Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11 - Алексей Аржанов
— Что ж, значит, я ошибся… Но это не важно! Думаю, вам всё равно будет интересно услышать. Скажите, Кацураги-сан, вы не задумывались, каково это — испытывать навязчивую потребность в совершении рискованных действий? Каково это — жаждать чувства опасности?
О-о-о… Теперь мне всё точно понятно. Эти слова окончательно убедили меня, что Фукусима Ренджи зависим от адреналина. Только мне непонятно, откуда он его берёт в обыденной жизни. Обычно врач довольно быстро привыкает к своей работе. Два-три года — и любой пациент уже перестаёт вызывать стресс.
— Понимаю, о чём вы говорите, — кивнул я. — Адреналиновая зависимость — так звучит этот диагноз?
— Да-да, так и есть. Я и не отрицаю, что в какой-то степени болен, — улыбнулся Фукусима Ренджи.
Странно, а ведь «психоанализ» не нашёл никаких отклонений. Это что же получается? Зависимость от адреналина — естественное состояние для человека? Странно. Эти знания дошли до меня впервые.
Могу предположить, что это расстройство ещё в первобытное, древнее время или средневековье было абсолютной нормой. Просто сейчас люди слишком уж сильно разнежились?
Спорный вопрос. Для поиска ответа на него одного лишь моего мозга точно недостаточно.
— Американский горки, парашюты, дайвинг, прыжки с мостов, поиск самых тяжёлых пациентов… — произнёс Фукусима Ренджи. — Я перепробовал всё! Мало что позволяет мне испытать настоящий страх. И настоящий всплеск дофамина, когда этот страх преодолён.
— Теперь понятно, почему вы так странно вели себя, когда начался шторм, — произнёс я. — Вы были единственным человеком, кто не боялся вплотную подойти к волнам. И делали вы это с улыбкой.
— Как и вы, Кацураги-сан! — воскликнул Фукусима Ренджи. — Никто кроме вас ко мне не подошёл. Думаете, почему я решил поделиться своими мыслями именно с вами? Я заметил, что вы тоже сидите на этом чувстве. На адреналине.
А прав ли он? Сложный вопрос. С ходу отрицать его слова я не стану. Такая вероятность есть. Однако я не пытаюсь всё время довести себя до чувства страха. Меня преследуют другие цели.
— Ах, ну да… — опередил мои мысли Фукусима. — Простите, Кацураги-сан, кажется, я ошибся. Вы — альтруист. Любитель жертвовать собой ради других. Теперь я понимаю вашу злость на меня. Ведь вчера я помешал вам первому выпрыгнуть за борт.
И поспорить с ним я вновь не могу. Ведь моё желание помогать всем нуждающимся уже давно переросло в нечто большее. Может, это и есть альтруизм.
— Фукусима-сан, — собравшись с мыслями, произнёс я. — Единственное, чего я хочу — чтобы вы не вредили себе и окружающим. Клянусь, я чуть не погиб вчера, пока пытался спасти одновременно и вас и Акихибэ-сан. Мне это далось очень непросто.
Это стоило двух лет моей жизни.
— Прошу, никогда больше не вынуждайте своих коллег так рисковать из-за себя, — закончил свою мысль я.
Фукусима Ренджи долго думал над сказанным мной. Тишину прервал подошедший Рэйсэй Масаши. Хирург принёс два бокала с ананасовым соком.
— Ну что, коллеги? — усмехнулся хирург. — Выпьем же за…
Рэйсэй так и не успел договорить начатое. Он зажал рот ладонью и помчался к краю лайнера, чтобы исторгнуть из себя содержимое желудка. И дело было вовсе не в алкоголе.
Похоже, Рэйсэя Масаши настигла морская болезнь. И я знал, как с ней справиться даже без использования лекарской магии.
— Простите, Фукусима-сан, я отойду помочь нашему коллеге, — произнёс я и вышел из-за стола.
Пробираясь через толпы людей, я выбрался на правую палубу. Добраться дотуда было непросто. Несколько лестниц казались испытанием из-за постоянно качающегося судна. А уж для Рэйсэя… Мне сложно было представить, какие мучения испытывал мой коллега.
Одно дело, когда рвота приносит облегчение. Но нет ничего хуже тошноты, которая продолжается постоянно, независимо от того, вырвало больного или нет. Так обычно протекают инфекции, которые не затрагивают желудочно-кишечный тракт, но влияют напрямую на мозг.
Точно так же протекает и морская болезнь.
Однако, когда я подошёл к согнувшемуся пополам Рэйсэю Масаши, чтобы помочь ему, за моей спиной раздалось сразу два голоса. И оба говорили на ломанном английском.
— Ничего себе! Кацураги-сан, так это правда вы? — чуть ли не хором произнесли двое моих коллег.
Каково же было моё удивление, когда я понял, что оба голоса мне хорошо знакомы.
Глава 3
За моей спиной стояли двое мужчин. Одного из них я узнал сразу. Сидхарт Рам Рави — терапевт из индийской клиники «Дживан», с которым мне приходилось сотрудничать во время прошлого отпуска. Именно он изначально был лечащим врачом Арджуна Манипура Кирис.
— Доктор Рави! — перешёл на английский я. — Так вы тоже плывёте на конгресс? Вот уж не ожидал, что мы сможем так скоро увидеться.
— А вот я не сомневался, что вас тоже отправят вместе с остальными врачами. Как видите, я уже успел познакомиться с другим вашим коллегой, — Сидхарт указал на молодого темноволосого мужчину с чисто славянской внешностью. Я был уверен, что уже видел его где-то ранее. Но где?
— Доктор Кацураги, вы ещё не забыли русский язык? — поинтересовался он.
— Нет, ни в коем случае, — улыбнулся я. — Кстати, мы с вами случайно не…
— Всё верно, — кивнул коллега. — Вы проводили вместе со мной операцию через телемедицинский канал. Помните? Мы тогда удаляли с вами спайки в брюшной полости.
— Точно, вспомнил, — ответил я. — Кажется, вы — доктор Щербаков, верно?
— Игорь Алексеевич, — напомнил он. — Рад, что вы помните.
— Эй, господа! — воскликнул Сидхарт Рам Рави. — Я, конечно, рад, что вам так легко удаётся коммуницировать между собой на русском языке, но… Я то вас не понимаю!
— Простите, доктор Рави, — произнёс Игорь Щербаков. — Мне просто захотелось проверить, не пользовался ли доктор Кацураги электронным переводчиком во время нашего прошлого разговора. Оказалось, что он и вправду знает мой язык!
— Господа, вынужден попросить вас немного подождать, — перебил Щербакова и Рави я. — Мне нужно помочь коллеге с морской болезнью. Если никуда не торопитесь — подождите меня в баре. Я скоро к вам присоединюсь.
— А куда мы можем торопиться? — усмехнулся Сидхарт. — Пешком по воде до Австралии мы точно не дойдём. А плыть
