Джонатан Страуд - Кричащая лестница
Днем я ходила в школу — маленькое бетонное здание на окраине городка, рядом с рекой. После полудня играла на заливных лугах или в парке, но всегда одним ухом слушала, когда включат сирену, возвещавшую о комендантском часе, и возвращалась домой до того, как солнце полностью скроется. Обычно я помогала устанавливать дома защиту. Моей работой было расставлять лавандовые свечи на подоконниках и проверять развешенные амулеты. Старшие сестры зажигали огни и наливали свежую воду в канал под крыльцом. Все было готово к наступлению темноты.
Моя мать (в моей памяти большая, розовощекая и суетливая) была посудомойкой в двух местных крошечных отелях. Ее материнскую заботу вытесняла тяжелая работа и усталость, но у нее оставалось немного энергии на выводок своих дочерей, в списке которых я была седьмой. Днем ее, как правило, не было, а ночью она, утопая в дыме лаванды, тихо смотрела телевизор. Мама редко уделяла мне внимание, поручив опеку надо мной старшим сестрам. Меня всегда интересовало, как, будучи одной из них, я смогла, в конечном итоге, выбрать столь необычный путь.
Каждый знал, что в моей семье есть Талант. Моя мать с детства видела привидений. Две из моих сестер обладали достаточным Зрением, чтобы работать ночными наблюдателями в Ньюкасле, в тридцати милях от дома. Однако никто из них не стал настоящим агентом. С самого начала было очевидно, что я другая. У меня была необычайная чувствительность к причинам возникновения Проблемы.
Однажды я играла на заливных лугах со своей любимой сестрой Мэри, мне исполнилось, если не изменяет память, шесть, а она была почти одного со мной возраста. Мы потеряли ее мяч среди кустов и долго его искали. А нашли застрявшим глубоко в корнях, липким и грязным. Солнце почти село, поэтому нам скорее пришлось бежать домой. Когда мы были на берегу реки, над полями раздалась сирена.
Мэри и мне стало очень страшно. С младенчества нас пугали тем, что может случиться, если остаться на улице в темноте. Мэри стала плакать. Но я была отважной маленькой девочкой.
— Ничего страшного, — сказала я. — Еще слишком рано, а, значит, они слабые, как младенцы. Вряд ли они есть где-нибудь рядом.
— При чем тут это, — ответила сестра. — Мама. Она побьет меня.
— И меня тоже.
— Я старше, поэтому достанется только мне. Она меня ужасно побьет, Люси.
Честно говоря, в этом я сомневалась. Наша мать мыла посуду девять часов в день, преимущественно вручную, от этого руки ее стали напоминать двух розовых поросят. Один материнский шлепок означал, что задница будет болеть неделю.
Мы торопились в мрачной тишине. Вокруг толпились камыши, хлюпала грязь, серые сумерки стремительно сгущались. Впереди, у подножья холма замерцали городские огни, это было и предостережением, и маяком для нас. Мы воспряли духом, уже видны заросшие травой ступеньки, ведущие на дорогу.
— Мама зовет? — неожиданно спросила я.
— Чего?
— Это ее голос?
Мэри прислушалась.
— Я ничего не слышу. Да, откуда ей здесь взяться, до нашего дома еще несколько миль.
Действительно. С другой стороны, не похоже, чтобы тот слабый, тонкий голос, который я слышала, доносился из города. Я окинула взглядом луга, и реку, чуть дальше по течению пропадавшую между холмами. Не могу сказать точно, но мне показалось, что я увидела фигуру, стоящую вдалеке, в зарослях камышей, словно темная метка, кривая, как пугало. Насколько я заметила, она начала двигаться, не сказать, что быстро, но в то же время не совсем медленно, причем таким образом, чтобы оказаться впереди, как раз на нашей дороге.
Мне совершенно не хотелось знакомиться с этой личностью, кем бы она ни была. Я играючи толкнула сестру локтем.
— Давай наперегонки, — предложила я. — Ну же! А то я замерзла.
И мы побежали. Через каждые несколько метров я подпрыгивала поглядеть, предпринимает ли какие-нибудь усилия этот неизвестно кто, чтобы поймать нас. Вдруг несется, ломая тростник нам наперерез. Но ничего подобного, мы были куда быстрее и добрались-таки до спасительных ступеней. Когда я посмотрела через ограждение, заливные луга предстали однотонно-серыми просторами, никого не было у изгиба реки, и ничей голос не звал нас из камышей.
