Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
Как бы там ни было, процедуры он продолжал, к концу месяца доведя их продолжительность до пяти минут. Заканчивалось всё примерно одинаково: в определенном отделе мозга оставалось несколько искорок энергии, которые через несколько секунд постепенно гасли. Но изменения происходили: число активных искорок росло. Не быстро, буквально по одной штучке. Так же потихоньку возрастало и время их существования.
Такой прогресс, пусть и едва заметный, подпитывал надежду и у самого Валерика, и у Вероники. Конечно, девушка видеть энергию не могла, но ей было довольно и рассказа. И в один день то ли количество искорок достигло какого-то необходимого числа, то ли они продержались нужное количество времени, но произошло, в общем, вполне закономерное: они соединились вместе и пропали в небольшой вспышке.
Валерик, убаюканный монотонностью процедур, не сразу сообразил, что произошло. Более того, он не сразу и увидел случившееся. Как и в прошлые разы, он поднялся, отряхнулся, немного размял ноги, и лишь тогда посмотрел на помощницу. И был несказанно удивлен, увидев на её лице сильное волнение.
- Что случилось? – напрягся он.
Вероника глядела на него шальными глазами:
- Валер, кажется, она… Нет, совершенно точно: моргнула.
***
- И что мы будем делать дальше? – спросила Вероника в тот же вечер.
Иринка к тому времени была уже возвращена на кровать, вечерний пациент благополучно отбыл восвояси, ужин был съеден, в кружках парил свежезаваренный чай, а на середине стола разместилось блюдо с домашним печеньем.
Валерик сразу отвечать не стал. Цапнул самое верхнее печеньице, откусил сразу половину, запил глотком чая.
- То же самое, что делали раньше, - наконец, изрек он. – Те же действия, те же процедуры. Я ведь говорил, что лечение может занять годы, и гарантий успеха нет никаких. Нам, считай, повезло. За месяц работы мы получили видимый результат. Есть основания надеяться, что дальше дело пойдет быстрее. Но лето заканчивается, скоро наш главный источник энергии перестанет работать. Придется снова переходить на пельмени, а они много не дадут. Да и не так уж много я могу слопать за один раз. Но вот одну вещь сделать надо. Будем переводить Иринку с внутривенного питания на энтеральное. Раз она начала шевелиться, пора запускать ей в работу кишечник. Не прямо сейчас, конечно. На покупку аппаратуры и специальных смесей уйдет какое-то время. Да и парентеральные препараты имеет смысл доиспользовать.
В ответ Вероника только кивнула:
- Как скажешь.
***
После того, как у Иринки обозначился пусть маленький, но прогресс, вся жизнь в доме у озера оживилась. На волне энтузиазма Валерик принялся упражняться с удвоенной энергией. Он бегал, отжимался, качал пресс, избивал боксерские мешки, под деятельным руководством Вероники осваивал рукопашку. Ну и, конечно, ходил в лес тренировать свои особые способности. Никаких новых умений у него не возникло. Но хватало и старых, все зависело от фантазии. В самом деле: если тебе подвластна бесконтактная передача и трансформация энергии, ты можешь буквально всё – в рамках емкости встроенного аккумулятора, конечно. Можно преобразовывать одно вещество в другое, можно локально менять физические константы, и кто знает: если поднапрячься, и время возможно запустить в обратную сторону. А уж про такую мелочь, как гравитация и говорить не стоит.
Но прошел месяц, другой. Минуло бабье лето, и наступила самая, что ни на есть, поздняя осень. И по мере того, как облетали с деревьев листья, как увядала трава, лечение замедлялось, а после и вовсе остановилось. Может, конечно, и не остановилось, но так уж отрадно было наблюдать, как едва ли не с каждым днем идет восстановление. И пусть тело пока остается неподвижным, но мелкие движения лицевых мышц заметны уже невооруженным глазом. И это не разовое действие по окончании процедуры. Если сесть рядом и понаблюдать хоть с четверть часа, то видно, как время от времени по лицу пациентки пробегает судорога. Разумеется, ничего это не означает, искать эмоции в этих непроизвольных гримасах нет смысла. Но в любом случае подобное лучше полной неподвижности, когда определить, жива Иринка или нет можно лишь по всплескам сердечного ритма на кардиомониторе.
