Джоан Роулинг - Гарри Поттер и испорченный ребёнок
После этого сцена начинает меняться на глазах у ребят.
Ослепительная вспышка света озаряет всё вокруг. За ней следует оглушительный грохот.
Время останавливается. Потом разворачивается в обратную сторону, некоторое время размышляет — и начинает перематываться назад. Вначале медленно…
…а затем ускоряется.
АКТ ВТОРОЙ, СЦЕНА СЕДЬМАЯ
ТУРНИР ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ, ГРАНИЦА ЗАПРЕТНОГО ЛЕСА, 1994 ГОД
Внезапно шум заполоняет всё вокруг. АЛЬБУС и СКОРПИУС теряются в толпе.
На сцене появляется «самый великий шоумен в мире» (это его слова, не наши). Для усиления голоса он использует заклинание Сонорус и… короче, отрывается по полной.
ЛЮДО БЭГМЕН: Леди и джентльмены! Юноши и девушки! Представляю вам величайший! фантастический! единственный в своём роде! ТУРНИР ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ!!!
Слышен радостный рёв болельщиков.
Если вы из Хогвартса — поприветствуйте своих!
Слышен радостный рёв болельщиков.
Если вы из Дурмстранга — поприветствуйте своих!
Слышен радостный рёв болельщиков.
А ЕСЛИ ВЫ ИЗ ШАРМБАТОНА — поприветствуйте своих!
Слышны редкие вялые возгласы.
Что–то французы проявляют как–то меньше энтузиазма…
СКОРПИУС (улыбаясь): И ведь сработало. В этом весь Людо Бэгмен.
ЛЮДО БЭГМЕН: И вот они здесь! Леди и джентльмены! Юноши и девушки! Перед вами те, из–за кого мы здесь сегодня собрались: ЗАЩИТНИКИ! Дурмстранг представляет — что за брови, что за походка, что за парень, настоящий виртуоз мётлы! — Виктор «Буйный» Крам!
СКОРПИУС и АЛЬБУС (которые уже и на самом деле вжились в роль учеников Дурмстранга): Жми, жми, Буйный Крам! Жми, жми, Буйный Крам!
ЛЮДО БЭГМЕН: От Академии Шармбатон — тысяча чертей, это же Флёр Делакур!
Слышны редкие вежливые аплодисменты.
И от Хогвартса — даже не один, а целых два ученика! Первый из них, от одного взгляда которого у девчонок подгибаются коленки, — это Седрик «Красавчик» Диггори!
Толпа неистовствует.
Теперь другой: вам он известен как Мальчик — Который–Выжил, а мне он известен как мальчик, который не перестаёт нас всех удивлять!
АЛЬБУС: Мой отец!
ЛЮДО БЭГМЕН: Да, это Гарри «Храбрец» Поттер!
Толпа громко приветствует Защитника. С краю стоит и аплодирует в радостном волнении девушка — ГЕРМИОНА-ПОДРОСТОК (её и РОЗУ играет одна и та же актриса). Примечательно, что радостные возгласы и аплодисменты в честь ГАРРИ несколько тише, чем в честь СЕДРИКА.
А теперь — прошу тишины! — первое задание: забрать золотое яйцо! Из гнезда — дамы и господа, юноши и девушки, вы только представьте! — ДРАКОНА! А с драконами у нас управляется… ЧАРЛИ УИЗЛИ!
Толпа устраивает настоящую овацию.
ГЕРМИОНА-ПОДРОСТОК: Если ты и дальше собираешься стоять так близко, хотя бы не пыхти на меня.
СКОРПИУС: Роза?! А ты что здесь делаешь?
ГЕРМИОНА-ПОДРОСТОК: Кто такая Роза? И куда делся твой акцент?
АЛЬБУС (с ужасным акцентом): Пгости, Гегмиона, он тебя кое с кем дгугим спутал.
ГЕРМИОНА-ПОДРОСТОК: Откуда ты знаешь, как меня зовут?
ЛЮДО БЭГМЕН: А теперь не отвлекаемся и смотрим, как с Шведским Короткорылом встречается наш первый Защитник — СЕДРИК ДИГГОРИ!
ГЕРМИОНА-ПОДРОСТОК отвлекается на рёв дракона, и АЛЬБУС вытаскивает палочку.
Седрик Диггори выходит на сцену. Похоже, он готов к испытанию. Чуть напуган, но готов. Уклоняется от дракона… ещё раз уклоняется… и ныряет в укрытие! Одни девушки падают в счастливый обморок, другие дружно вопят: не попортите нашего Диггори, мистер Дракон!
Во взгляде СКОРПИУСА озабоченность.
СКОРПИУС: Альбус, у нас проблема: Маховик времени весь трясётся!
Маховик времени беспрерывно тикает, и в этом тиканье ощущается явная опасность.
ЛЮДО БЭГМЕН: Седрик поворачивает влево, затем ныряет вправо, держа палочку наизготовку — что же этот юный храбрый красавчик достанет из рукава на этот раз?..
АЛЬБУС (протягивая перед собой палочку): Разоружармус!
Палочка СЕДРИКА влетает в руку АЛЬБУСА.
