Требухашка - Михаил Северный

Требухашка

Глава 1

1.

Что сильнее: страх смерти или страх опозориться? Иногда подсознание даёт ответ на такие темы во снах.

Человеческий организм — это сложнейший механизм, а то, что приходит по ночам, вообще за гранью реальности. Иногда думаешь, что сон отражает твои мысли, переживания, страхи, но потом как шарахнет чем-то эдаким, что только и думаешь: откуда только оно берётся?

Мой заграничный сон — он был такой... ретро-стайл. Я давно забыл, что тогда случилось, детали сгладились из памяти, всё в розовых тонах, но во сне в ту ночь так ярко всё вспомнил, будто вчера было.

Короче. Я опять в детском лагере где-то в Подмосковье. Родители отправили и с удовольствием забыли о моём существовании на всё лето. Ну ладно, нас и тут неплохо кормят.

Вот только проблема в том, что сейчас у меня бешено колотится сердце, ноги ослабли, и в голове мутно, как в грязной чашке. Мы идём всем отрядом купаться на речку. Я, Лёшка, Владик (соседи мои по палате) и другие пацаны и девчонки. Маринка тоже идёт. Я как будто случайно смотрю на неё — рядом с вожатой она шагает, улыбается. Чёрные растрёпанные волосы, милая улыбка, короткие шортики, голые ноги — в том возрасте ещё не думаешь ни о чём эдаком, просто детская влюблённость. Я втюрился так, что до сих пор след на сердце остался. Как говорится, первое ранение самое серьёзное.

Мы спускаемся всей толпой с пригорка. Солнце жарит во всю мощь, небольшой пруд синим зеркалом манит внизу — ещё пара метров, и пришли. Только для меня цвет больше на чёрный похож, сердце сжимается-разжимается, гоняя кровь, и давление стучит в ушах. Дело в том, что плавать я не умею от слова совсем. Можно даже сказать, боюсь. Боюсь глубины до сих пор, а уж тогда... А ещё это здоровенный пруд, похожий на кратер, заполненный водой на все свои пятьдесят метров вниз. Вспомнил и задрожал, прямо во сне. Никто не знает, что я плавать не умею. Лена нас всех выстроила и прямо спросила, кто глубины боится. Лучше оставайтесь в лагере, потому что мы идём в лес, а не в бассейн. И как я мог при всех сказать, что плавать не умею? Никто руки не поднял — все как не брассом, так кролем, а я только камнем на дно. И как признаться, когда Маринка стоит рядом, и я буквально чувствую её дыхание на плече? Конечно, я не сознался, и вот обречённо продумываю отговорки, чтобы не опозориться и не утонуть одновременно.

Животик заболел? Так отправят назад. А скорее всего и весь отряд вместе со мной.

Неохота купаться? Ну так чего шёл тогда? А ну марш раздеваться.

Стесняешься своего белого пуза? Засмеют.

Я лучше костёр буду готовить и вообще по хозяйству? Вряд ли прокатит. Вожатые ведь тоже в воду полезут.

Обречённо смотрю, как все разбредаются по берегу — снимают босоножки, бросают рюкзаки, достают покрывала, расстилают их на земле. Девчонки смеются и почему-то расчёсываются. Пацаны без футболок ходят с важным видом. Вожатые улыбаются и готовят своё местечко для загара в центре. Идиллия, вот только одному человеку не по себе.

Чёртов сон. Понимаю, что сплю, а выйти не могу. Ворочаюсь на койке общаги, обливаюсь потом в душной комнате и одновременно ощущаю свежий ветерок — раздувающий волосы, холодящий тело до дрожи, жар солнца на плечах, как погоны, и ребячий смех. Только для меня он как смех подростков в «Пятнице, 13» — жутковатый.

— Мишаня! — прилетает удар по предплечью, потом меня хватают за руки и тащат вниз. Лёшка и Владик — друганы на одно лето. Зато какие! Самые верные и боевые.

— Ты чего заснул, скоро купаться! Давай вместе с нами устраивайся! Будем втроём, как Неуловимые мстители!

Краем глаза замечаю Марину. Она далеко, почти на противоположном конце берега, с Юлькой устроились на коврике. Можно глазеть, не опасаясь, что заметит. Классное место пацаны нашли. Забыв о страхе, достаю свою простыню и разбираю вещи. Пацаны уже разделись и, оглядываясь на вожатых, вытащили карты.

«Ленка сказала: „не сразу в воду“, — объясняет Лёшка. — Нужно нагреться или типа того. Будешь в дурака?»

Отказываюсь без сожаления. В карты играю так же, как плаваю. Никак. И об этом тоже никто не знает. Главное — делать умное скучающее лицо.

Пацаны уже с азартом шлёпают картами, а я с неохотой снимаю футболку и шорты. Плавки у меня, конечно, есть, мама положила, хотя и знает — я купаться вряд ли буду. Втайне надеется, что кто-то меня в лагере научит, раз отец не смог.

Через полчаса я уже в воде. Всё произошло так быстро. Ленка встала, объяснила главные правила поведения на воде и, оставив на берегу вторую вожатую (кажется, её звали Наташа), вместе с самыми отважными первой полезла в воду. Зашла по пояс, ахнула от холода и, резко прыгнув, поплыла, рассекая воду взмахами рук. А потом купаться ринулись все. Кто с визгом залетал, кто тихо входил и осторожно нырял, и только один стоял и делал вид, что камень застрял между пальцами.

«Миша, ты идёшь купаться?» — я поднимаю голову и вижу Маринку. Она ещё не плавает, почему-то подошла ко мне и улыбается, руку тянет.

Через мгновение я в воде. Сейчас главное что? Главное — не зайти на глубину. Нужно фыркать, делать озабоченный вид, нырять, но не от берега, и не ввязываться в шумные игры — а потом тихонько выскочить на сушу, отметившись. Маринка всё равно уже уплыла, и где-то там они перекидываются мячом. Я стою в воде по грудь, но волны от резвящихся ребят иногда накрывают до подбородка. Зависть — чувство нехорошее, но если не можешь присоединиться к общему веселью, остаётся только завидовать. Лишь бы меня не втянули. Лишь бы меня не вт... Я медленно отступаю назад, подальше от визжащих бесноватых, когда вдруг нога не находит дна. Машу руками, удерживая равновесие, и, шагнув другой ногой назад, провалился вниз, но земля вот она — только уровень воды поднялся до подбородка. Мне стало страшно в обеих реальностях: и там, и в кровати. Переживать это ещё раз? Да ну нафиг. Выпустите меня!

Я покачиваюсь, максимально широко расставив руки, и пытался шагнуть вперёд, чтобы выйти на мелководье. Паника