Линия ночи - Андрей Павленко
Ответить я не успел: мой саркофаг тряхнуло, и со стремительностью скоростного лифта он полетел вниз. Словно поршень, вплотную касаясь стенами тоннеля, что несколько тормозило его полет.
Последнее, что удалось заметить, это вытаращенные глаза маркиза.
Итак, первый шанс я упустил. Число путей, ведущих к свободе, уменьшилось на один.
Из этой камеры у меня было два выхода. Со своею помощью и помощью других. И на последний рассчитывать не приходилось.
На то, чтобы освободиться, оставалось буквально несколько секунд, а затем меня вполне могла ждать гибель. Я не знал, чего именно следует опасаться, но чувствовал, что медлить нельзя.
Сначала я было отбросил панические мысли – кто боится, тот проиграл заранее.
Да и как можно убить Бога?
Большинство людей называет Богами всемогущих существ, тех, кто обладает всесильными способностями. В отличие от них я никогда не считал себя таковым. Хотя бы из-за своего человеческого происхождения.
Способов не так много, и практически ни один из них не подвластен смертным: воспользоваться силой, значительно превосходящей естественный барьер Бога, исторгнуть его душу, лишить тела…
Увы, дальше можно не продолжать, организатор этого представления рассчитал все: Дайрон, тот, которого зовут Богом людей, переиграл сам себя – добровольно лишившись тела и переселив свое сознание в инородца!
Падение саркофага замедлилось, из стен выступили постепенно утолщающиеся ребра, они-то и притормозили движение.
Сквозь стекло я видел в многочисленных нишах сотни обнаженных человеческих тел, которые, словно фрески, покрывали собою серые стены шахты. Люди были живыми, но наполовину утопленными в холодный камень. Старики и дети, женщины и мужчины. Стекло заглушало жалобные стенания этих несчастных.
Разбить стекло или стены нечего и думать – они выдержали бы прямое попадание бронебойного снаряда.
Да и что с того?
Придется покинуть это тело – иначе оно сослужит мне плохую службу. Рано или поздно я все равно собирался это сделать…
Но все не так просто – считается, что оказавшись в эпицентре подобного взрыва, душа может погибнуть. В эпицентре – ибо догадываюсь, эта шахта нечто большее, нежели гигантская печь, плавящая все, что попадает в ее ненасытную утробу.
Покинуть это место тоже непросто! Пробиться через десятки ярдов закрытых силовыми полями и состоящие из особых сплавов заслоны – не под силу никакой душе, и уж тем более, ослабленной некоторыми известными событиями. И мне вовсе не улыбалось завязнуть среди металлических плит до скончания веков!
Воспользоваться так называемыми прыжками из тела в тело несколько легче, однако при этом тратится огромная часть сил.
Кукловод установил свои правила, значит нужно играть по ним… И другого выхода нет, придется рискнуть – я бросил последний взгляд на ревущих детишек и усилием воли покинул напитанное радиацией тело Безликого.
И едва не совершил самую большую глупость в своей долгой жизни: людские тела мало того, что были вмурованы в камень, так и обладатели их поголовно были калеками. Предположим, я смог бы совладать с гранитом, разбив эти мертвые оковы, уйти не смог бы ни один – их позвоночники и ноги были изломаны и срощены как попало.
Кроме того, с ужасом я обнаружил, что все эти люди были своеобразным единым организмом – тела соединялись одно с другим посредством разнообразных трубок, и сердце одного, качало, таким образом, кровь другому.
И они были пусты, пусты точно куклы – ибо как иначе назвать тела без разума?
Но и это не главное. Неведомым мне способом, режиссер этого ужасного спектакля устроил так, что мозг одного человека управлял телом другого, а мозг того – в свою очередь, телом третьего. Один мозг на четверых, одно тело на трех… Попади моя душа в этот чудовищный лабиринт из сотен и сотен кривых зеркал, не отражающих свет, и она осталась бы там надолго, безуспешно мечась среди искалеченных тел, в попытке найти начало и конец в этом клубке безумия!
В тысяче футов внизу медленно занималось ослепительное свечение. Либо пробудившийся вулкан, либо заряд чудовищной мощности. И то, и другое неприятно, но последнее – гораздо хуже.
Кто знает, что может произойти с моею душой в момент ядерного взрыва? Возможно, и ничего, а возможно, потоки частиц, устремляющиеся с чудовищной силой, эта беспредельная мощь атома – напрочь погубят те тонкие структуры энергии, дающей жизнь, и она, как и любая другая, рассыплется нейтронами и фотонами, став частью пространства?
Именно дальнозоркие наиболее близоруки, как сказал один мыслитель. Теперь я в этом убедился на собственной шкуре. Даже имея огромный жизненный опыт, я все равно остаюсь человеком.
Тогда я сделал то, за что буду корить себя всю оставшуюся жизнь: словно нан, забрал энергию душ невинных детей, недвижно лежавших теперь передо мною, точно поленья!
Словно глоток свежего воздуха, и я рванулся сквозь стекло. Усилие, и я повисаю меж плотно пригнанными стенами – саркофага и тоннеля. Просочившись в щели с волос толщиной, я поднялся над моей недавнею тюрьмой. Возможно, проще было уйти сквозь стены, но малая часть оставшегося во мне настойчиво убеждала не делать этого – в толще камня чувствовался необычный шум. Шум, производимый теми странными машинами, назначения которых я не понимал.
Оказавшись над покатой, словно наконечник пули, крышей, мгновение я оценивал обстановку. Обычные люди видят происходящее перед глазами, словно сквозь овальный вырез. Душа, лишенная тела, чувствует – другого слова не подберу, окружающее, будто рассматривая прозрачный шар, вращая его из стороны в сторону в зависимости от направления «взгляда».
Похожее зрение у Безликих, с тою лишь разницей, что они видят все, но в малом радиусе и с определенным ограничениями. Слепок их объемного зрения подобен сфере с сильно обрезанными полюсами. Кроме того, эти существа не способны смотреть вдаль – их возможности ограничены, помимо всего прочего, имеющимся уровнем посвящения.
Посвященные Секундам – видят дальше, и могут более, нежели Посвященные Минутам, тело одного из которых сейчас готовилось к переходу в газообразное состояние; а возможности Посвященного Мгновению – их владыки, неизмеримо выше, чем у остальных.
Исключая его, все Безликие схожи меж собою, как капли воды.
В четырехстах футах надо мною тяжело сдвигались многочисленные щиты. Организаторы покушения постарались на славу. Будь я в своем истинном теле, исход вышел бы совершенно другим, но сейчас я должен был бессильно смотреть на многотонные заслоны. Пытаться пройти сквозь них – этого от меня тоже ждут.
Я пронесся вдоль стен в поисках хотя бы крошечного отверстия. Тщетно. Шахта была замурована наглухо.
Но ведь должны же быть какие-то отверстия
