Замечательный предел - Макс Фрай
Номера квартир на лестничной площадке были удивительные. 7, 2 и Мальвинина – 15-А. Надя невольно зауважала неведомую контору, которая распределяет квартирные номера. Во всех реальностях, где она побывала, включая похожий на сновидение Эль-Ютокан, с нумерацией домов и квартир был полный порядок (на местный лад, но вполне поддающийся пониманию), а эти устроили хаос на ровном месте неизвестно зачем (скорее всего, просто так).
Надя не любила насилие, поэтому сперва просто позвонила соседке в дверь. Без особой надежды, но проверить-то надо. Вдруг Мальвина так стосковалась по человеческому общению, что решит ей открыть. Пять раз нажала кнопку звонка, подождала, прислушиваясь, убедилась, что соседка не спешит открывать, вздохнула, сказала вслух, не на родном языке, по-английски: «Come on, open the door[35]». Адрэле из Сообщества Девяноста Иллюзий легче лёгкого подчинить чью-то волю, но никто не любит так поступать с друзьями и близкими, даже просто знакомыми без крайней нужды. И Дилани Ана (Надя) в этом смысле не исключение. Поэтому ещё давно, в начале карьеры изобрела компромисс. Она любила английский больше всех остальных языков ТХ-19 и была уверена, что в её устах он обретает особую силу, не как родной, но почти; ну или ладно, допустим, ей просто везёт, когда она говорит на английском, значит, в экстренных ситуациях надо на нём говорить.
Английский язык отчасти сработал. Дверь не открылась, но Надя услышала голос:
– Я никуда не поеду. Буду здесь помирать.
– Так и не надо ехать, – поспешно сказала Надя. Хотела добавить, что не надо и помирать, но не успела, соседка её перебила:
– Как же не надо? Надо в эвакуацию. Почему нас никто не увозит? Я литовка по папе. С литовской фамилией. Русские всех литовцев убьют и сошлют в Сибирь.
– Не убьют, не сошлют, – пообещала Надя. – Никто вас не тронет. Война далеко.
– Война очень близко, – возразила Мальвина. – Она уже почти здесь! В городе пахнет палёным. Я узнаю эту вонь. Так пахнет, когда горят люди. Человеческие тела. А ночью, когда в городе тихо, слышно, как мёртвые страшно кричат.
Надя содрогнулась, потому что на миг ей поверила. Вот так и знала! Не зря опасалась идти сюда. Но взяла себя в руки – спокойно, моя дорогая, мало ли что бедняжке мерещится, ты-то пока не сошла с ума.
– Everything is fine. Come on out[36]! – сказала она на непонятном Мальвине английском. И добавила на понятном ей русском: – Всё хорошо. Война далеко. А то бы я ни за что сюда не приехала. Я очень боюсь войны. Даже книжек о войне не читаю, после них мне снятся страшные сны.
– Мне и без книжек снятся, – пожаловалась Мальвина. И чуть-чуть приоткрыла дверь.
– Так ты Наденька! – воскликнула она почти прежним звонким и громким голосом. – Не узнала тебя. А я лежу, помираю, в доме не прибрано. Извини, я плохая хозяйка, не могу тебя в гости позвать.
– Не надо звать в гости, – сказала Надя. – Лучше сама ко мне выходи. Я же тут совсем ненадолго, проездом. Мы все трое приехали – я, Самуил и Тим.
– А злющий этот ваш почему не приехал? Вы что, поругались? – заинтересовалась соседка, которая упорно считала Мишу (Анн Хари) злющим, хотя он ни разу её не обидел (и вообще в последнее время вроде бы никого).
– Не поругались, – заверила её Надя. – Просто он отпуск взял.
– Когда я была молодая, работала без всякого отпуска, – сварливо, совершенно как в прежние времена, заметила старуха Мальвина. – Не было у нас отпусков! – И помолчав, сказала: – Ты добрая ведьма. Когда я тебя в первый раз увидела, сразу так подумала. И угадала! Ты пришла, и палёным больше не пахнет. Может, теперь даже мёртвые ночью не закричат.
– Так выходи, – снова предложила ей Надя. – Я добрая ведьма и очень соскучилась. Дана говорит, ты к ней больше не ходишь, и я решила, раз так, сама тебя навещу.
– Да я бы, может, и вышла, – нерешительно сказала Мальвина. – Но я как лахудра, в халате. Нельзя в таком виде людям показываться. Я люблю нарядная быть.
– Ну я-то не «люди», – напомнила Надя. – Мы с Марса. Нам всё равно.
– Дурики вы, а не с Марса, – неожиданно здраво заметила старуха Мальвина. – Данка пошутила, а вы и поверили! У марсианов щупальцы должны быть.
Надя не придумала, что на это ответить. Да и чёрт с ним, с ответом: Мальвина открыла дверь и вышла на лестничную площадку, всклокоченная, исхудавшая, в бывшем жёлтом, а теперь почти сером банном халате и в одном шерстяном носке. Вторая нога была босая, с давно не стриженными даже не ногтями – когтями, бугристая от вздувшихся вен. Но это не имело значения, главное, глаза у соседки оказались ясные, спокойные и внимательные. Такие как надо глаза.
– У вас всё будет отлично, – почти беззвучно сказала Надя на родном языке. И повторила по-русски: – Всё будет отлично. Не бойся. Не надо тебе раньше времени помирать.
– А сначала это что, заклинание было? – оживилась старуха Мальвина. – Научишь меня? Я родилась настоящей ведьмой, в прабабку пошла. Да научиться не получилось. Какое колдовство при Советах. А теперь не пропадёт мой талант!
Надя рассмеялась, крепко её обняла и немножко покружила, как маленькую девчонку, соседка так себя голодом заморила, что не весила почти ни черта. А потом шепнула на ухо: «Everything will be fine here[37]». Людям из ТХ-19 на языке Сообщества Девяноста Иллюзий говорить не положено, но не беда, английский тоже сойдёт.
– Эврифин вилби файнхи! – зачарованно повторила Мальвина. – Так правильно?
– Да, – легко согласилась Надя, не склонная придираться к людям, которые не работают под её руководством в отделе переводов ТХ-19 издательского дома Сэњ∆э. И строго добавила: – Выучи наизусть и говори почаще. Но только смотри, чтобы никто не услышал. Другим людям это заклинание знать нельзя. Как становится страшно, сразу говори заклинание, и страх пройдёт. А когда сама успокоишься, тем более повторяй заклинание. Так понемножку всех вокруг и спасёшь.
Надя (Дилани Ана) терпеть не могла обманывать, ни на каком языке, в своё время она научилась намеренно врать последней на курсе, еле-еле, с четвёртой попытки сдала соответствующий зачёт. Но врать старухе Мальвине оказалось
