Дина Бромберг - Дикие лебеди
Она так устала от усилий, что проспала весь тихий час. Полдник съела с аппетитом, а после полдника отпросилась погулять немного по больничному садику — ей это разрешалось. Листок по-прежнему лежал в книге, она вытащила его, еще раз просмотрела и, опасаясь, что кто-нибудь пожелает прочесть его, спрятала листок в карман куртки. В садике было тепло от весеннего солнышка. Дождь, прошедший накануне, съел почти весь серый мартовский снег. Она осторожно ступала между луж. Огромный куст в углу, у самой ограды, растопырил ветви во все стороны. Она зашла за куст и там тихонько несколько раз вслух сказала:
— Я Лиза. Меня зовут Лиза. Лиза.
От этого ей сразу полегчало. Она попробовала вспомнить ту женщину и ее улыбку и с удивлением обнаружила, что ни женщина, ни улыбка больше ее не пугают. Стала думать, что делать дальше. Из больницы уходить было нельзя — ей вовсе не хотелось, чтобы та улыбающаяся ее сразу нашла. В том, что они встретятся, и скоро, Лиза не сомневалась ни минуты и ничего доброго от этой встречи не ждала. Да и куда ей идти? В общежитие? К мужу? Тут она вздрогнула. Она была замужем… нет, они с Димкой собирались пожениться. Потом Димка заболел, а она уехала… когда это случилось? В конце января. А сегодня какое число? Неужели он даже не искал ее? Неужели ему все равно? Потом, у нее нет документов. Но это не страшно, надо просто пойти в милицию. Только в какую? На Заморенова они снимали квартиру: там была старушка, Алиса Францевна. Нет, старушкин адрес она уже вспомнила, а старушка… Мозг «кипел». От усилий у нее разболелась голова. Пришлось вернуться в палату, лечь. Сестра встревоженно спросила, что с ней. Лиза ответила, что очень хочет спать, разделась и сразу уснула.
Утренняя медсестра раздала всем лекарства, сделала уколы, а потом подошла к Лизиной кровати и сказала:
— Наташа, вас вызывает главврач.
У медсестры был громкий пронзительный голос. И походка была такая же — она словно старалась продырявить шпильками линолеум. Лиза послушно шла за ней по коридору, заранее тревожась. Почему-то шла на ум та, улыбающаяся, словно где-то притаилась, вот-вот выскочит, схватит. Детские страхи, подумала Лиза, ускоряя шаг.
— Вот она, Семен Николаевич, — медсестра распахнула дверь. Главврач — мужчина, успокоенно подумала девушка. Вошла в кабинет и едва не ахнула.
В кабинете было трое врачей: главврач Семен Николаевич, лечащий ее палаты Федор Никитич и незнакомая женщина в белом халате и шапочке — выходит, тоже врач. Женщина улыбалась.
— Садитесь, пожалуйста.
Лиза села, чувствуя, как взгляд женщины пробирает ее.
— Как вас зовут? — спросил Семен Николаевич.
— Не помню.
— Мы называем ее Наташа, — вмешался Федор Никитич.
— Как вы к нам попали?
— Не помню.
— Ну, хоть что-нибудь о себе вы же должны были вспомнить. Федор Никитич, вы гипноз по Салуцкому пробовали?
— Пять сеансов, Семен Николаевич, — откликнулся тот.
— Все безрезультатно.
— Что еще? Аминазин, конечно.
— Да, и суггестал внутривенно, по Коху. В истории болезни все зафиксировано.
Молчи, про себя умоляла Лиза. Прошу тебя, ничего не говори о зоопарке.
Женщина молча улыбалась и продолжала сверлить Лизу темными глазами.
— Ладно, идите пока. У вас сейчас процедуры какие-нибудь? А из родных у вас кто?
— К-кажется, я была замужем. Но ничего вспомнить не могу.
— Федор Никитич, в милицию сведения давали? — обратился главврач к лечащему. — Родные не объявлялись? Ее можно в принципе домой выписывать, если ее есть кому забрать. Состояние стабильное, амнезия лечится порой годами. Работать или учиться она вполне способна.
Федор Никитич неопределенно пожал плечами.
— Давали, конечно. Но никто не откликнулся. Я бы пока подождал немного. Мой прогноз благоприятный, просто не все методы воздействия на мозг опробованы, — он покосился на Лизу, но продолжать не стал. Видимо, его «метод воздействия» путем катания больной по городу на личных «жигулях» не входил в сферу обычного лечения.
— Хорошо, — подытожил главный. — Вы идите, идите, — обернулся он к Лизе. Лиза встала и вышла. Прикрыла дверь и минутку постояла.
— Семен Николаевич, я совершенно согласна с коллегой Громовым, что прогноз вполне благоприятен. Если вы разрешите, я бы занялась ею завтра же, поскольку амнезия в любых ее проявлениях — моя прямая специальность.
