Птицы (СИ) - Торин Владимир

— Со мной тебе нечего бояться, Финч из двенадцатой квартиры, — сказала мадам Клара.

— Я не боюсь, — ответил мальчик и смущенно добавил: — Может, у вас есть ножницы?

— Что? Ножницы?

— Чтобы разрезать сачок, если меня кто-то поймает.

Мадам Клара фыркнула.

— В моем присутствии никто никого не ловит сачками, потому что это — проявление дурного тона и плохих манер.

Финч с облегчением вздохнул. Он понял, что мадам Клара пошутила, и все же страх и правда ушел.

— Дедушка говорит, что этому городу не хватает манер.

— Он прав.

— Дедушка вас очень уважает.

— Это взаимно. Мистер Фергин — настоящий джентльмен. Всегда снимает шляпу в моем присутствии и придерживает дверь. Но самое главное — он никогда не вторгается в мою приватность и не льстит, в надежде, что я похвалю его перед господином Борганом, в отличие от… прочих.

Финч понял, кого именно имела в виду мадам Клара.

— Дедушка говорил, что вы дальняя родственница капитана Боргана.

Мадам Клара помедлила с ответом, словно раздумывая, стоит ли делиться подобным с мальчишкой.

— Это не так, — наконец сказала она. — Но мы с ним знакомы еще с тех пор, как он был ребенком и жил далеко отсюда.

— А где? — полюбопытствовал Финч.

— В таком месте, куда лучше не попадать.

Было нечто очень зловещее в том, как она это сказала. Будто взяла нож и отрезала фразу, чтобы поскорее забыть о ней.

— А вы знаете, где он сейчас? — спросил Финч. — Я про его путешествие…

Она чуть заметно дернула головой, и мальчик понял, что дальше допытываться не стоит.

На самом деле Финч хотел спросить у мадам Клары кое-что другое — вовсе не о капитане Боргане, — но все никак не мог решиться. Помимо того, что он просто не знал, как к этому подвести, он боялся того, как она воспримет его вопрос. Взрослым Финч не доверял — порой они вели себя хуже детей и от них можно было ожидать чего угодно. И все же эта женщина была не просто каким-то взрослым — она была мадам Кларой и вела себя совершенно не по-детски, а скорее, как королева, которой принадлежит весь мир, и никто, к слову, совершенно не против.

«Ну давай же! — подбадривал себя Финч. — Она не разозлится… наверное».

Несмотря на все свои сомнения, он хотел верить, что, раз эта женщина его не наказала и не выдала, хотя, вероятно, догадывалась, что он задумал, он может с ней поделиться. Конечно, не всем, а в общих чертах. Вдруг она чем-то поможет. Или хотя бы что-то посоветует.

— Можно задать вопрос, мадам? — неуверенно начал Финч.

— Можно, — позволила спутница.

Они вышли из улицы-трубы и оказались на Грейсберри, главной улице Горри. Несмотря на позднее время, здесь было довольно людно и шумно. Вдоль тесно стоящих домов горели фонари, лениво помигивали семафоры на горбатых столбах. Светящиеся окна напоминали Финчу почтовые марки, аккуратненько разложенные в дедушкином альбоме-кляссере.

Возле красной двери паба под вывеской «Бардакк» дебоширила пьяная компания недружелюбных с виду мужчин, но, как только коляска мадам Клары с ними поравнялась, они все, как один, замерли, кто-то даже вытащил свой кулак из зубов товарища, а шляпы-котелки тут же покинули головы, приподнятые в почтительном приветствии.

Но лишь стоило няне с коляской и мальчишке пройти, как все вернулось на круги своя — только еще более шумно, зло и ожесточенно. Кажется, в драке принимал участие даже пабный автоматон, в чьи обязанности входило открывать и закрывать двери для посетителей. Выглядел механический человек таким же пьяным, как и прочие завсегдатаи — видимо, он перебрал с машинным маслом.

До дебоширов никому не было дела, а в «Фонаре констебля», темно-синей будке полицейского поста на перекрестке, даже свет не горел. Зато из него раздавался оглушительный храп в три глотки.

— Слишком затянувшееся молчание, — сказала мадам Клара. — Вероятно, это значит, что ты хочешь поделиться каким-то секретом и боишься, что я восприму твою тайну как-то неверно. Не бойся: я всегда воспринимаю чужие тайны верно. Как, впрочем, и все остальное.

