Барбара Хэмбли - Кровавые девы
Что ж, возможно, так оно и было по отношению к этой невысокой пухлой женщине, которая слыла лучшей подругой императрицы и чуть ли не членом царской семьи.
— Я вижу, что у вас много работы, которая требует всего вашего внимания.
При этих словах мадам Вырубова бросила на нее удивленный взгляд — наверное, прошло немало времени с тех пор, как кто-нибудь открыто заявлял о более важных делах, чем ее добросердечное желание сделать мир лучше, — но в карих глазах врача Лидия прочла благодарность за понимание.
— Вы очень добры, мадам Эшер. Но при нашей прошлой встрече вы упомянули о моих исследованиях, а кто же откажется от минуты отдыха, когда наша Аннушка проделала столь долгий путь, чтобы нанести визит?
Он склонился в глубоком поклоне над рукой мадам Вырубовой. Выпрямившись, он громко позвал:
— Тексель!
Мужчина, которого Джейми опознал как агента немецкой разведки, вошел в комнату через дверь в деревянной перегородке, делившей просторную комнату с белеными стенами на две части.
— Чай готов? Спасибо. Будьте так добры, сообщите мои друзьям, — он обвел рукой сидевших на скамьях мужчин и женщин, — что сейчас я занят светскими обязанностями, но через десять минут вернусь.
— Bien sûr, доктор.
Лидия подавила желание извлечь из расшитой бисером сумочки очки и получше рассмотреть этого человека. Сейчас она видела лишь высокую сутулую фигуру с чересчур длинными руками, жидкие бачки, свисавшие на щеки подобно носкам на бельевой веревке, и тонкие светлые волосы, неприятно облепившие голову долихоцефальной формы. Даже голос у него был тонким, немного гнусавым, и хотя у Лидии был далеко не такой чуткий слух, как у ее мужа, к тому же разговор шел на французском, она все же заметила, что у Текселя произношение отличается от акцента Тайсса. По пути в лабораторию, за которой располагалась крохотная, шириной едва больше окна, приемная, она спросила у доктора:
— Насколько я понимаю, месье Тексель тоже врач?
— Студент-медик.
Слегка улыбнувшись, он добавил:
— И, подозреваю, из числа тех, кто позволил себе слегка замараться кайзеровской политикой. Он эльзасец, из Страсбурга, и по началу пришел ко мне только потому, что ему была нужна работа. Но затем он обнаружил, как и я сам, что труд во благо людей очищает душу.
Или он так говорит. Можно было сомневаться в способности Джеймса Эшера запомнить внешность человека, которого он трижды видел семнадцать лет назад, и то лишь мельком; но Лидия знала, что ее муж обладает невероятной памятью на лица и детали, ничуть не уступающей его способности различать акценты, и поэтому была уверена, что речь идет об одном и том же человеке. Для доктора Тайсса, который невзлюбил новое германское правительство, умело вставленное в разговор упоминание кайзеровской политики, в которой «замарался» его молодой коллега, стало бы своего рода паролем, открывающим путь к доверию… Эльзас — это, случайно, не одна их тех провинций, которые Германия отняла у Франции? Кажется, ее подруга Джосетта что-то говорила об этом… Лидия попыталась вспомнить, что именно.
— Еще раз прошу прощения за то, что оторвала вас от работы, — сказала она, пока врач разливал чай. Падавший из окна солнечный свет рисовал тонкие кружевные узоры на скатерти и блюдцах. — Очень некрасиво с моей стороны. Но я прочла вашу статью о сыворотках крови и, боюсь, не смогла совладать с энтузиазмом. Как, во имя всего святого, вы умудряетесь продолжать исследования, при таком объеме работы?
И кто снабжает вас деньгами?
Тайсс улыбнулся ей:
— Было время, когда я не мог себе этого позволить. Но теперь, благодаря мадам Вырубовой, — он слегка поклонился полной даме и отсалютовал ей кружкой, — которая познакомила меня с несколькими щедрыми покровителями… Именно поэтому я смог нанять себе в помощь Текселя; и, конечно же, это здание и еще одно превосходное помещение под лабораторию стали неоценимой помощью. Должен признать, — печально добавил он, — душа моя настолько несовершенна, что невозможность заниматься исследованиям, сохранявшаяся на протяжении долгих лет, озлобила меня…
— Профессор! — жеманно выдохнула мадам Вырубова.
