Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
— Как спалось?
Англичанин рассмеялся.
— Урывками, — признался он. — Надеюсь, мы не разбудили вашего отца в соседнем люксе?
Девушка удивленно вскинула брови:
— Разве вы не помните, что я говорила вам на плоту? Его бы рассмешили эти ваши слова.
Томпсон был озадачен:
— Я вас не понимаю.
Равенна искоса взглянула на него:
— Он мне не отец, а муж.
— Муж?!
Англичанин почувствовал, как накатила тошнотворная помпа ужаса. Казалось, что его предали. Словно загнанный в угол зверь, он огляделся вокруг. Равенна положила свою прохладную ладонь ему на руку, словно утешая расстроенною ребенка.
— Я так надеялся… — порывисто вскричал он.
— Не стоит отказываться от надежд, — тихо проговорила Равенна.
Томпсон уже было вскочил на ноги, но, заметив удивленный взгляд официанта из дальнего конца зала, торопливо опустился на место.
— Что мне ему сказать? — горько спросил он. — Это предательство…
Она вновь рассмеялась:
— Вы не поняли нас. Мы с ним не относимся друг к другу как к собственности.
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что вы слышали.
На стол упала тень, и за спиной англичанина возникла высокая фигура Каролидеса. Он мягко толкнул Томпсона на стул. Сел напротив. И впился в него своим гипнотическим взглядом.
— Позвольте вам объяснить, мистер Томпсон. Ради спасения Равенны нам нужна была ваша помощь. Скажем, мы так условились. Да, мы обманули вас, но ради хорошего дела. Это ничего не меняет и на наши отношения не влияет.
Томпсона обуял гнев:
— Как вы могли потворствовать супружеской неверности!
Равенна умоляюще смотрела на него, но англичанин не обратил на это никакого внимания.
— Послушайте, — сказал Каролидес таким тихим, монотонным голосом, что Томпсон даже затих. — В соответствии с нашей философией агапе женщин нельзя рассматривать как собственность, которую можно купить или продать. Полагаю, смысл стародавней нравственности и верности давно канул в Лету. Мы с Равенной живем гражданским браком. Красавицы должны одаривать очарованием встречных, коль скоро это не вредит окружающим. Так что не берите в голову.
Томпсон был глубоко оскорблен, хотел возмутиться, но властный пристальный взгляд Каролидеса пригвоздил его к месту, и англичанин промолчал. Грек продолжал еще тише:
— Не надо так отчаиваться, дорогой мой мистер Томпсон. Для нас это не имеет значения. Женщины — не просто имущество, как считается в англосаксонском обществе. Они обладают разумом и телом, которое принадлежит им одним. Прекрасная дама должна делиться обаянием с другими и радовать их.
Томпсон заметил, что его салфетка упала на пол. Он наклонился за ней, чтобы скрыть замешательство и гнев. Поднимаясь, он увидел пятнышко на внутренней стороне манжета белого пиджака Каролидеса.
— У вас там кровавое пятно, — пробормотал он.
Грек небрежно взглянул на манжет.
— Да, верно, — неловко проговорил он. — Я порезался, когда брился.
Он окунул в стакан с водой носовой платок и попытался стереть пятно. От Томпсона не укрылся странный взгляд, которым обменялись муж с женой.
Как ни в чем не бывало Каролидес продолжал:
— Такой красотой необходимо делиться, не правда ли? Нельзя ее прятать ради эгоистичного удовольствия одного мужчины. Давайте останемся друзьями. — И он добродушно улыбнулся Равенне. — Со временем вы согласитесь с нами… А теперь будем завтракать.
Но потрясенный до глубины души и снедаемый отвращением, Томпсон бросился от них прочь. Его мучения были неописуемы: мозг пожирал огонь, воспаленное воображение бередили хаотичные мысли, и он, будто пьяный, брел по Корнишу, не зная и нимало не заботясь о том, куда идет. Лишь рев клаксонов предостерегал его об опасности. Он перебежал через дорогу, оказался на променаде и отыскал пляж.
Там и застали его сумерки. Невидящими глазами он уставился на море, чьи воды сделались холодными и серыми. Там после долгих поисков и нашли его Равенна и Каролидес, присели рядом. Когда стемнело, они перенесли его бесчувственное тело на заднее сиденье автомобиля. Грек помчался в клинику профессора Когана, а Равенна держала на коленях голову своего возлюбленного. Под колесами потрескивали проносящиеся мили.
Томпсон очнулся на белой кровати, рядом стояла металлическая каталка, а с потолка бил яркий свет. Перед ним не ясно маячили встревоженные лица Каролидеса и Равенны Он ничего не помнил о том, что с ним произошло в течение последних часов. Мысли путались, словно вызванные галлюцинациями сны, пестрящие бессмысленными видениями. Когда он был студентом медицинского университета, то читал в учебнике о муравьях, которые доят тлей как коров. На миг обретя сознание, он понял, что был для Равенны именно такой тлей. И что-то невнятно пробормотал перед тем, как впасть в забытье. Когда он снова пришел в себя, увидел очень серьезного профессора Когана, который тихим настойчивым голосом разговаривал с Каролидесом.
