Прятки в облаках - Тата Алатова
— Прости, — спохватился Дымов. — Я не подумал, как это прозвучит.
— Какая разница, — уныло пробормотала она, — как это звучит, когда все дело в том, как ты думаешь. В моей голове мы находимся в отношениях взрослый — взрослый, а вот в твоей, кажется, нет.
— Это сложно, — он не стал ее переубеждать, отчего Маше стало еще хуже. — Я провожу тебя до общаги.
— Ты даже не видишь, иду ли я рядом с тобой, — проворчала она.
И он снова протянул ей руку, и Маша, поколебавшись, все-таки переплела их пальцы. Вдыхала душистый вечер, и мир вокруг снова стал чересчур замороченным. Там, в поточной аудитории, с Дымовым между ее бедер, с его плечами под ее ладонями, в рваных битах ее движений, все было так просто.
Они выбрались из своего тихого уголка, вернувшись к более оживленным дорожкам. И все стало только хуже, когда им встретилась Алла Дмитриевна, шагающая от административного корпуса. Маша невольно вырвала свою руку и отступила назад.
— А, Сергей Сергеевич, — приветствовала его ректорша, да так ядовито, что удивительно просто, как это она сама себя не отравила.
— Добрый вечер, — вежливо отозвался Дымов.
— Добрый? Вы в этом уверены? — она вдруг подошла к нему очень близко, почти касаясь бюстом дымовской груди. Уверенная, злая, красивая. — Ну вот что, Сережа, — проговорила отчетливо, — не думай, что я не заметила твоих выкрутасов с наговорами. Если ты думаешь, что приступы стихийного кашля помешают мне доложить о рябовских прыжках во времени, то это очень наивная точка зрения.
Дымов не стоял молча и неподвижно, и хотя приступы кашля принадлежали творчеству Зиночки, информировать об этом Аллу Драконовну он не собирался. Просто слушал.
— Просто удивительно, с какой скоростью ты переметнулся на сторону людей, мечтающих выжить меня с должности, — добавила ректорша, скривив губы, развернулась и пошла было прочь, но Дымов ее остановил.
— Алла, если я уволюсь, то ты оставишь Рябову в покое? — спросил он, и Маша зажмурилась. Вот напрасно он так, разве совсем не умеет играть в покер?
— Увольняйся, милый, — оглянувшись через плечо, ласково улыбнулась ректорша. — Но твою Лолиту-переростка я в любом случае выкину из универа. Какая пошлятина, Дымов, я даже не помню, когда в последний раз так сильно ошибалась и разочаровывалась в людях.
И выпустив напоследок эту парфянскую стрелу, она удалилась, звонко стуча высокими каблуками об асфальт.
Глава 30
Глава 30
В общаге стоял дым коромыслом: оказывается, пока Маша подглядывала и развратничала, Зиночка объявила тему ежегодного бала, посвященного Дню студентов. В этом январе их ждал вечер перевертышей, каждому следовало нарядиться тем, кем он меньше всего является. Что же, это объясняло выпускное платье и локоны, в которых Маше предстояло явиться Дине из будущего в прошлое.
По-прежнему невидимая, она прокралась мимо взбудораженных девчонок, устроивших бурные дебаты прямо в коридоре, тихонько скользнула в свою спальню и легла на кровать, плотно запахнув балдахин.
Очень хотелось свернуться комочком и обдумать все гадости, которые наговорила Дымову рекорша. Но Маша взялась за учебу. Начиналась зачетная неделя, и чтобы получить допуск к экзаменам, предстояло доказать свои знания по всем предметам. Больше валять дурака было некогда.
Достав из рюкзака тетрадь с тестами, Маша погрузилась в подготовку к арифметике, когда полог вдруг откинулся.
— Да нет ее, — сказала Аня.
— А где? — недовольно спросила Дина.
Маша затихла и даже голову пригнула, будто партизан в невысокой траве.
— А мне откуда знать? — удивилась Аня. — Машка у нас тихоня, ничего не рассказывает. Да я ее вообще с пятницы не видела.
— Она что, домой уехала? — не унималась Дина.
— Понятия не имею, — Аня пожала плечами, распахнула шкаф и задумалась, глядя на свой гардероб. — Дин, а ты в чем пойдешь на День студента?
— Слушай, может у нее кто-то появился?
— У Машки? Да откуда? Она вроде в Грекова была влюблена.
— Если только, — пробормотала Дина задумчиво и осеклась, пораженная какой-то догадкой. — Ну да, с чего бы ему еще… Но ведь это скандал!
— А? — оглянулась на нее Аня, но наследственная предсказательница уже вылетела из их комнаты, не утруждая себя никакими объяснениями.
Забыв о тестах, Маша невидяще глядела, как Аня буднично собирается ко сну, и на сердце было беспокойно. Дина знала, кто такая Лиза, Дина запросто могла приблизиться в своих догадках к истине, найти какие-то доказательства, а потом поднять такую бурю, которая выметет обоих тайных любовников из универа. Возможно, в других учебных заведениях все было куда проще, но здесь, в этих древних стенах, берегли традиции и репутацию. Сюда стремились все — и учиться, и преподавать, и если Дымова уволят с треском, то ему ни за что не удастся смыть позорное пятно со своей биографии. Роман со студенткой — губительная ошибка для педагога.
Ах зачем она только в тот день вернулась к нему! Ведь куда проще было вовсе не начинать то, что вот-вот закончится дурно, страшно.
Но Маша понимала, что она не могла иначе. Даже сейчас, на самом краю, у нее не получалось по-настоящему жалеть о том, что случилось.
Первая взрослая любовь — жестокая и беспощадная — не оставляла ей никакого выбора.
***
Плугов и Власов по обыкновению слонялись вокруг женского общежития, когда Маша утром вышла на улицу. День обещал был чудесным: меланхоличная теплая осень щедро сыпала под ноги людям золотистую листву.
— Смотри, — без всякого разбега сказал Власов и протянул ей обычную конфету в нарядном фантике.
— Угощаешь? — сонно спросила Маша.
— Тю, — он быстро сжал пальцы в кулак, прикрывая от нее карамельку. — Это для развязывания языка, а не для того, чтобы бездарно ее слопать.
— И как мне заставить девушку съесть такую конфету? — проворчала Маша. — Хоть бы шоколадку принесли.
— Как заставить — это уже не к нам, — заржал Власов, — нас девушки любят добровольно. Правда, Плугова почему-то больше.
— Потому что ты трепло, — высказал тот свое предположение. — У шоколада неподходящая структура, Марусь.
— Поняла, — она забрала у Власова конфету, пытаясь скрыть разочарование. Вряд ли представится шанс скормить Дине такое, но ведь ребята старались. — Спасибо.
— Тебе спасибо, —
