Прятки в облаках - Тата Алатова
— Встретила двух твоих поклонников в парке. Балбесы с менталистики, которые однажды выпустили правду на свободу…
С правдой были вопросы — в прошлой временной линии этот эксперимент нарушила Бесполезняк, решившая подкараулить Машу. Но раз Федя превратил ее в паука, значит, она ляпнула ему про идеальных детей, значит, менталисты и сами намудрили что-то. С них станется.
— Нет, — тут же отказалась Дина. — От этой парочки лучше держаться подальше. Кто знает, что они выкинут в следующий раз.
— Ты права, — легко согласилась Маша, — они, конечно, талантливые ребятки, но кого волнуют все эти менталисткие штуки.
Дина насторожилась. Она продолжала ходить на свидания в надежде, что один из парней сможет пробудить ее дар. И теперь вдруг ее осенило: если поодиночке никто не справился с этим, то вдруг получится парой? Да еще и менталисткие штуки! Звучало перспективно.
— Так и быть, — передумала она, — давай их номер телефона.
— Минутку, — Маша открыла контакты и до нее дошло: там не могло быть ни Плугова, ни Власова. — Блин, забыла записать. Но ничего, я все еще могу перехватить их в парке.
— А ты чего суетишься-то? — удивилась Мартынова.
— Они меня подкупили, — Маша распахнула книжку, и та громогласно проговорила:
— Никогда не знаешь, кто ждет тебя за порогом!
— Главное, чтобы не Сахаров. Девочки, я от него бегаю.
Она и сама не знала, зачем откровенничает. Может, ее задели слова Дины, что Маша слишком задирает нос. Может, она так много узнала о каждой из девочек во время давнишнего расследования, что каждая ей стала чуть ближе. Может, она чувствовала себя слишком одинокой и нуждалась в человеческим тепле.
— Послушай меня, Рябова, — сказала Дина, — я хорошо разбираюсь в мальчиках, уж получше тебя. Так вот, гони этого Сахарова в шею. И Грекова тоже. Один мудак, второй бабник.
— Я пытаюсь. Во время каникул я трижды написала Феде, что мы расстались. Он просто отказывается в это верить.
— Мда, — покачала головой Дина, — даже я не бросаю парней по телефону.
— Да поговорим я с ним лично, — неохотно ответила Маша. — Ладно, я пошла ловить Плугова и Власова.
В парке уже сгустились ранние февральские сумерки. Сегодня Зиночка пощадила студентов и не окунула их из зимы в тропическую жару и не вымочила под дождем. Маша промчалась по дорожке и резко остановилась, увидев Дымова.
Он сидел на скамейке в своем строгом темном пальто, неподвижный, как памятник.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — как можно равнодушнее обронила она и заставила себя идти дальше.
— Подождите, — остановил он ее.
Маша стояла посреди февраля и смотрела, как Дымов медленно приближается.
— Прогуляемся? — серьезно предложил он.
Глава 34
Глава 34
Маша шла, не чувствуя под собой ног. Она даже не пыталась догадаться, с чего вдруг Дымову с ней прогуливаться. Все равно в голове царила гулкая пустота.
Их обгоняли студенты, возвращающиеся в свои общаги. На бегу здоровались с преподом, не обращали внимания на студентку.
— Рябова, — сказал наконец Дымов, — мне не дает покоя одна вещь. В ночь после вашего экзамена мне приснился сон.
— Какой сон? — несмело спросила она, борясь с дурнотой. Казалось, что кто-то проворачивал нож в едва-едва затянувшейся ране в ее груди.
— Такой, как его описывала Вера Викторовна на общем собрании — странный, очень яркий сон, похожий на настоящий. Почему-то я был девушкой, но это вовсе не удивляло меня и не пугало. А вы расчесывали мои длинные волосы.
— Вы рассказали об этом Бесполезняк? — быстро спросила Маша, резкая вспышка паники на мгновение вытеснила все остальные эмоции.
— Разве не должен был? — сдержанно ответил он вопросом на вопрос.
— Пожалуйста, — выдохнула она, преграждая ему дорогу и умоляюще глядя прямо в глаза. — Сергей Сергеевич, я вас очень прошу, не привлекайте ко мне внимание факультета времени!
Он замер, явно растерявшись.
— Вы опять это делаете, — произнес неловко.
— Что? — оторопела она.
— Смотрите на меня как вдова на покойника в гробу. Это еще во время экзамена началось. Я уж решил было, что мне померещилось, но вот же оно! Снова.
— Простите, — Маша торопливо потупилась.
— Не хотите объясниться?
— Нет, — тут же отказалась она. — Я понятия не имею, о чем вы говорите. И разгадать ваш сон мне тоже не по силам.
— Врать нехорошо, Рябова.
— Очень даже хорошо. В иных случаях — просто отлично. Ну постарайтесь вы забыть все эти непонятные вещи, что вам сложно, что ли? Я обещаю, что научусь обыкновенно смотреть на вас.
— В моем сне, — задумчиво сказал он, — я испытывал удивительное чувство близости. Я был взволнован и влюблен, Рябова.
Да что же он творит! У нее разве есть такая толстая броня, чтобы пережить все эти откровения и не сорваться в истерику? И без того принимать взрослые и ответственные решения за них обоих казалось невыносимым. А если еще и обсуждать дымовскую былую влюбленность, — то никаких шансов. Она не выдержит.
— В таком случае, — отрезала Маша, мучительно стискивая руки, — вы должны понимать, от чего именно я вас оберегаю. Сергей Сергеевич, да живите вы как жили, какое вам дело до глупых снов? Они все равно по утрам превращаются лишь в воспоминания. Всего доброго.
И она шагнуло было прочь, надеясь сбежать от него подальше до того, как снова устроит слезливый потоп. Хватит с него драм — и с нее тоже.
Но Дымов осторожно перехватил ее за локоть, удерживая скорее символически, чем физически. Однако даже этого прикосновения сквозь толстую ткань куртки оказалось достаточно, чтобы приковать ее к месту.
— Да что ж вам все никак неймется-то, — рассердилась она. — Чего еще вы от меня хотите?
И с величайшей неохотой высвободила руку.
— Ну знаете ли, — тоже вспыхнул он, — не каждый день узнаешь, что в какой-то параллельной реальности ты опустился до интрижки со студенткой!
— Опустился до интрижки? — оскорбленно повторила Маша. — Идите вы… идите и хамите кому-то другому. У меня полно дел.
— Как ни назови — все это звучит так себе, — угрюмо