— Он умирает, — говорил профессор. — Я не могу понять причину. В нем почти не осталось крови. Как вам известно, у него такая редкая группа, что мы не можем сделать переливание.
Он в отчаянии покачал головой. Равенна выглядела блистательно. Томпсон подумал, что она еще никогда не казалась ему столь прекрасной и желанной. Сознание его угасало, но он видел, как Равенна и Каролидес улыбаются, провожая его переход в вечную жизнь.
КИМ НЬЮМЕН
«Дракула» Фрэнсиса Копполы
Эпический вампирский роман Кима Ньюмена «Эра Дракулы» («Anno Dracula») был удостоен премии «Дети ночи», присуждаемой Обществом Дракулы, а также премии, учрежденной Ассамблеей лорда Рутвена, и международной премии гильдии критиков за лучший роман ужасов. Впоследствии писатель создал продолжение «Эры Дракулы», озаглавленное «Кровавый красный барон» («The Bloody Red Baron»), а также другие романы — «Ночной мэр» («The Night Mayor»), «Яго» («Bad Dream, Jago»), «Кворум» («The Quorum»). Под псевдонимом Джек Йовил он написал ряд игровых романов: «Драхенфелс» («Drachenfels»), «Перезагрузка демона» («Demon Download»), «Крокодиловы слезы» («Krokodi! Tears»), «Кругосветное путешествие» («Comeback Tour»), «Хищники в бархате» («Beasts in Velvet»), «Женевьева» («Genevieve Undead»), «Путь 666» («Route 666»), а также «Оргия кровососов» («Orgy of the Blood Parasites»). Его короткие рассказы объединены в сборники «Настоящий доктор Шейд и другие истории» (рассказ, давший название сборнику, был удостоен премии Британского общества фантастики) и «Знаменитые монстры». Среди других его работ следует назвать «Кошмарные фильмы» («Nighthmare Movies»), «Ужас за пределами вероятного: собрание цитат из книг в жанре фэнтези и научной фантастики» («Ghastly Beyond Belief: The Science Fiction & Fantasy Book of Quotations» совместно с Нейлом Тейманом), «Ужас: сто лучших книг» («Horror: 100 Best Books», издана со Стивеном Джонсом, удостоена премии Брэма Стокера) и «Компания BF1 в жанре ужаса» («The BFl Companion to Horror»).
«Всякому ясно, какова предпосылка этой истории. Я представил, что происходило бы, если Фрэнсис Форд Коппола снимал „Дракулу“ так, как он снимал свои главные фильмы, — объясняет автор. — Первоначально я хотел написать пародийный скетч, воспроизводящий некий несуществующий фильм. Но когда я вообразил себе процесс съемок такой картины, как „Апокалипсис сегодня“, замысел мой усложнился. Конечно, я многим обязан книге Элеоноры Копполы „Заметки“, а также документальной книге „Сердце темноты“. Представив себе, что Коппола мог сотворить с „Дракулой“, я задумался о других режиссерах — Орсоне Уэллсе, Ингмаре Бергмане, Кене Расселе, которые в разное время собирались создать свою киноверсию этого романа, но так и не воплотили свое намерение. Фантазию мою возбуждали и режиссеры, которые никогда не задумывались об этом сюжете. Что получилось бы, если бы „Дракула“ был воплощен на экране в диско-стиле „Субботней ночной лихорадки“ с Джоном Траволтой в главной роли?»
Действие «Дракулы Фрэнсиса Копполы» происходит в том же мире, что и действие вампирских романов Кима Ньюмена. Кейт Рид — персонаж, придуманный Брэмом Стокером, но не включенный им в «Дракулу», — появлялась на страницах «Эры Дракулы» и «Кровавого красного барона».
Аллея в сумерках. Высокие, стройные карпатские сосны. Последние отблески заката кровоточат в сгущающемся сумраке. Громкий отчетливый шорох. Огромные черные тени, зловещие и жуткие, ползут между деревьями. Гигантское крыло летучей мыши касается их крон.
Голос Джима Моррисона выводит, изнывая от отчаяния, «People are strange».
Ослепительная вспышка. Голубое пламя, чистое, как свет свечи. Огонь пожирает деревья…
В огне возникают расплывчатые очертания какого-то лица.
Голос Харкера: Валахия… дерьмо!
Джонатан Харкер, клерк адвокатской конторы, лежит в постели, на втором этаже постоялого двора в Бистрице, замерев в ожидании. Его глаза пусты.