Позже, когда мой зад перестал покалывать, я сказала матери про фигуру, и она поведала мне про местную женщину, которая покончила с собой из-за несчастной любви и вернулась, когда мама была еще ребенком. Ее звали Пенни Нолан. Она пробралась через камыши, спрыгнула в реку, где очень быстрое течение, и утопилась. Как вы догадались, она стала одним из представителей Второго Типа. Основная неприятность заключалась в том, что люди время от времени поздно возвращались домой из долины. На следующий год агент Джейкобс впустую притащил сюда кучу железа, тщетно разыскивая Источник, но ничего не нашел. Так что Пенни Нолан, скорее всего, еще бродит там. Люди же стали ходить другим путем, а поле оставили «под паром», его не возделывали и ничего на нем не сажали. Сейчас это чудесное место, где растет множество прекрасных полевых цветов.
Этот случай показал, что мой Талант не просто догадка из-за удачной наследственности, а что он есть на самом деле. Моя мама с нетерпением ждала, когда мне исполнится восемь, и затем отвела меня познакомиться с агентом, в его кабинет у городской площади. Я попала в нужное время, три дня назад один из его оперативников был убит на задании. Все сложилось лучшим образом для меня и нелучшим для погибшего человека. Мать получила мое недельное жалование, я получила свою первую работу, агент Джейкобс получил нового стажера.
Мой начальник был высоким, похожим на труп джентльменом, который работал в округе более двадцати лет. Горожане относились к нему с уважением, граничащим с почтением, он старался их избегать ввиду своей профессии и чтобы поддерживать мистическую ауру. У него была серая кожа, крючковатый нос и черная борода, носил он немного старомодный смольно-черный костюм на манер гробовщика и одежду менял редко. Он постоянно курил сигареты, в кармане пиджака всегда была насыпана железная стружка. Его рапира была желтой, покрытой следами эктоплазмы.
Как только вечерело и наступали сумерки, он отправлял пять или шесть своих юных оперативников патрулировать район, в их ответственность входило включить тревогу или, если все спокойно, проверять общественные места. Старшие агенты, которые уже сдали свои Третьи оценочные тесты, носили рапиры и рабочие ремни. Младшие, как я, заботились только о вещмешках. Для меня это было просто фантастически — стать частью такой избранной, важной компании под руководством великолепного мистера Джейкобса и ходить в высоком жакете горчичного цвета с эмблемой его организации.
В последующие месяцы я училась, как смешивать соль и магний в правильных пропорциях, как пользоваться железной стружкой в соответствии с силой призрака. Также помогала оперативникам собирать их сумки, проверяла фонарики, лампы, цепи. Еще полировала рапиры, делала чай и кофе. А когда грузовики привозили заказы из Компании «Рассвет», которая находилась в Лондоне, я разбирала канистры, соляные бомбы и фляги, расставляла все по полкам.
Джейкобс как-то сказал, что я не только достаточно хорошо вижу Гостей, но еще слышу их лучше, чем многие. Мне не было девяти, когда я различила шептание в «Красном Сарае», неполные фразы, которые, без сомнения, принадлежали выходцу из могилы. Был еще неприятный инцидент в отеле «Лебедь», я услышала мягкие, осторожные шаги, подкрадывающиеся к нам сзади, таким образом, я спасла нас от прикосновения призрака. У меня быстро появилась положительная репутация в нашем агентстве. Я получила свои Первые и Вторые оценки в два раза быстрее, чем должна была, а уже на одиннадцатый день рождения сдала Третий оценочный тест. В один знаменательный день я вернулась домой со своей собственной рапирой, с пластиковым ламинированным официальным сертификатом и с личным экземпляром «Руководство Фиттес для охотников за привидениями» и (что волновало мою мать гораздо больше) с сильно увеличившимся месячным жалованием. Я стала главным кормильцем в семье, получив за четыре ночи работы в неделю больше, чем мать за полные шесть дней. Это она отпраздновала покупкой новой посудомоечной машины и огромного телевизора.
Меня почти не бывало дома. Все мои сестры разъехались, за исключением Мэри, которая работала в местном супермаркете. С матерью я тоже много не общалась, поэтому свои дневные часы (работала ведь, в основном, ночью) я проводила с молодыми агентами из агентства Джейкобса. Они были мне близки, мы работали вместе, вместе веселились, спасали друг другу жизнь. Если вам интересно, их звали Пол, Норри, Джули, Стеф и Алфи-Джо. Все они мертвы.
Я выросла высокой девушкой с крупными чертами лица, честно признаюсь, это мне не особо нравилось — слишком круглые глаза, слишком длинный нос, слишком густые брови, слишком надутые губы. Я не была красавицей, но, как однажды сказала моя мама, красота не моя профессия. Я быстро бегала, если не удавалось уладить вопрос с помощью рапиры, и упорно стремилась выполнить задание идеально. Я точно следовала правилам и слажено работала в команде. Надеялась вскоре получить Четвертые оценки и стать старшей в отделении, а после, возможно, создать свою собственную группу и принимать решения самостоятельно. Мои планы были трудными, но выполнимыми, по мере необходимости я их перестраивала — если в чем-то отпадала необходимость.