— Лидия Сергеевна, вы меня просто обяжете. А заодно поможете коллеге Громову. Договорились, Федор Никитич?
— Договорились.
Лиза отпрянула от двери и поспешила вернуться в палату. Нет, ее никто не заметил, но осадок остался не самый приятный. Непонятно было, откуда берется тревога, но тревога была и тревога эта была самым прямым образом связана с женщиной в белом халате и шапочке. Уже на пороге палаты она обернулась. Дверь в кабинет главного открылась. Вышла женщина и скрылась в коридоре слева от кабинета. Через минуту вышел Федор Никитич и пошел по направлению к ординаторской. Когда он поравнялся с палатой, Лиза тихонько пошла за ним.
— Что? Вопрос ко мне? — повернулся Федор Никитич.
— Да.
— Что? — повторил он, глядя куда-то в сторону.
— Федор Никитич, пожалуйста, свозите меня еще раз в зоопарк. Мне кажется, я смогу вспомнить, если съезжу туда.
— Хорошо. Но не раньше пятницы, — буркнул Федор Никитич, скрываясь в ординаторской.
— Спасибо, — шепнула Лиза и вернулась в палату. Итак, в пятницу она сможет снова посмотреть на медвежат.
— Простите, вас зовут Наташа?
Лиза обернулась.
— Простите, меня Федор Никитич ввел в курс вашей истории болезни и поскольку я ему ассистирую, мне нужно с вами поговорить.
— Прямо сейчас?
— Что вы, не обязательно сейчас. Можно позже. У вас ведь сейчас процедуры.
— Да.
— Тогда после тихого часа.
Тихий час Лиза провела в раздумьях, кто такая эта женщина и почему один вид ее вызывает такую тревогу. Ничего не решила. Встав после тихого часа, выпила положенные три таблетки, съела полдник — ватрушку с компотом, — и еще полчаса слонялась по коридору. Наконец услышала за спиной шелестящий голос:
— Наташа, пожалуйста, пойдемте со мной.
В кабинете ассистентша разложила цветные карточки, предложила Лизе выбрать три самых красивых цвета. Потом начала задавать вопросы, с Лизиной точки зрения совершенно дурацкие и к делу не относящиеся — почему нравятся именно эти цвета, что они означают, как друг с другом могут сочетаться и так далее. Лиза отвечала на все вопросы, с недоумением прислушиваясь к себе — она словно разделилась на две половины. Одна половина почти расслабилась и тупо отвечала на вопросы, задаваемые шелестящим голосом ассистентшей. Другая была скована страхом, который усиливался с каждым вопросом. Страх не имел отношения к смыслу разговора — он был связан, казалось, с чем-то неуловимым в голосе ассистентши.
Ассистентша внезапно собрала все карточки и сказала:
— На первый раз хватит. С вами проводили сеансы неглубокого гипноза?
— Я не знаю, что это за гипноз. Вам лучше спросить Федор Никитича.
— Он лично проводил сеансы? А не Фрида Львовна?
— Нет, он.
Ассистентша вызывала в ней странное чувство — при виде ее оживала какая-то частичка памяти, которая тут же мучительно прерывалась. Это было почти больно.
— Хорошо. Можете идти. Вы хорошо спите?
— Да, вполне хорошо.
— Снов не видите?
— Нет.
— А раньше видели?
— Не помню, — ответила Лиза.
— Ладно, это мы проверим завтра. Все, — ассистентша встала.
Вечером после этого Лиза попросила Федор Никитича:
— Вы не сможете меня завтра отвезти еще раз в зоопарк? Мне очень надо!
Федор Никитич посмотрел на нее внимательно и проворчал:
— Я же говорил — не раньше пятницы. Ну ладно, тогда утром, после обхода. Будьте готовы, у меня мало времени, — и тут же, как видно, смутился от своего тона, и мягко добавил:
— Надолго не получится, не обижайтесь. Понравилась моя книга про медведей?
— Да, — кивнула Лиза.
— Что-нибудь вспомнили?
— Пока нет.
— У вас завтра какие-то процедуры?
— Да, мне ваша… ваш ассистент мне назначил… гипноз назначила.
— Гипноз? Какой ассистент? — поморщился Федор Никитич.
— Ну, та женщина новая.
— Она сказала, что она мой ассистент? — в голосе Федор Никитича слышалось настоящее изумление.
— Да, — ответила Лиза как можно равнодушнее, про себя отметив интонацию собеседника.
— Ладно. Вот что — если она вызовет вас на гипноз, постарайтесь найти меня… а, меня же не будет. Тогда Фриду Львовну. Обязательно, хорошо?
Разговор с Федор Никитичем настораживал, но ей было приятно увериться, что она не так уж неправа в своих подозрениях. Утром Федор Никитич отвез ее в зоопарк и дал денег на такси, извинившись и сославшись на занятость. Лиза сидела, глядя на клетку, где жались друг к другу три медвежьих малыша и тихонько шептала:
