Требухашка. Рождение - Михаил Северный
Яйцо грей перьями. П. П. С. Используй щипчики.
Потом начал раздеваться. Витька ойкнул и отодвинулся к окну.
— Да не бойся ты. Посмотри, что видишь?
Я держа в руках футболку повернулся спиной к другу. Он сидел и глядел во все глаза. Спина чесалась и хотелось попросить его почесать, но это будет совсем уж по-гейски. Поэтому я терпел.
— Есть крылья?
— Есть.
— Большие?
— М-маленькие.
— А подробнее?
— Из спины т-торчат.
Вот когда не переживает — совсем другой человек, почти не заикается.
— Попробуй вырвать.
Пауза. Я обернулся, он сидел и глупо смотрел в глаза, как перепуганный пес.
— Ну, выкорчевать. Как на огороде бурьян. Оно видишь ли не полезно для моего здоровья. Так поможешь или нет?
Друг все-таки решился и дал мне знак повернуться к лесу передом, а к нему задом.
— Ну что там? — спрашиваю через пару минут.
— Руки проходят сквозь них. Это мираж.
— Ясно. Вот возьми щипчики и попробуй еще раз.
Он послушался и уверенно взял инструмент в руки.Я прислушался к своим ощущениям, легкое покалывание и все.
— Больно?
— Что там?
— Схватил и т-тяну. Потихоньку выходит, если крутить вправо-влево.
— Ну так дёргай!
И он дернул. Да так, что крылышко наружу и вытянул за один раз. Я обернулся и улыбнулся ему, чтобы успокоить перепуганного. В руке у парня дрожали щипчики с зажатым полуметровым пером.
— Дай-ка на минуточку.
Я забрал у него крыло, вернул щипчики и полез в шкаф, открыл коробку и кинул туда перо. Оно аккуратно легло между стенкой и яйцом, почти обнимая его в тесноте.
— А теперь повтори ещё раз, только быстрее.
Витька смело кивнул и не подкачал. Боли не было совсем.
«Да ты хирург, — сказал я, засовывая второе крыло в ту же коробку. — Слушай, мне на работу нужно. Вечером приду с пивом и все объясню. Ну, всё, что знаю сам. Видел коробку в шкафу? Не открывай ее. Там яйцо, его трогать нельзя. Нельзя его мочить в воде, кормить после полуночи и включать свет… Короче, не трогай».
— Где-то я это уже слышал, — задумчиво и почти не заикаясь размышлял вслух друг, пока я одевался. — А пинцет куда п-положить?
— Кидай на стол. Ты понял, что я тебе сказал?
— П-понял.
* * *
«Вот это поворот» случился уже через полчаса. Я уже к магазину подходил когда зазвонил телефон, и звонил не слон.
— Ну что там?
— М-м-ми-ми
— Я это, что случилось? Не нервничай!
Пришлось приложить немало усилий, чтобы понять напуганного друга. Яйцо ожило. Он скучал на кухне глядя в окно, когда в шкафу начала прыгать коробка. То есть сначала он подумал о крысах и шуршании хвостов, но когда дверцы стали дергаться от ударов изнутри, мнение поменял.
— И что там? — начал нервничать уже я.
— Я к-коробку открыл. Яйцо желтое и п-подпрыгивает. Скорлупа трещит. П-приезжай, Мишка! Я свет не включал и воду на н-него не лил, а оно с-скачет.
Пришлось выругаться, попрощаться и вызов сбросить. Конечно, я сказал, что скоро буду. Магазин вот он — рядом. Вон маленькая фигурка Толика бродит у склада. Дымок от папироски видно. Вон хозяин с телефоном круги нарезает, с кем-то разговаривает. Вон тётя Валя выглядывает из окошка. Похоже машину ждут, разгружать нужно. Чёрт побери! Как мне все это дорого! Прости, дядя Толя. Сегодня придется поработать за двоих.
* * *
Разговор с боссом был не самый приятный, но необходимый. Пообещал уволить, но дал последний шанс и отгул на сегодня. А я уже летел домой, пока Требухашка не разродился и Витьку не сожрал.
Пацан встретил меня на пороге, двери спокойно открыл и на кухню отвел.
— Спит. Успокоилось.
— Твою же дивизию, Витька, — разочарованный я пошел разуваться.
— Я д-думал щ-щас что-то вылупится.
— И что? Не вылупилось?
— К-крыльями обложилось и затихло.
Крылья обвивали яйцо, как лозы винограда крышу дома, и прижимались к нему тесно-тесно как дети к мамочке. Такие у меня ассоциации возникли, когда достал яйцо на стол. Теперь оно уже не было серым как раньше, а пожелтело и потрескалось. Нехорошие у меня ощущения были от этого натюрморта.
— Ч-что это?
— Яйцо, не видишь?
— А п-почему т-т-такого ц-ц-цвета?
— Не знаю, испортилось, наверное. В записке ничего об этом не писали.
— В какой записке?
Я махнул рукой и принюхался. Яйцо не воняло, но это еще ни о чем не говорило. Может и нет уже Требухашки, потому что кто-то слишком долго решается.
«Если хочешь вырастить нового друга — капни своей кровью на яйцо».
Я достал нож и сосед ойкнул.
— Кажется мне, милый друг, нужно пробовать. Или сейчас или никогда.
Под перепуганным взглядом Витьки я занес кулак над яйцом и замер. Не то чтобы боли боюсь, но порезы потом так долго заживают. Не научился человеческий эпителий быстро регенерировать.
«Только хорошо подумай сначала, питомец это не только развлечение, а еще и ответственность. Твой город не вычищен до конца, а питомцы жить не могут без охоты, как люди без крыльев. Готов ли ты? »
— Всегда готов, — сказал я, и не давая себе шанса передумать провел лезвием по ладони, раскрывая кровавый кожаный рот.
«Ой,» — пробормотал Витька, когда первая красная капля полетела вниз и ударилась о серую плешь яйца, окрашивая серое и жёлтое в красно-бурое. Яйцо громко хрустнуло, но уцелело. Вторая капля упала следом и яйцо вздрогнуло. Скорлупа окрасилась в красный, трещины поползли вверх, уменьшаясь в размерах, поверхность немного пульсировала как пузыри на поверхности лавы. Мы смотрели молча, а я по мере сил поддавал кровавого топлива.
Яйцо не рождало нового монстра, оно наоборот закрывало все границы и трещинки. Рождался не Требухашка — возрождалось яйцо. Когда регенерация остановилась я ладонь салфеткой перемотал, оставив Витьку сторожить.
— Оно п-перья в себя впи-пи-тало.
— Что?
— П-перья в-в-в себя впитало. Засосало. Пы-пы-притянуло и засосало.
— Я понял, — говорю, — кажется нам нужны еще перья.
* * *
Теперь нужно было серьезно поговорить. Честно, я был в небольшом ступоре. Конечно Витька поверит всему, что я скажу — он вообще очень доверчивый, но