Конечно, такие перемены – это хорошо. Но Валерик чувствовал: в его действиях чего-то не хватает. Что-то не учтено по незнанию и отсутствию опыта. А как проверить? Как определить, что нужно делать? Он даже купил недорогой компьютерный энцефалограф, пытался сравнивать энцефалограммы Вероники и Иринки, и потерпел на этом пути полный крах. Просто не имелось никаких зацепок, не от чего было оттолкнуться. Нужно было отвлечься и как следует подумать.
Лучше всего Валерику думалось на ходу. А потому самым оптимальным действием он определил поход в посёлок: как ни крути, со всех сторон польза. Сказано – сделано. Рюкзачок за спину, список покупок в один карман, деньги в другой – и вперед.
Пять километров – это примерно час быстрой ходьбы. Вот только Валерик не учел сезон. Поздняя осень – это сырость, грязь и лужи. И даже если идти без спешки, нужно каждый раз тщательно выбирать, куда ставить ногу. Если, конечно, не хочешь начерпать полные ботинки воды или вляпаться по самые уши в качественно размокшую скользкую рыжую глину. Какие уж тут раздумья! Так что, добравшись до посёлка, парень решил пройтись хотя бы здесь. Благо, на центральной улице лежал асфальт, достаточно свежий и достаточно целый.
Чтобы не гулять просто так, Валерик нынче решил закупаться продуктами в магазине на дальней стороне посёлка, как раз в конце асфальтового пути. Теперь у него было минут десять спокойной ходьбы, которые можно было потратить на интенсивную мыслительную деятельность. Главное – начать. Успокоить мысли, выровнять дыхание, сосредоточиться на предмете размышления. Но только удалось размерить вдохи с выдохами, как неподалёку раздался истошный женский крик:
- Спасите-е! Убива-ают!
Тут уже было не до размышлений. Валерик бросился туда, откуда доносились крики.
Бежать было недалеко, всего-то пара минут. Немного по асфальту, потом по переулку, оскальзываясь на раскисшей глине. Еще два дома по параллельной улице и по узкой тропке меж двумя заборами, ломая на бегу жесткие стебли пожухлой крапивы.
- А-а-а! Помоги-ите!
Новый крик подстегнул Валерика. Он рванулся вперед, проскочил до угла, повернул и… наткнулся на толпу зевак, сгрудившуюся у плетня. И оттуда, из-за плотного ряда посельчан, хлестанул совсем уже нечеловеческий визг, наполненный смертельным ужасом:
- И-и-и-и!
Ни говоря ни слова, Валерик выдернул за ворот первого попавшегося мужичка, не глядя отпихнул его в сторону. Следом отправилась упитанная бабулька в очках. И тогда открылась картина: посреди двора стоял здоровенный амбалище, пьяный до невменяемости, но еще основательно стоящий на ногах. В правой руке амбал держал плотницкий топор, выглядящий игрушкой в здоровенном кулаке. На левый кулак амбала была намотана коса женщины, на вид годов тридцати пяти – сорока. В глазах женщины плескался животный ужас, она уже не кричала, а лишь тихонько подвывала, неотрывно глядя на тусклое острие топора.
Бугай пьяно качнулся и поволок женщину к стоящей неподалеку колоде. Наперерез ему бросился парнишка лет четырнадцати:
- Не трожь мамку!
Пьяный амбал не глядя отмахнулся топором, угодив обухом парню по голове. Тот отлетел в сторону, рухнул на землю и замер неподвижно. По толпе пронесся слитный выдох:
- О-ох!
А пьяный бугай, на пару секунд потеряв ориентацию, продолжил, пошатываясь, волочь свою жертву к колоде. И никто, ни один из собравшихся людей не подал голос, не попытался хотя бы словом остановить уже почти что убийцу. Валерик и сам стоял неподвижно, не в силах поверить в реальность происходящего. И неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут лишенная доступа к зрелищу бабка заверещала где-то за спиной и долбанула палкой по рюкзаку.
Что сработало – крик или удар, Валерик так и не понял. Но разом вырвался из непонятного оцепенения и тут же, одним движением перепрыгнул прясла изгороди. Крикнул мужику с топором:
