Ольга Онойко - Север Москвы
Но так не везде. Даже не во всех городах-миллионниках. Только там, где есть анклавы — вроде нашего севера.
В ясную погоду башни анклава видно даже из Астры. Они огромные. Кажется, одна из них раньше была Останкинской. Высотой они, наверное, в пару километров. Они похожи на острые белые иглы — совершенно гладкие, безо всяких внешних конструкций. Будто зубочистки, воткнутые в подложку вечнозеленого леса. Деревья в анклаве тоже огромные, раз в пять выше, чем им положено вырастать. Когда мы с ребятами надеялись, что кто-то еще выберется из анклава, то часто ходили к его границе. Потом перестали.
Я ускорила шаг.
Тут было неприятное место: пара сотен метров кирпичного коридора с гладкими стенами без окон и украшений. Астра и дом по соседству недолюбливали друг друга. Это чувствовалось. Напряжение билось между ними, как неслышимое эхо. Более мелкие постройки Астра поглотила или прогнала от себя. Мы видели, как отползает от нее маленький магазинчик — просто-таки с реактивной для дома скоростью, пара метров в сутки. С большими зданиями, вроде НИИ стоматологии или офиса РИА-Новости, Астра сохраняла вооруженный нейтралитет. А с этим домом она, похоже, что-то не поделила. Дом раньше был жилым, но всех выгнал и переродился во что-то непонятное.
В конце коридора я перешла на бег. Уж очень противное было чувство. Мне начало мерещиться, что стены потихоньку сходятся и норовят меня раздавить.
Но вот недруг Астры остался позади, я поравнялась с узорчатой башенкой контрфорса и выдохнула с облегчением. Посмотрела на часы и, помню, еще подумала: «Что бы ни делалось, все к лучшему». На шестичасовую электричку я успевала с запасом… Декоративную башенку обвивали плетистые розы. Они давно отцвели, но кое-где виднелись последние привядшие лепестки. Я потянулась и достала один — мягкий, бархатный на ощупь, нежно-малинового оттенка. Сладостью он уже не пах, но еще пах живыми соками. Растирая лепесток в пальцах, я обогнула башенку.
Меня увидели эльфы, пришедшие с севера.
Они очень редко выбирались так далеко на юг. Я никак не ждала, что могу напороться на эльфов, просто выйдя из Астры. Это даже звучало неправдоподобно. Но по теперешним временам только в хорошие новости веришь с трудом и после тщательной перепроверки. В плохие верится сразу.
С места я сорвалась в ту же секунду.
Рядом не было дверей. Ни одной проклятущей двери. Дом никогда не откроет дверь в сторону своего недруга. Я даже не могла сориентироваться. Астра вырастила себе слишком много украшений. Башенки, колонны, барельефы! Я понятия не имела, где среди них упрятан ближайший вход. Видела я только пышное крыльцо возле набережной, но до него оставалось еще более полукилометра.
На самом деле я не могла убежать. Хотя бы потому, что бежала на своих двоих и с рюкзаком, а эльфы были конными. Но что я должна была делать? Просто стоять и ждать, пока меня сцапают? Нет, спасибо. Я схватилась за лямки рюкзака, чтобы он меньше мотался, следила за ритмом дыхания и неслась так быстро, как позволяли ноги. Я смотрела на ступени крыльца и не оглядывалась. Перестук копыт говорил, что эльфийские кони тронулись и пошли рысью. То есть эльфы следовали за мной, но, возможно, не собирались меня ловить — и на это была единственная надежда.
Несколько секунд словно выпали из сознания. Только что меня от спасительного крыльца отделяли десятки метров, и вот я уже рву на себя тяжелую дверь… Дверь шла туго. Если бы меня хотели поймать, это было бы очень легко сделать. Но меня не поймали. Я юркнула в полутемный коридор и полетела вверх по лестнице. Были слухи о том, как эльфы искали кого-то на улицах, но я никогда не слышала, чтобы они заходили в дома.
Я даже знаю, почему. Когда дому что-то очень не нравится, это становится ясно сразу и всем. Золотой Астре очень не нравились эти эльфы. Дневной свет померк у нее внутри, будто в небе собиралась гроза. На самом деле это темнели оконные стекла. Витражи в дверях тоже перерождались: металл почернел, голубые и красные стекляшки налились сумрачно-синим… Дома очень редко меняются при дневном свете и еще реже меняются у кого-то на глазах. То, что я это видела, означало, что Астра пришла в ярость.
Я остановилась на лестничной площадке. Сердце колотилось в горле, под ребрами резало так, будто нож воткнули. С трудом переводя дыхание, я сбросила рюкзак на пол и осторожно выглянула в окно.
Эльфы остановились у крыльца, но не спешились. Наверняка они тоже чувствовали злобу Астры. В таком настроении, как сейчас, она вполне могла обрушить на них часть стены. И все-таки они не уходили. Ждали чего-то? Что я выйду? Выходить я, разумеется, не собиралась. Несколько этажей, пара переходов, и я доберусь до крытого моста над рекой, а там рукой подать до вокзала…
Я впервые видела эльфов так близко. Раньше только замечала издалека, пару раз, когда дежурила с ребятами у границы анклава. Блеклые силуэты и не больше того.
Лошади у них были странные. Высоченные — метра два в холке, стройные, как ахалтекинцы, изжелта-серой масти. По-настоящему удивительными были не стати, а то, как кони себя вели. Нормальная живая лошадь смотрит по сторонам, машет хвостом, дергает ушами, ищет, где перехватить травинку. Эльфийские лошади, неподвижные и равнодушные ко всему, казались то ли механическими, то ли мертвыми.
Сами эльфы напоминали своих же лошадей — высоченные, тощие, длиннолицые, похожие друг на друга. Даже волосы у них были того же оттенка, что лошадиная шерсть. Эльфы сидели неподвижно, глядя прямо перед собой, молча.
Я наконец отдышалась, подняла рюкзак и зашагала вверх по лестнице. Если я ничего не путала и если Астра не сильно изменила планировку, выход на мост был то ли с пятого, то ли с шестого этажа.
По пути мне подумалось, что Астра могла рассердиться из-за меня. Приятная, признаться, была мысль. Хорошо бы это оказалось правдой. Астра никогда не была жилым домом и потому действительно не хотела, чтобы в ней жили. Но в ней всегда работали. Давным-давно Астру построили как здание фабрики. Я работала в Астре и, значит, принадлежала ей. Астра встала на мою защиту… Я видела, как она успокаивается — медленно, но все-таки прямо на глазах. Стекла светлели, краска на стенах меняла оттенки.
Когда я вышла на мост, дождь пошел снова. Стеклянные перекрытия потеряли прозрачность. Мост был из стали и стекла. Издалека он напоминал хрустальную змею, перегнувшуюся над медленной рекой. Иногда он сверкал на солнце, иногда — нет. Наверно, это тоже что-то значило. Те, кто работал возле набережной, могли бы что-нибудь рассказать…
* * *Я успела на электричку, но чуть не пропустила свою станцию. Адреналин схлынул. Я начала засыпать, привалившись к окну. Эльфы так напугали меня, что я перестала бояться квартиры с ее нюансами. Я могла думать только о том, что сниму эту квартиру — в добром доме, поросшем мхом, в десяти минутах ходьбы от платформы, — и успокоюсь наконец, и смогу отоспаться по-человечески.
Наталья стояла на платформе, заметная издалека. Высокая, полная, в зеленом дождевике, она была похожа на елку. Об этом я ей и сообщила, подойдя. Наталья засмеялась. Дождь еще моросил. Я протянула руку, собрав горсть капель, и умылась ими.
— Чуть не уснула по пути, — призналась я.
— Сейчас мы тебя кофе напоим, — пообещала Наталья. Потом она выпрямилась и глянула куда-то поверх моей головы. Я оглянулась.
— Смотри, прелесть какая, — сказала Наталья, разулыбавшись.
«Кому прелесть, а кому и не особо», — подумала я.
Электричке надоело работать, а может, ей не нравился дождь. Она закапризничала, начала пыхтеть, щелкать дверями и ездить вперед-назад: метр туда, метр обратно. Пассажиры сначала завозмущались, потом испугались. Машинист выскочил на перрон и принялся громко стыдить электричку и увещевать ее, точно лошадь. Наверно, невежливо было на него пялиться, но он так смешно разговаривал со своим поездом и так ласково его ругал. Он совсем не сердился. Смотреть на него было весело, и как-то становилось легче на душе.
Наконец, машинист запрыгнул в кабину, электричка тронулась, а мы пошли к спуску с платформы.
— Хозяйку зовут Валентина Петровна, — сказала Наталья, — она живет в двух кварталах от этого дома. А в квартире, которая сдается, раньше жила ее дочь. Она поехала на север навестить бабушку, мать хозяйки.
Наталья не закончила фразу. Я договорила про себя: «И осталась на севере». Мне не нужно было объяснять, о чем можно и нельзя говорить.
Улица так заросла, что мы шли словно через парк. Ветви деревьев почти смыкались над головами. Листья шелестели на ветру. Я заметила, как вдалеке проехала машина, и подумала, что здесь наверняка работают бензиновые двигатели. Как раньше…
— Наташа.
— Что?
— Может, расскажешь про нюансы? Или хочешь сделать сюрприз?
Наталья вздохнула:
