Александра Огеньская - Слепое солнце
— Но ты же не думал, что мы приняли твою писульку за чистую монету?… а ты шагай, не останавливайся… Здесь, на людной улице, твои друзья брать меня не рискнут в любом случае. А на склады мы не пойдём. Пойдём в другое место, где нам уж точно никто не помешает.
— Куда? — не то, чтобы Джош рассчитывал на ответ…
— Узнаешь, — пообещали в ответ. — Очень уютное, тихое местечко.
— Вы меня убьёте? — а вот тут Джош ответ знал. Однако наблюдатель внутри велел старательно бояться. Так, чтобы уж никаких сомнений — перетрусил парняга, что твоя кошка в стиральной машинке. В голосе — хриплая дрожь, нервно закушенная губа.
— Ты дурак, или прикидываешься?… Так, сюда.
Этих улиц, что на окраине Познани, Джозеф не знал вообще. Ни раньше, ни, уж тем более, сейчас. Познань родным Джошу городом не была никогда, он-то вырос в захолустной подзакопаньской Буковине Татшанске, успел уехать оттуда задолго до того, как поселок стал добычей праздных туристов… И Познань… не сказать, чтобы не полюбил — полюбил за годы учёбы. Привычка иногда перерастает в крепкую привязанность, а привязанность вдруг становится чем-то большим. Но полюбил, в общем, по долгу службы. И никогда не пылал особой страстью исследовать все её закоулки, жизнь и без того была весьма насыщенной. Потому и не знал. И даже сориентироваться не мог, куда его сейчас ведут. Даже приблизительно.
Но свернули направо, прошли шагов пятнадцать или шестнадцать, запахло подвалом и гнилой капустой. Похоже, где-то рядом овощной склад. Цезарь заметно забеспокоился, прижался к ноге. Наверно, не зря.
— А теперь отпускай собаку, тебе она больше не понадобится. То же самое — трость, — любезно так подсказали, резко останавливая.
Насчёт Цеза — что его придётся отпустить — стало полной неожиданностью. Раньше и в мыслях не было, что придётся. Замялся, нерешительно замер.
— Ну, если хочешь, прирежу твою псину, чтоб не мучилась. Мне-то без разницы, — тоном человека, раздающего бесплатные советы, предложил… как же его звать? Было же у него какое-то имя?… блондин, в общем.
— Не нужно. Я сейчас!
Бросил трость. Чёрт с ней. Склонился к Цезарю. Шлейку отцеплять не стал: если кто из простецов увидит, что собака в упряжке, обязательно отведут к кинологам — такие собаки большая редкость — а сами примутся искать хозяина. Так что Цез точно без присмотра не останется.
— Цезарь, сидеть! — строго потребовал от пса Джош. Для солидности легонько хлопнул по спине, заставляя присесть. — Сиди здесь, жди.
Чего ждать, конкретизировать не стал. Понятное дело, в нынешней ситуации — не хозяина точно. Не удержался, пригладил длинные уши, пёс откликнулся на ласку — ткнулся в ладонь носом.
— Только слюни не разводи!
Грубо одёрнули, поднимая, и… «дёрнули». Ощущение «прыжка» — этакую тошнотворную невесомость и полную беззащитность летящего вверх тормашками — Джош не перепутал бы ни с чем другим.
Глава 8
«Прыжок» и запах — тягучий, густой, смутно знакомый. Только вспомнить, откуда знакомый, некогда. Рефлекторно ухватился за первое попавшееся — та самая безжалостная рука светлоглазого. Маг хмыкнул издевательски.
— Готово? Привёл? Тогда начинаем? — еще один знакомец из кошмара. День встреч и находок какой-то прямо. Знакомец, впрочем, пока никак свое кошмарной сущности не проявлял. А тут и третий, нетерепливый и требовательный:
— Давай его сюда.
Последний, четвертый, молчал. Но его Джош тоже расслышал — по металлическому стуку. Возможно, кинжал. Да уж, рано они… так спокойны. Все четверо, приятное совпадение. Амулет из кармана даже доставать не пришлось, хлопнул по груди и уверенно крикнул: «Integumentum!». И коротко ударило по ушам. Завеса, она, родимая. Болезненно застонали рядом — и стало непривычно, странно тихо. Не в смысле беззвучно, а как если бы вдруг остановились часы, к тиканью которых все давным-давно привыкли. Это разом угасла вся магия в радиусе ста метров от растревоженного на груди амулета. Джоша всего лишь оглушило, он магией уже не живёт и давно отвык от её незримого присутствия всегда и во всём. А вот четвёрке вокруг досталось куда ощутимей — светлоглазый разжал пальцы, с клекотом отшатнулся, но на ногах устоял. Не упал точно, Джош бы услышал. Кобура, «пэшка», снять с предохранителя, выдохнуть и легко спустить курок на тяжелое дыхание в полутора метрах впереди…
И не услышать болезненного вскрика! А дождаться — трёх шипящих слов заклинания чёрт знает по-каковски, но уж никак не на привычной латыни. Но — нате, выкусите! Магии нет, и в ближайшие полчаса не будет! И снова, взяв выше и левее — и чертыханье. И не успеть. И понять это, когда тяжелое опустилось на затылок, разом придавив к земле. Зато успеть нажать на спуск в последний раз наугад, рефлекторно. И повторно понять, что хоть единожды — попал. Минус один. Хотя бы сорвал обряд…
Сколько находился в забытьи, не знал. Однако в следующий раз выяснилось, что привязан. Руки над головой, ноги за щиколотки. Как есть — в одежде, даже куртку не сняли, а в левом кроссовке по-прежнему ощущается амулет «пыльного мешка», и даже мешается в кармане брюк телефон. Пэшки, правда, не наблюдается подмышкой. Умные. Догадались забрать. Нет, это так, с испугу мозги набекрень. Разумеется, все правильно, обыскали. Холодный гладкий камень означает алтарь. Всё. Конец игры.
