Винтажный бог - Ян Ван Прат
— При-и-иехали, — дядя Булат притормозил перед забором, некрашеные, потускневшие, прибитые вразнобой штакетины ограждали двор. За ними красовался высокий, даже по меркам моей бывшей родины, деревянный коричневый дом, с высокими окнами без ставней. На узкой полосе между ограждением и завалинкой росли липы. Именно так назывались деревья с гладкими стволами и цветками с полупрозрачными крыльями.
— Ну, здравствуй, мой новый дом. Надеюсь, мы с тобой поладим, — прошептал я по стародавней привычке из моего мира, где считалось, что всё вокруг живое и имеет душу, поэтому лучше не ссориться ни с кем по пустякам, а попытаться поладить миром.
Глава 4
Валентина Ивановна оказалась заслуженным учителем математики и любителем истории, так что в доме скопилась уйма книг, которые я, едва научившись читать, принялся осваивать. В моём мире чтением и написанием занимались летописцы по специальным заказам аристократов, церковников или самого монарха. Получить допуск к хранилищам удавалось далеко не каждому дворянину, так что мне было очень интересно, сколько знаний может уместиться в одну мою человечью жизнь. Сколько книг я смогу прочитать здесь? Потому что в моём мире книг было мало, их делили на странички, раздавали книгочеям, и те переписывали их за ночь. Но всё равно среднее количество прочитанных книг за человеческую жизнь исчислялось десятками. Благочестивые трактаты, биографии знаменитых монархов, героический эпос и колдовские книги — ничего научного и обучающего я так и не сумел припомнить.
Местные жители чаще интересовались приворотными отварами, ядами, изготовлением оберегов и талисманов на удачу, а также как навести порчу на конкурентов, соперников и даже соседей. Следить за движением звёзд начали тоже неспроста. Названия созвездий, их расположение, ретроградные петли и годовые изменения давали работу сотням составителям гороскопов и помогали в предсказании удачных дат для важных событий.
Да и сам я не особо интересовался, чем занимаются эти хрупкие существа. Их жизни в моём тогдашнем понимании исчислялись неделями, даже лица монархов запоминать было бессмысленно. В следующий раз, когда я видел венценосную особу на троне, это был уже совершенно другой человек.
Тут же я сидел на стуле, поставленном прямо в открытых створках книжного шкафа, и читал о началах геометрии в Древнем Египте, о системе счисления Майя, где как раз и использовались так полюбившиеся мне двадцатеричные разряды, о древнерусских счётных словах. Я с восхищением сравнивал тьму, тьму тём, тьму великую и тьму тьмущую. Бабушка сновала туда-сюда мимо меня, подозрительно посматривая и попутно притаскивая чай с бутербродами, но ничего не говорила. Память у меня оставалась прежней, как здесь это называлось — фотографической, так что вскоре я уже заимел представление о текущей эпохе и её уровне развития. Если сравнивать с покинутым мной миром, этот продвинулся на много веков вперёд. А если учесть, что всё созданное человечеством абсолютно не учитывало магию, никак на неё не опиралось, то разрыв увеличивался ещё сильнее.
Особенно мне понравилась математика. Так получилось, что первой мне попалась книга по векторной алгебре, где сложение, вычитание и умножение направленных отрезков описывалось очень подробными картинками. Немного круто для начинающего, но объяснения меня очаровали. Казалось бы, на ровном месте придумать чёрточку со стрелочкой, абсолютно абстрактно, не завязано ни на какие природные процессы, создать принципы для её существования и вырастить целый раздел науки. Интересно, это в моём мире человечество до таких идей не доросло, или местные — люди совсем другого толка? Или дело всё-таки в отсутствии магии? Я даже невольно зауважал их, этих беспомощных, слабых существ: не имея возможности опираться на магические силы, они поставили себе на службу то, что было в их распоряжении. Из скудных ресурсов вырастили столь неожиданные и красивые в своей безупречной логике «плоды». Правило треугольника, правило параллелограмма, умножение на число. Красиво. В этот момент объём незнакомых слов превысил некий лимит:
— Бабушка, а что такое умножение?
— Мил человек, ты шутишь сейчас надо мной? — Валентина Ивановна появилась как из-под земли, хотя скорее всего просто таилась за дверью и высматривала, что я тут почитываю.
— Шутки? Это над которыми смеются? Нет, это не шутки. Что такое умножение?
— Охохонюшки, да как же так-то! — вместо ответа женщина лишь сильнее запричитала. — Что ж у тебя с головушкой-то случилось, мил-человек?
— Я ничего не знаю. Не помню, — вовремя поправился я.
— Так! Завтра же едем обратно к доктору. Пусть тебя лечит! Пусть витамины выписывает!
— Может быть у тебя есть книги про умножение…
— Да что ты заладил одно и тоже. Не в умножении дело. А вдруг ты ещё что-то не помнишь? Как деньги считать, например. Что мы тогда делать будем-то?
— Я могу снова научиться.
Старушка озадаченно замерла. Может я сказал что-то не то, или, наоборот, тут так не принято.
— Ты хочешь научиться? — очень медленно и раздельно Валентина Ивановна выговорила вопрос.
Я кивнул. В моём мире точно таким же жестом обозначали безоговорочное согласие. Порой даже казалось, что тот и этот миры в какой-то момент были единым целом, но потом их пути резко разошлись, как река разделилась на две независимые протоки.
— Ну и учись тогда. Начни с… с первого класса. Учебники в чулане, в коробке, — обрадованный, я направился туда, куда она указывала, когда вслед донеслось. — Но ко врачу мы всё равно сходим. Ты такой странный стал, Сашенька.
Я закатил глаза, радуясь, что из всех людей, мне досталась самая бесхитростная и простодушная бабушка.
* * *
Я уже заканчивал с шестым классом: дроби, уравнения, геометрические фигуры, когда ко мне пришли друзья. Точнее они пришли к Саше, поэтому я совершенно не знал как себя вести. Даже бабушка исподтишка намекала, что я какой-то странный: не так ем, не так держу ложку, не так смотрю, не о том спрашиваю. А уж друзья должны были моментально заметить отличия. Плюс, есть же какие-то церемонии между близкими людьми: как стоять, как говорить, как спорить, как совместно потреблять пищу, в конце концов. У драконов с этим было на порядок проще: украл овцу у крестьян, и неси её подальше, не обращая внимания на бессвязные выкрики местных: они их для того и растят, чтоб кормить великих и легендарных существ. Добычей можно с кем-то поделиться, можно сразу съесть, можно повесить сушиться на солнышке на потом. Никаких столовых приборов, нескольким перемен блюд, похожих друг на друга тарелок и стаканов.
«Кухонное
