Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
— О! Так ты мне поверила… А мешает ли это сознание видеть во мне потенциального любовника? — Мое неестественно спокойное сердце дрогнуло.
Она покосилась на меня:
— Я… боюсь думать о тебе так. Не знаю отчего. — Она немного повеселела. — А ты об этом подумывал?
Мне тоже полегчало.
— Ну да, конечно. А ты, значит, нет?
— Ох, черт! Да, думала. Я просто боялась… что-нибудь предпринять.
— Нам Хорошо вместе, да. — Это не было вопросом.
Она с готовностью закивала:
— Ага, очень хорошо. Но можно ли нам… знаешь… быть вместе? Вампиру и обычной девушке?
Я вдруг стал молодым, юность возродилась с желанием, какого я не знал никогда. Или однажды познал?
— Я не знаю, Эшли. Хочешь попробовать? — Пожалуйста, думал я, пожалуйста.
— А можно? Влад… Я не хочу уходить. Я хочу остаться с тобой.
— Эшли… — Я раскрыл объятия, и она тепло приникла ко мне.
Столкновение двух противоборствующих чувств, охвативших меня, оказалось почти непереносимым. Все месяцы, проведенные в одной квартире, мы держались достаточно отстранение, чтобы я мог сдерживать голод. Совладать с похотью было труднее. А теперь голод и глубокая страсть сражались за власть надо мной. У меня под носом пульсировала ее сонная артерия; розовая, нежная девичья кожа ярко, искушающе светилась. От ее запаха кругом пошла голова. Как долго я ничего не чувствовал, а теперь меня захватил вихрь эмоций.
— Поцелуй меня. — Она подняла ко мне лицо.
Из десны высунулись пищевые, резцы, и у меня потекла слюна, готовая смешаться с кровью. Я чувствовал, как впиваюсь взглядом в ее глаза, превращая из добровольной любовницы в беспомощную жертву. Неужели я никогда не смогу просто любить женщину?
Моя Эшли замерла, взяла меня за плечи и оттолкнула:
— Ты, поганец! Не позволю превратить себя в закуску! Я хочу, чтобы ты меня любил.
Какая сила духа! У меня и теперь кружится голова от воспоминаний. Прихоти князя тьмы не имели власти над этой смертной девушкой.
— Я знаю, Эшли. Но тело берет свое. Не представляю, что делать.
Она улыбнулась:
— Люблю, когда ты становишься растерянным мальчиком вместо великого всеведущего Дракулы.
— Вот и хорошо, можешь радоваться. Нет ли у тебя предложений, как нам справиться с этим… голодом.
Она задумалась, склонив набок красивую головку. Умная девочка.
— Ну, после еды тебе дня два больше не хочется. Почему бы тебе сперва не подкормиться… а там посмотрим.
— Блеск. Я пошел.
И я оставил мою Эшли на кровати дожидаться возвращения дружка.
Если бы я тогда знал то, что знаю теперь!
В кабинет доктора Блоуварда мы вошли два месяца спустя: оба несчастные и с желанием сохранить наш союз. На первой сессии говорила Эшли, у которой за спиной были годы опыта в руках мозгоправов.
Я сидел, разглядывая лысеющего солидного мужчину с настороженностью жертвы, а Эшли объясняла, в чем наша проблема.
— Ну, мы вместе около двух месяцев. Сперва было здорово. Фантастический секс, изумительная страсть и любовь… В жизни не знала ничего подобного! Мне еще нет восемнадцати, но я давно самостоятельная и три года как проститутка. Так что я вполне сознательно решила жить с Владом. Нам обоим приходится разбираться с багажом прошлого, но иногда кажется, будто мы увязли в цементе.
Алекс, как он просил его называть, обратил глаза-бусинки на меня и спросил, согласен ли я пока с оценками Эшли. Я кивнул.
— Вы больны, Влад?
Эшли подсказала:
— Да, по-моему, об этом тоже надо сказать.
— СПИД? — Алекс чуть нахмурился.
— Нет, он — вампир.
Она увидела в его глазах недоверие. Я чувствовал страх.
Он решил реагировать с иронией:
— И давно вы вообразили себя вампиром, Влад?
— Я был вампиром больше трехсот лет. Не помню свое детство и большую часть прошлого. Я понимаю, что испытываю вашу доверчивость, тем более что при вашей профессии вам приходится иметь дело с психопатами и шизофрениками, считающими себя теми, кем они не являются. Но уверяю вас, к своему огромному сожалению, я действительно вампир. — Я отвел взгляд. Не от стыда, а чтобы не видеть его усмешку.
— Вы забыли детство? — Я обернулся на вопрос, а он задумчиво поглаживал подбородок. — Что вы думаете о своих родителях? — Все мозгоправы похожи на землекопов, роются в грязных кишках психов за повременную оплату.