ЛЮДО БЭГМЕН: Но что это?! Тёмная магия или что–то совсем другое? Его палочка летит прочь — Седрик Диггори Разоружён!
СКОРПИУС: Альбус, по–моему, с Маховиком времени что–то не так…
Маховик времени начинает тикать громче.
ЛЮДО БЭГМЕН: Для Диггера всё пошло наперекосяк: этот этап он, пожалуй, провалил. Как он будет выступать дальше — уже неважно.
СКОРПИУС хватается за АЛЬБУСА.
Тиканье становится всё громче, в какой–то момент яркий свет затопляет всё вокруг — и время возвращается на прежнюю отметку, волоча за собой кричащего от боли АЛЬБУСА.
СКОРПИУС: Альбус! Тебе больно? Альбус, ты…
АЛЬБУС: Что случилось?
СКОРПИУС: Наверное, есть какой–то предел — у Маховика времени должен быть какой–то временной предел…
АЛЬБУС: Думаешь, у нас получилось? Думаешь, мы всё изменили?
Внезапно на сцену выбегают со всех сторон ГАРРИ, РОН (с боковым пробором в волосах и в гораздо более консервативной, чем обычно, одежде), ДЖИННИ и ДРАКО. СКОРПИУС смотрит на них и незаметно прячет Маховик времени в карман. АЛЬБУС безучастно разглядывает окружающих — боль терзает его немилосердно.
РОН: А я говорил тебе! Я говорил, что видел их!
СКОРПИУС: По–моему, как раз сейчас это и выяснится.
АЛЬБУС: Привет, пап. Что–то случилось?
ГАРРИ неверяще глядит на сына.
ГАРРИ: Да. Можно сказать и так.
АЛЬБУС в изнеможении валится на пол. ГАРРИ и ДЖИННИ бросаются к нему.
АКТ ВТОРОЙ, СЦЕНА ВОСЬМАЯ
ХОГВАРТС, БОЛЬНИЧНОЕ КРЫЛО
АЛЬБУС спит на больничной койке, встревоженный ГАРРИ сидит рядом с ним. Над ними — портрет человека с добрым озабоченным лицом. ГАРРИ трёт глаза, встаёт и начинает ходить по палате, потягиваясь, чтобы размять спину.
В какой–то момент он встречается глазами с изображением на картине; человек на портрете замечает, что его обнаружили, и изумляется — как и сам ГАРРИ.
ГАРРИ: Здравствуйте, профессор Дамблдор.
ДАМБЛДОР: Добрый вечер, Гарри.
ГАРРИ: Я скучал по вам. В последнее время, как ни забегу к директрисе, ваша рама пуста.
ДАМБЛДОР: А, ну, я люблю время от времени заскакивать в другие свои портреты… (Смотрит на АЛЬБУСА.) С ним всё будет в порядке?
ГАРРИ: Он был без сознания двадцать четыре часа. В целом он в порядке, так что мадам Помфри смогла выправить ему руку. Она сказала, что это очень странный случай: похоже на то, что рука была сломана лет двадцать назад и зафиксирована в самом невероятном положении. Говорит, всё у него наладится.
ДАМБЛДОР: Представляю, как нелегко видеть, как твоему ребёнку больно…
ГАРРИ смотрит вверх на ДАМБЛДОРА, затем переводит взгляд вниз на АЛЬБУСА.
ГАРРИ: Никогда вас не спрашивал, как вы отнеслись к тому, что я назвал его в вашу честь…
ДАМБЛДОР: Я тебе честно скажу, Гарри: ты тем самым на бедного мальчика возложил просто непосильную тяжесть.
ГАРРИ: Мне нужна ваша помощь. Мне нужен ваш совет. Бэйн говорит, что Альбус в опасности. Как мне защитить сына, Дамблдор?
ДАМБЛДОР: Это ты меня спрашиваешь, как защитить мальчика, жизнь которого находится под страшной угрозой? Мы не можем уберечь молодое поколение от разных бед. Им не избежать боли, и они должны научиться её терпеть.
ГАРРИ: То есть я должен стоять и смотреть?
ДАМБЛДОР: Нет. Ты должен научить его принимать жизнь такой, как она есть.
ГАРРИ: Как мне это сделать? Он не будет меня слушать!
ДАМБЛДОР: Может, он просто ждет, когда ты его лучше узнаешь.
ГАРРИ хмурится, пытаясь переварить услышанное.
(эмоционально) Это одновременно и проклятие, и благо — слышать… много чего. И в школе, и в Министерстве я слышу, как люди говорят друг с другом…
ГАРРИ: А что за сплетня обо мне и сыне?
ДАМБЛДОР: Это не сплетня; скорее, обеспокоенность. Насчет того, что вы с ним грызётесь. Насчет того, что он — непростой ребёнок. Насчет того, что он на тебя злится. У меня сложилось впечатление, что ты, вполне возможно, ослеплён своей любовью к нему.
ГАРРИ: Ослеплён?
ДАМБЛДОР: Ты должен принимать его таким, как он есть, Гарри. Ты должен учиться определять то, что может его задеть.
ГАРРИ: Разве я не принимаю его таким, как он есть? И что же может задеть моего сына? (Размышляет.) Или кто может?..
АЛЬБУС (бормочет во сне): Папа…
