Мария Артемьева - Темная сторона Москвы
Можно было попытаться оттереть решетку в горячей воде с порошком. Но для этого ее надо было снять. Открутить шурупы — еще полбеды. Края решетки были вмазаны в штукатурку.
Как это обычно случается, совершенно плевая на первый взгляд работенка моментально возносится до небес и превращается в серьезную проблему, стоит только проявить к ней повышенное внимание.
Сначала Виктор Сергеевич долго искал отвертку в ящике кухонного стола.
Пока не вспомнил, что все его отвертки были недавно убраны на антресоли женой. Потом он смазывал проржавевшие шурупы жидкостью ВД-40, чтобы резьба на этих древностях не сорвалась, когда он станет их откручивать…
Все это время в доме стояла обычная утренняя тишина. Впрочем, углубленный в свои занятия человек может и не замечать никаких звуков, если они не относятся к тому делу, на котором он сосредоточил все свои усилия.
Прошло не менее пяти минут, прежде чем возившийся с шурупами Мукашев осознал, что вентиляционная решетка слегка подрагивает — и не от движения его рук, а сама по себе. Что-то там, в глубине капитальной стены, шевелилось, шуршало, ворочалось.
— Мать честная! — воскликнул Виктор Сергеевич, услыхав этот звук. — Неужто стена осыпается?!
Оставив в покое шурупы, он ухватил решетку пальцами, просунув их через дырки внутрь, и подергал ее, ожидая, что оттуда посыплется мусор. И в этот момент его указательного пальца на правой руке коснулось что-то горячее и шершавое…
Движение было таким явственно осязаемым и неоспоримым, что Мукашев инстинктивно отдернул руки. За решеткой что-то зловеще зашуршало. Что-то возилось внутри стены, потревоженное и недовольное…
* * *Измученная жарой, пенсионерка Елена Семеновна Миронова из квартиры 7 не смогла заснуть. В полпервого ночи женщина утомилась ворочаться в липких простынях и надумала попить воды.
Сев на краю горячей постели, Миронова нашарила под кроватью истрепанные домашние тапочки — когда-то они были очень нарядными, их ей подарила дочка.
Покряхтывая и вздыхая, пенсионерка кралась на кухню, стараясь ступать тихо, чтобы не беспокоить соседей снизу. При каждом шаге скрипели старые деревянные полы. Дом давненько требовал ремонта, но в ЖЭКе каждый год не находилось средств.
Елена Семеновна не зажгла свет в кухне — ей и без того все тут было знакомо. Она постояла перед раскрытой форточкой, надеясь, что, может быть, с улицы подует какой-нибудь шальной зефир. На всякий случай она даже придержала у горла халат — в жару так легко простудиться.
Но никакого зефира не было. Мертвая тишина стояла в доме и на улице. Крона древнего вяза с его пышной листвой, которая, словно во сне, постоянно дышала и шевелилась под окнами во дворе, — даже она теперь молчала, обессиленная, высушенная жарой.
Пенсионерка вздохнула, вытянула из шкафчика хрустальный стакан (он тоненько, жалобно звякнул) и тяжелыми шагами приблизилась к мойке. Протянула руку, чтобы повернуть кран с холодной водой, и вдруг… совсем близко, над ухом, услышала шепот — страшный, тяжелый, густой звук.
Что-то злобно ворочалось, шипело внутри стены. От неожиданности Елена Сергеевна шарахнулась в сторону, ударилась плечом о кухонный шкафчик и упала. Она расшибла голову о выступающую резную ножку буфета и потеряла сознание. Оттого и не почувствовала жгучего укола в правую руку — один, потом второй…
На руке остались красноватые пятнышки. Но это уже не имело значения для самой Елены Сергеевны. К утру пенсионерка была мертва.
К концу недели почти все жильцы дома номер 27 так или иначе столкнулись с пугающим феноменом: старый дом шуршал, шипел, и кто-то, видимо, подтачивая стены изнутри, ворочался в нем. А неожиданная смерть вполне еще здоровой и ничем не болевшей пенсионерки Мироновой вызвала самые нехорошие слухи.
Ее смерть сделалась предметом обсуждения в известном домовом дискуссионном клубе — на скамеечках возле третьего подъезда.
Древняя старушка из пятой квартиры, еще помнившая фамилию последнего владельца дома номер 27, предположила, что в доме пробудился и занялся местью дух домохозяина, сгинувшего в революцию.
— Крутояров вернулся, точно говорю! Он нехорошо помер. Вернулся живых стращать. Мстить будет всем, кто ему за имущество не платит, — убежденно прошамкала старуха и подозрительно вгляделась в старые стены дома.