Так прошли несколько первых сессий. Эшли или я рассказывали о воспоминаниях детства, составляли хронику своего пути под уклон. Я быстро освоился, и Эшли увидела в этом благоприятный признак. Ее опыт терапии подсказывал, что если чувствуешь себя с психиатром неловко, толку не будет. Я безоговорочно доверял ее опыту.
На десятой встрече мы наконец рассказали о своих затруднениях. Мне самому хотелось выговориться. Совсем не похоже на меня, но я уже начал меняться.
— Дело в ревности. Видите ли, я часов в десять-одиннадцать вечера выхожу на охоту. Я не убиваю доноров уже сотни лет как, но мне приходится их соблазнять, чтобы добраться до сонной или другой подходящей вены или артерии. Эшли это не по душе, и я ее понимаю, но иначе жить не моту. Если я не раздобуду донора, останусь без пищи. А без пищи я долго не протяну. Эшли по вечерам пытается пополнить наши доходы, заманивая клиентов. Хотя я сознаю, что ее секс с другими мужчинами — своего рода спектакль, как и мои ухаживания, мне кажется, ей надо найти другую работу и сохранить себя для меня. Лично я, замечу, ограничиваюсь не более чем поцелуем и только если женщина сама этого хочет.
— Как вы смотрите на сказанное Владом, Эшли?
Она обхватила живот руками, а ноги у нее подергивались.
— Он довольно ясно выразился, не правда ли? И подумать только, что английский для него — не родной язык… — Она обожгла меня взглядом. — Да, он прав. Я ревную, и он ревнует. Мы не уверены друг в друге и не можем любить, как нам хочется. — Она расплакалась. — Помогите нам, Алекс! Я люблю его!
Я потянулся к ее руке, а она схватилась за мою и спрятала лицо у меня на груди. Несколько минут она всхлипывала, а я гладил ее по голове.
— Я вижу, что вы любите и заботитесь друг о друге. Нам нужно отделить то, что стоит между Владом и Эшли, от того, что объединяетнас. — Он объяснил, что нами владеют старые «записи» условных рефлексов и реакций, и показал, как можно от них освободиться.
Эшли понадобилось четыре года, чтобы понять, что она страшно боялась меня потерять и поэтому стремилась контролировать, и что мои похождения — лишь способ подсеть корову, и что за ее проституцией стоит обида и гнев, а не финансовые соображения. Когда она это поняла, все наладилось. В то время, когда я охотился, она начала посещать актерские курсы в местном театре, и ей стали давать роли.
Что до меня, мне понадобилось шесть лет, чтобы понять, что я жил, отрицая свои эмоции, и не имел самости, это, а следовательно, повода для самоуважения. Кроме того, я считал ревность Эшли несущественной, и у меня была склонность к антисоциальности. Помимо еды, секса и любви красивой женщины мне была нужна цель. Еще доктор предложил мне поискать другой способ получать кровь, который позволил бы выдвинуть на первый план наши отношения, а проблему питания отодвинуть на второй.
Казалось, после семи лет, проведенных вместе, между мною, князем тьмы, и Эшли Джилберт могли возникнуть серьезные отношения. Все было изумительно. Эшли предстояло сыграть главную роль в телесериале, а я стал чтецом в Институте Брайля. Я чувствовал, что живу полной жизнью, как и она, а нашу любовь обновляли страсть и привязанность.
Эшли быстро стала звездой. Мы договорились, что она не будет никому говорить о нашей связи. Поэтому каждому молодому балбесу и нечистоплотному женатику в городе она представлялась лакомой добычей. Она сопротивлялась, но для удовлетворения любопытства требовалось объяснение стойкости. Без него это поклонников не могло смириться с отказом. Таблоиды развлекались догадками о ее сексуальных предпочтениях, и вскоре ей пришлось добираться домой обходными путями, то и дело меняя их. Все это ее выматывало, но Эшли оставалась мне верна. Почему-то меня это обижало, а со временем даже стало сердить. Она часто жаловалась, что слишком устала для занятий любовью, а из-за перемены ее цикла «сон — бодрствование» мы все чаще разлучались. Я страдал молча: она меня любила, а я уже не мог существовать без нее.
Она почувствовала тревогу в моей душе и сердце и уговорила снова пойти к Алексу. Пристыженный, но полный решимости не потерять мою даму я покорно записался на девятичасовой прием.
Алекс слушал меня увлеченно, как никогда. Эшли сказала, что пошла бы со мной, но очень устала. Алекс заявил, что мне лучше поработать самостоятельно, а в критический момент она подключится. Он верил в ее искреннее желание спасти наш союз. Итак, я стал ходить один.