Или не конец?
Привязан так себе, хлипко, не очень плотно, обычной, кажется, веревкой. Понятно, почему — когда привязывали, еще действовал амулет-глушитель. Так что при желании и наличии времени даже можно было бы попробовать высвободиться. Вряд ли позволят, конечно, но хоть попробовать. Как ни странно, страха, потерянного где-то на остановке, и до сих пор не было.
Полный раздражения и ярости разговор где-то правее, шагах в десяти. Кажется, никто не заметил, что пленник изволил прийти в себя. Это хорошо. Пусть и дальше пребывают в неведении.
— Тьма побери, еще год насмарку! Поганец! Дрянь паршивая! Убил Эрена! — Это тот, нетерпеливый. Этот должен быть, если Джош не ошибался, невысокий шатен из описания собачатника Олафа. Прошуршали шаги — ближе, ближе… Но Джош был «без сознания» и в ближайшее время приходить в себя намерения не имел. Чуть, впрочем, эти дивные планы не разрушили — без предупреждения грубо, со злостью пихнули кулаком под рёбра. Пребольно, нужно сказать. Едва не «очнулся», но стерпел. Видать, любитель посчитать ближним рёбра удовлетворился одним-единственным тычком, потому что больше трогать не стал, опять ушёл. Джош слегка расслабился.
— Погоди сходить с ума. До полуночи еще шесть часов, и еще примерно три часа будет после. Лучше вспоминай, может, кто-то сможет его заменить? — это давешний молчун. Его голоса Джозеф сегодня еще не слышал. Голос с хрипотцой, неповоротливо-медлительный.
— Заменишь тут, ага! Он же Светлый был! Где я тебе Светлого за шесть часов нарою?! — у нетерпеливого непорядок с нервишками. Это точно. Впрочем, не Джошу бросать камнями. Не страх, какая-то внутренняя рябь, дрожь, шут её знает…
— Чёрт. Забыл, что он Светлый. И что теперь? Убирать этого, собирать энергию заново, а в следующем году начинать сначала? — а у молчуна нервы куда как крепче. Не истероид. И всем он Джошу нравился, кроме предложения «этого убирать». Внутри этак натянулось струной.
Впрочем, энтузиазма данная инициатива у сотоварищей молчуна не вызвала. Долго молчали, а парень пока аккуратно, незаметно (насчёт незаметно — тешил себя надеждой) попробовал ослабить веревку на правом запястье. А там дотянуться до второго амулета в левом кроссовке.
— Этого убивать нельзя, — вынес, наконец, безапелляционное суждение третий присутствующий. — Лично я фокус Маля — чтоб ему, сволочи, в Нижнем гореть! — не повторю. Не умею я, как он, новые Врата открывать. И вообще никто больше не умеет. Так что придётся пользоваться этим… образцом.
Джош поморщился внутренне, но немного отлегло — пока никто под рёбра кинжалов совать не намерен.
— Убирать не будем, но и отпускать тоже нельзя, — сообщил молчун. — Верхние что-то знают. Они его раньше нашего распотрошат.
— Предлагаешь год держать при себе? Смеёшься? Лучше думайте — оба! — где в такое время можно раздобыть Светлого для обряда.
Опять замолчали. Веревка начинала поддаваться — или так только казалось. В любом случае обряд сорван, пусть и временно. Это обнадёживает.
— В принципе, его можно погрузить в стазис, где-то я натыкался на такую штуку. И хранить в кладовке, как овощ. И всех делов, — деловито предложил молчун. — До следующего раза припрятать…
— Погодите. Тихо. Слышите? — тревожно перебил тот, кого Джош условно обозначил для себя нервным шатеном. Прислушался. Действительно — далёкий отголосок эха шагов в длинных пустых коридорах. Судя по эху, какое-то административное здание — в них коридоры тянутся почти бесконечно, и всегда отдаёт таким великолепным шаркающим эхом, запах, правда. остался неразъясненным. Незваный гость, значит.