— Для профессии это было большой утратой, — сказала Лидия. — Но ваша последняя статья… мне показалось, она свидетельствует о совершенно новом направлении в исследованиях…
Это был выстрел наугад, потому что Лидия едва просмотрела последнюю работу Тайсса, опубликованную восемнадцать месяцев назад в «Медицинском журнале», но Тайсс просиял, как автор, получивший похвалу за не самые явные свои мысли. Лидия надела очки и в сопровождении мадам Вырубовой, которой вежливость не позволила остаться на столом, осмотрела расположенную за дверью лабораторию, которая, как подсказывал ей собственный опыт, в основном предназначалась для методичного изучения, фильтрации, перегонки и химического анализа различных компонентов крови.
— Ваш микроскоп вызывает у меня зависть, — шутливо воскликнула она, и Тайсс, прижав руку к сердцу, отвесил ей галантный поклон, словно он, как и она сама, испытывал облегчение, разговаривая с человеком, который разделял его страсть к знаниям ради знаний. Лидия подумала, что сама возможность поговорить с другим врачом была для него приятным разнообразием. Как бы ни нравилось ей блестящее светское общество, куда ввела ее сестра Разумовского («Зовите меня Натальей Ильиничной, мадам Жеребцова звучит так официально…») и где она надеялась собрать сведения о людях, не появляющихся при свете дня, постоянные попытки молодых лейб-гвардейских офицеров и придворных затащить ее в постель оказались чрезвычайно утомительными. Высшие круги Петербурга изобиловали сплетниками, и в этом ничуть не отличались от ее лондонских знакомых; но здесь люди были намного раскованней: все, за исключением разве что мадам Вырубовой, которая, казалось, ничего не замечает, состояли в любовных отношениях друг с другом.
И, как и сказал Джейми, ВСЕ они бодрствовали почти до утра и просыпались после захода солнца. Если бы не банковские счета, она бы решила, что все эти люди спят в гробах.
В отличие от них, Бенедикт Тайсс, подобно ей самой, оставался исследователем. Лидия подумала, что, возможно, именно поэтому он так ей понравился: если бы не присутствие в его доме Текселя и не настораживающая реакция Распутина на даму в красном автомобиле, она бы решила, что здесь ей искать нечего. Когда Тайсс говорил о работе долгими ночами, о крайне ограниченной выборке (интересно, насколько ограниченной?), о трудностях с приобретением новейших журналов, которые, как и другие печатные издания в России, подвергались цензуре, Лидия готова была забыть все, что говорил ей Джейми о замысле сделать вампира союзником кайзера.
Она даже подумала, не ошибся ли Джейми.
— Ах, — Тайсс посмотрел на часы. — Дорогие дамы, умоляю простить меня… Мои несчастные подопечные, они уже долгое время терпеливо ожидают меня, а у нас нет почти никого, кто мог бы заняться ими… Тексель!
Он лишь немного повысил голос, но молодой человек тут же появился в дверях.
— Тексель, не могли бы вы поподробнее рассказать о моих экспериментах и ответить на вопросы мадам Эшер? Тексель оказывает мне поистине неоценимую помощь… Благодарю вас, Тексель…
Он пожал помощнику руку и поспешил назад к пациентам.
— Меня заинтересовал применяемый доктором Тайссом процесс фильтрации, — Лидия одарила улыбкой надутого эльзасца. — Разведенный спиртовой раствор прогоняется через сернокислую известь, как делал Пастер, верно?
Надетые очки ничего не изменили: помощнику Тайсса чего-то недоставало, и дело было вовсе не в форме лица или прическе. От него исходило ощущение какой-то скудости и ущербности, как от дешевых товаров. На ее вопросы он отвечал коротко и малосодержательно, а дважды даже прибег к откровенному вранью, когда она с напускной наивностью спросила его об уже известных ей процессах.
Его произношение — что оно сказало бы Джейми? В самом ли деле он был из Страсбурга? Джейми хватало пятиминутной беседы, чтобы с точностью в десять миль определить место рождения любого обитателя Оксфорда, будь то ученый, слуга или трактирщик, а немецкие диалекты, по его словам, различались намного сильнее английских и были чуть ли не отдельными языками. Проявилось бы это в разговоре на французском? Но и без этих уловок не надо было обладать талантами и наблюдательностью Джейми, чтобы заметить: оборудование в лаборатории было новым, и приобретено оно было в одно и то же время, примерно полтора года назад.
И оборудование это было дорогим. Вклад одного из богатых покровителей, которым мадам Вырубова представила доктора Тайсса? Княгиня Стана? Эта ужасная мадам Муханова, без конца повторяющая об особой роли славянской расы в истории Вселенной?
