Прятки в облаках - Тата Алатова
Олежка не взял трубку, у Сеньки болели близнецы и ему было не до всяких глупостей, Костик уже дрых после изнурительных тренировок и сонно промычал, что ничего не знает, Димка написал, что в кино, а вот Мишка приглушенно сообщил:
— Я знаю, мартышенька. Они здесь.
— Кто они? — не поняла Маша. — Где здесь?
— Олег и его женщина — в моей деревне. Типа заныкались.
Маша едва не рассмеялась. Мишке можно было открывать штатный приют для влюбленных беглецов.
— Кто эта женщина? Откуда она взялась?
— Ну… как бы это сказать. Это жена директора полицейской академии.
— А?
Маша, вышедшая на лестницу, чтобы поговорить без помех, так и села на ступеньку.
— Как это?
— Наш братец завел роман с замужней женщиной — еще студентом. Когда все это вскрылось, чтобы избежать скандала ему пришлось бросить академию, а жену директор отправил к родителям в Саранск. Там она два года и прожила, а вот теперь вернулась. И сразу нашла Олега, и все завертелось по-новому, и сейчас они прячутся тут от ее мужа. Отец повел его в баню.
— Кого в баню?
— Мужа в баню. Договариваться или угрожать, чтобы оставили наших прелюбодеев в покое, как пойдет. Тут вопрос, у кого больше влияния. Папа на пенсии, а муж действующий директор академии, в общем, возможны нюансы. Но я ставлю на папу. Как же, его ребеночка обижают какие-то рогоносцы!
— Ого. И что там за жена?
— Красивая молоденькая девица, хохочет без остановки.
— Но это глупо, — запротестовала Маша. — Из-за какой-то там хохочущей девицы остаться без образования!
— Но ведь сердцу не прикажешь. Олег два года пытался ее забыть, даже начал встречаться с какой-то студенткой, а потом — бац! Искры из глаз, и все как в тумане. Его слова.
— Ох, — безнадежно вздохнула Маша. — Все это звучит так, будто у нас нет никакой свободы воли. Живешь себе, припеваючи, а потом приходит страсть и скручивает тебя в бараний рог. Отчего так, Мишань?
— Понятия не имею. Со мной-то ничего подобного никогда не случалось, и ты даже не представляешь, как я сейчас завидую Олегу.
— Но почему?
— Потому что это придает хоть какой-то смысл.
— Ты лечишь людей! Какой еще смысл тебе нужен?
— Не знаю. Какой-то другой.
***
Это событие произвело на нее такое сильное впечатление, что она сделала домашку на полном автомате, не особо задумываясь, какие слова там строчит.
Два года разлуки — это же целая вечность! Для Олежки, однако, время не значило ничего. Он переживал все молча, отбиваясь от навязчивых вопросов и не пороча репутацию своей хохочущей девицы.
И все равно это закончилось, как закончилось.
Нет, Маша ни в коем случае не станет фаталистом. Она выше судьбы и любви, у нее есть характер.
***
В понедельник после третьей пары к ней прилетел бумажный самолетик от Дымова с просьбой зайти к нему — преподы время от времени отправляли такие студентам.
Машу эта просьба оскорбила до глубины души. Она же старается, а этот тип ей нисколько не помогает.
Поэтому в кабинет Дымова она вошла в самом брюзжащем настроении из всех возможных.
— Вызывали? — спросила крайне недружелюбно.
Он кивнул на лежавшую перед ним тетрадь.
— Боюсь, Рябова, что у меня вопросы к вашей домашке.
Она неохотно села на стул перед его столом, очень стараясь не смотреть в сторону книжного шкафа, ведущего в нору. Этот кабинет со стремительностью трясины засасывал ее в пучины воспоминаний. К своему ужасу она ощутила, как краска начинает заливать шею.
Маша сосредоточилась на работе, которую писала в злополучную пятницу, когда Олежка ее так поразил. Речь шла о наговорах-ключах для артефактов, и она прочитала следующее: «некоторые мастера, такие как Михайло-основатель, прячут ключи в своих публичных текстах, например, как это было с «Письмом о пользе стекла», в котором мы с вами, Сергей Сергеевич, и нашли отгадку…»
Да чем она только думала!
— Простите, — Маша торопливо захлопнула тетрадь и принялась запихивать ее в свой рюкзак. — Я перепишу работу, Сергей Сергеевич. Это не намерено вышло, не думайте, что я специально все это делаю. Просто Олежка сбежал с чужой женой, и у меня в голове был полнейший кавардак…
— Рябова, вы бы лучше следили за своими словами, — сухо ответил Дымов, — если не хотите попасть в поле зрения Веры Викторовны. Подобные ляпы могут вам дорого обойтись.
Она застыла, не веря собственным ушам. Как там могло быть, что даже сейчас, ничегошеньки о ней не зная и не помня, Дымов продолжал защищать ее?
Ну ладно, он догадался об интрижке между преподом и студенткой, и это явно не привело его в восторг. Во сне испытал мимолетную влюбленность, но ведь это все! И тем не менее, он так и не доложил Бесполезняк ни о своем сне, ни о своих подозрениях.
— Спасибо, — прошептала Маша, не поднимая головы.
Молчание затягивалось, и она бросила на Дымова осторожный взгляд. Он сидел, откинувшись в кресле, и казалось, был погружен в мрачные размышления. Снова эта хмурая складка между бровей! Маше очень захотелось разгладить ее поцелуем.
— У вас скоро косоглазие будет, — нейтрально заметил он, — вы так стараетесь не смотреть на мой шкаф, что просто больно за этим наблюдать. Что-то потеряли там, Рябова?
«Свою девственность», — могла бы ответить она, и это вызвало короткую усмешку, которую Маша очень постаралась погасить побыстрее. Что, конечно, не осталось незамеченным.
— Вы ведете себя непоследовательно, — мягко заговорил он, подаваясь вперед. — Просите забыть о моем сне, но все-таки записываетесь на углубленный курс. Оставляете неясные намеки в домашках. Краснеете в моем присутствии. Какой же слепотой мне следует обзавестись, чтобы игнорировать все это?
— Вы сами пригласили меня на курс, — воспротивилась она, пришибленная тяжестью этих аргументов. — Что мне теперь, учиться запрещено? А про домашку я уже объяснила… и душно у вас тут! Любой покраснеет.
— Мария, — его голос забархатился обволакивающей вкрадчивостью, — я хочу увидеть некоторые ваши воспоминания.
— Нет! — вскрикнула она. — Сами-то позеленели аж от одного-единственного сеанса, а меня, значит, вам не жалко! Найдите другую жертву, чтобы дубасить ее энергией по нейронам.
Он утомленно закрыл глаза.
— Вы издеваетесь,