— Да что вы такое несете, бабушка Клавдия! Это просто крысы в доме завелись. Надо санэпидемстанцию вызвать. Или тараканы завелись… В общем, травить надо, травить! — воскликнула молодая — без году неделя — пенсионерка Белова. Она была менее чувствительна к мистике, поскольку никакого шипения и ерзания в стенах своей квартиры еще не слышала.
— Какие же крысы в стенах? Крысы в подвале водятся! Да и были б то крысы или тараканы там — этих, сволочей, сразу видать. И жрут все и гадят, сволочи. И воняют, — разумно высказался местный алкоголик Шапкин. Он был еще трезв, и его выслушали внимательно.
— А как именно помер Крутояров? — спросил Игорек Шорохов, молодой парень из квартиры 16.
— А? Как помер? Повесился. На чердаке повесился, — ответила бабка с дореволюционной памятью.
— Ну и чего ему теперь шевелиться? Столько лет прошло! — легкомысленно воскликнул Игорек.
Все присутствовавшие почему-то вздохнули.
— Клад он тут в стенах замуровал. Люди говорили — большие миллионы. Сильно богатый был. Вот хочет теперь до них добраться.
— Я поняла! — воскликнула Леночка Тарасова, одинокая молодая мамаша, выгуливавшая своего четырехмесячного Димку в коляске. — У бывшего хозяина на том свете только теперь деньги кончились. Вот он и шипит.
Леночка захихикала. Крохотный Димка сосал кулачок и таращил светленькие глазки на маму. Услышав про хозяина, который шипит, Димка, неизвестно почему, вдруг скривился и захныкал.
— Ч-чч-чч! Ш-шш-шш! — зашипели на младенца все присутствовавшие женщины.
Димка был голоден и чувствовал неприятное посасывание в животе. Однако всеобщее громогласное шипение заставило его изумиться и на какое-то время замолчать.
— Ну, нам пора домой, кушаньки! — заявила Леночка и попрощалась с соседями.
— Смейся, смейся, молодка. Вон Миронова уже насмеялась, небось. И вы все… досмеетесь, — прошамкала бабка Клавдия. Но она говорила так тихо, что никто ее не услышал. Тем более — Леночка.
Маленькому Димке, как бы он ни плакал, не полагалось сразу есть. До еды он был вынужден принимать ежевечернюю ванну, рекомендуемую врачами поликлиники от младенческой потницы.
Пока Ленина мама тетешкала на руках внука Димку, пытаясь отвлечь малыша от плаксивого настроения, Леночка сполоснула детскую ванночку горячей водой с мылом, поставила на взрослую чугунную ванну прочную деревянную решетку, водрузила на нее Димкин водоем и наполнила теплой водой.
Ванная комната окуталась душным паром, кафель и белые крашеные стены покрылись капельками конденсированной влаги.
— Мам, давай! Готово! — крикнула Леночка в коридор, слегка приоткрыв дверь, чтоб тепло не вышло.
— Несу! — отозвалась бабушка и принесла распеленутого голенького Димку. Леночка засмеялась от удовольствия, увидав сына. Он уже не плакал, а с интересом ждал.
Крепкие мамины руки подняли его и осторожно опустили в воду до подбородка. Вода была теплая, но все же охлаждала кожу, и это было приятно. Димка загукал от удовольствия и попытался произнести речь, но только слюней напускал в свою ванночку.
— Фу, какой ты! — засмеялась Леночка, глядя на розового пухлого улыбающегося Димку. В ванной было тихо и слышно, как капала вода из плохо привернутого крана. Мягко поддерживая под плечики, молодая мама медленно возила сына по воде туда-сюда, вперед-назад, будто играя в лодочки. Оба умиленно смотрели друг на друга.
И тут в ванной раздался посторонний звук — явственное злобное шипение.
Леночка едва не утопила Димку, от неожиданности отпустив руки под водой. Лоб ее разом вспотел.
Шипение раздавалось где-то совсем близко.
Лена подняла голову и краем глаза заметила какую-то толстую черную веревку, просунутую сквозь вентиляционную решетку в потолке. Инстинкт не позволил размышлять: выхватив из воды Димку, она прижала к себе легкое младенческое тельце. Ноги напружинились, приготовившись бежать…
И она исполнила свое намерение: в тот момент, когда на то самое место, где только что находился розовый выпуклый животик ребенка, в теплую воду детской ванночки плюхнулась… гадюка.
А следом за ней посыпались змеи — еще и еще.
Целый клубок черных извивающихся гадов копошился в детской ванночке, наслаждаясь водой, и расползался во все стороны по прохладному кафелю.
В одиннадцать часов ночи жители дома в Колобовском переулке все-таки вызвали эпидемстанцию. Звонили также и пожарным, и в милицию, и почему-то 04 — в газовую службу. Кто-то догадливый вызвал ветеринарку…