— Это не совсем тайна, — признался Финч. — Мне нужен совет…

Она кивнула, и Финч решился:

— Что бы вы cделали, если бы кто-то из ваших близких пропал, а взрослым… в смысле, другим людям нельзя было бы об этом рассказать? — протараторил он на одном дыхании. — Особенно полицейским и…

— Что? — Мадам Клара вдруг остановилась и пронзила его взглядом из-под вуали. — Еще кто-то пропал? Кто?

— Как это «еще кто-то»? — поразился Финч.

Мадам Клара выглядела взволнованной. Казалось, даже несколько испуганной.

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос, Финч из двенадцатой квартиры, — строго сказала она. — Кто пропал?

Финч понял, что не может не ответить. Что-то внутри вдруг просто захотело взять и предать его — выложить все как есть. Ему стало любопытно, существует ли в этом мире хоть кто-то, на кого не действует пронзительный взгляд мадам Клары.

— Мой дедушка, — выдавил он, ожидая бури.

Что ж, если у бури было мертвенное выражение лица, лишенное даже тени каких-нибудь эмоций, то это была именно она. Вуаль чуть подрагивала на ветру. Из-под нее на Финча будто глядела статуя — холодное каменное изваяние, которое кто-то зачем-то обрядил в черное.

— Когда? — спросила мадам Клара, и Финч готов был поклясться, что губы ее не шевельнулись, а с ним говорил сам ветер.

— Сегодня, — ответил мальчик. — Я пришел из школы, а его нет. И он до сих пор не вернулся.

— Ты уверен, что он просто не ушел куда-то?

— Я уверен… мне кажется… он точно пропал. Я боюсь, что случилось что-то плохое, и никому не могу рассказать.

— Поэтому ты решил найти его сам, я правильно понимаю?

Финч кивнул, ожидая, что мадам Клара сейчас скажет, чтобы он не дурил и предоставил взрослым найти дедушку. Но вместо этого она отвернулась и снова покатила коляску по улице. Мальчик поспешил за ней.

— Люди пропадают время от времени, — сказала она. — Чаще всего они рано или поздно отыскиваются. Ты спросил, как бы я поступила, если бы пропал кто-то из моих близких? Это же очевидно. Я бы сделала то же, что, вероятно, делал ты, когда я поймала тебя у лифта. Искала бы. Но ты прав: нашему констеблю мистеру Додджу нет смысла сообщать об исчезновении. А его помощник, младший констебль Перкинс, боится своего старшего коллегу, и он ничего не сделает у того за спиной. Ну а что касается остальных… гм… взрослых, то единственное, на что они способны, это создавать суету и шум — они не помогут. Ты предоставлен самому себе.

Они свернули в какой-то неприметный переулок. Финч, сбитый с толку от всего услышанного, брел рядом с коляской, уставившись под ноги. Мадам поглядела на него.

— Ты удивлен, что я не стала озвучивать тебе занудный список нотаций? — спросила она. — Удивлен, что не сказала, будто ты должен сидеть безвылазно дома и ничего не делать? Но если ты говоришь, что никому нельзя рассказывать о пропаже твоего дедушки, то, видимо, никому не доверяешь. И не зря. Если ты сообщишь в полицию, мистер Доддж вызовет клерков из приюта — никто не позволит тебе жить в квартире одному, в то время как твой единственный опекун пропал. На твоем месте я постаралась бы подобного избежать, и не столько потому, что приют «Грауэнс» — ужасное место, сколько потому, что нельзя быть уверенным, что констебли всерьез возьмутся за поиск, а не просто подошьют дело о пропаже в папочку, а саму папочку поставят на полку. Это твой дед — и ты имеешь право беспокоиться за него, имеешь право искать его. Вероятно, ты ждешь, что я стану что-то тебе запрещать, но я не буду этого делать. Я и не должна — ты не мой воспитанник. К тому же, насколько я поняла, ты знаешь, с чего начать поиски, ведь вряд ли ты совершенно случайно вдруг забрел на мой этаж.

Это было просто поразительно. Финч никогда не говорил с таким умным взрослым. Мадам понимала его, она не спорила с очевидными вещами, слепо полагаясь на вещи, на которые полагаются прочие взрослые: на собственные важность и значимость. Она не считала, что он не справится, что он — всего лишь глупый ребенок, чья единственная забота — слушаться.