Лондон в огне - Юрий Павлович Валин
Гремлинша была чересчур сурова даже для правоверной чистотницы. Оно и понятно: характер нелегкий, да еще экзема замучила. До вежливости ли когда от любого поворота головы по шее сукровица течет? Хотя личное нездоровье все ж не оправдание избытку хамоватости.
Мин запрыгнул на ступени трапа — ишь, как прутья отполировали. Может, этой самой машиной англичане на Всемирной выставке хвастали? Уж очень зализанная и ухоженная.
Зу взбиралась впереди и старалась быть быстрой, оттого чуть не оступилась. Мин увернулся от промелькнувшей мимо носа ступни в протертом до дыр башмаке, мелькнула костлявая щиколотка.
— Не свались, шлямбур! — буркнула сверху Зу. — Ступени тут в смазке.
— Оберегусь, — заверил лазутчик.
Нет, ну разве дело, когда такие оголодавшие тощие бабы по диверсиям бегают? Выздоровела бы для начала, хамка.
Рубка строительного монстра внушала еще большее уважение. Здесь пахло дорогим деревом, табаком, кожей и очень хорошим машинным маслом. Большие медные иллюминаторы задраены, сияли начищенные трубы переговорного механизма, циферблаты многочисленных манометров, вакуумметров и прочих хронометров. Под рычагами ползал озабоченный Лапрасулон:
— Заглушку приподнимем и, считайте, дело сделано. Тут двухдюймовые болты, но уж затянули их…
Гремлины копошились в тесноте. Головки гаек были доступны, но требовалось ослабить сразу две во избежание перекоса крышки. Мин налегал на разводной ключ, Лапрасулон и Зи с другим ключом совместными усилиями уговаривали вторую гайку. Не выходило. Обессилевшие гремлины проклинали человеческую глупость — ну к чему тут такая массивность в крепеже нужна?
— Дайте-ка я по лесному пристроюсь, — потребовал Мин.
Подпольщики отползли. Мин осторожно втиснул шлемоносную голову между рычагов, уперся двумя руками в один ключ, подошвой сапога в другой:
— Эй, может соскочить.
— Жми, мы увернемся, — подбодрил гремлин.
Полукровка нажал — пошла, куда ж им, гадинам, деваться.
— Я бы тоже смогла. Если бы каску имела, — заметила сидящая неестественно ровно Зу.
— Не зуди под руку, — одернул довольный Лапрасулон, хватаясь своими изуродованными лапами за ключ. — Нам бы десяток таких лесных как Мин, мы бы, ух, как людишкам врезали…
Ослабшие гайки шли как по маслу, крышку сняли, гремлин ловко втянул в шприц-масленку большую часть масла. Суровая Зу засыпала в шестереночную передачу порцию отборного речного песка, сверху чуть-чуть замыли маслом…
— Вся передача теперь на выброс, — хихикнул Лапрасулон, наживляя гайку клешней из двух уцелевших пальцев. — Хорошая работа, воины…
Отряд, оживленно переговариваясь, уходил по туннелю — диверсией все остались довольны — механизм уникальный, урон врагу чувствительный. Возражать было глупо — Мин улыбался товарищам. Не признаваться же, что неразумному лесному дикарю ту машину чуть-чуть жаль. Редкостная она. Наверное, на бронепоезд похожа. Не раз ведь слыхал о боевых артиллерийских поездах — очень известный в Долине ужас из сказок Старого мира. Здесь, конечно, иное, но… Эх, не так нужно воевать, осмысленнее нужно…
В лагере позавтракали и завалились спать. Со здешним армейским питанием Мин добился некоторых позитивных изменений — путем философских дискуссий было признано, что сырая говядина и селедка не являются сугубо человечьей едой и их можно потреблять, пусть даже купленными в лавках. Птицы и рыбы ни в чем не виноваты, животные сами по себе жили, а нехорошо умерли по стечению обстоятельств. Но колбасу и пудинги упрямое воинство Чистой Ночи жрать все равно отказывалось. Нужно будет с Леди и Оном посоветоваться — сам по себе в хитростях демагогических битв Мин был слабоват.
Разведчик вытянулся на своем месте — крышку от того проклятого гнилого сундука давно выкинул, доски подровнял, а подстилочное тряпье всё воинство поменяло — от вшей доставленная Мином присыпка спасла, с клопами было не так неоднозначно, но пока кровопийцы отступили на заранее подготовленные позиции. Жить и спать можно. Кстати, плед — весьма уютная разновидность одеяла.
Но что-то не спалось. В башке роились планы, а после обеда на явочную встречу идти, да и вообще нужно перебираться ближе к своим. Хватит всякие паровозы бессмысленно портить и шланги дырявить.
Вот не умеют чистотники нормальную зажарку готовить: говядина, паучье филе и грибы получаются жирнющими до полной невозможности. Надо бы запить, да продышаться.
Переступая через посапывающих бойцов. Мин вышел в коридорную галерею, где на кривых стеллажах громоздилось наваленное и навешенное армейское имущество. Сумки диверсанта висели на месте — герои Крыла Чистой Ночи тырить даже у человеческого врага считали сугубым западном. Ну вот как такие чистоплюи еще живы, а?
Возле сумки и всякого невостребованного припаса сидели гости — Чернонос с кем-то из своих дружков. Мин, при всем уважении к крысиному племени, мог узнавать только хорошо знакомых крысов.
— О, здорово! Ну и как она, жизнь-то? — поприветствовал союзников лазутчик
Судя по отзвукам мысле-настроения, бытие у длиннохвостых протекало стабильно. Мин щедро отрезал гостям колбасы, насыпал печенья — армейцы-чистотники все равно принесёнными продуктами брезговали. Крысы перекусили, Чернонос пытался донести до бесхвостого знакомца какую-то мысль о королеве, (если правильнее Хозяйке-под-везде-древней-Она), но на таком тонком уровне общения уяснить «что и как» было сложно. Решили попозже переобсудить. Мин открыл бутылку «Швепса» и налил гостям на пробу. Пузырьки газировки крысам были интересны, вкус напитка не очень.
— Тоник, освежающее, тонизирующее и профилактическое средство. На любителя само собой, — пояснил Мин и пошел провожать гостей.
В охранной галерее выяснилось, что часовой не совсем четко следует статьям устава караульной службы — в смысле, плачет на посту. Замолкла, правда, мигом, но что уж тут — слыхали.
— Случилось что? — спросил Мин.
— Нет! — сипло отрезала Зу. — Ты, шлямбур, по делу идешь или так шляешься?
— Вот, провожал связных, — Мин указал вслед тактично проскользнувшим мимо поста крысам.
— Связные… — гремлинка фыркнула. — Вот дикие вы в своем лесу.
— Диковаты, спорить не буду, — согласился полукровка. — Но логики со связными что-то не прослеживаю.
— Что тут следить? Люди, крысы, а вам всё равно с кем пищу делить, — брезгливо просипела часовая.
— Не то чтоб уж совсем все равно. Хотя опять не домысливаю — с людьми, понятно, война. А с крысами что не так?
— Так крысы же! Хвосты такие ужасные, — скривилась Зу.
— Хвостов боишься, что ли? — удивился Мин и уловил отзвук отдаленного крысиного изумления — Чернонос подслушивал за поворотом галереи — не из вредности, а просто по природному любопытству.
— Ничего я не боюсь! — возмутилась гремлинка. — Я людей сроду не пугалась, а тут
