Клариса. По ту сторону холста - Олла Дез
— Ваше сиятельство, нужно уходить отсюда и выносить ее из подземелья. Сейчас отвар подействует и уходим. К вам домой? Я могу предложить отдельную палату и уход.
— Нет. У меня дома и уход, и врачи. Берите всех, кого нужно. Любые расходы. Она должна жить.
Ну, если таким тоном приказывают жить, как я могу, не подчиниться? И с этой мыслью я провалилась в темноту.
Очнулась я кровати в замке герцога. Его рядом не было, но подушка рядом примята, так что он явно тут ночевал. Я попыталась привстать на подушке, но сил не было. И тут я вспомнила и арест, и тюрьму. А потом эти кошмары и галлюцинации. Все закончилось?
— Неска Клариса, не пытайтесь встать. Вот выпейте. Это просто замечательно, что вы пришли в себя. Теперь вы точно поправитесь.
Я что-то пила, а потом спала. Пила и спала. Пока мне это не надоело, и я взбунтовалась. Сколько можно спать-то? И когда к моим губам опять поднесли чашку, я решительно её отодвинула.
— Мне надоело спать. Хватит. — Чашка пропала, и меня приподняли в подушках. Ну, наконец-то.
Я сидела на диване в кабинете Рихарда. В другом кабинете. Тот сломали. Герцог, пока искал меня, сломал там все, что можно было сломать. Да и после убийства, находится там было бы тяжело всем. Поэтому там теперь ремонт. Рихард снес стену и объединил бывший кабинет, с какой-то там гостиной. То ли белой, то ли синей. Но точно знаю, что теперь она будет бежевой. Новый кабинет был больше. Раньше это была часть библиотеки. И тут уместился диван, на котором я теперь почти всегда и лежала. Меня приносили и уносили. Меня теперь все время таскали на руках, как куклу Суок из сказки «Три толстяка». Хорошо хоть в коробку не упаковывали.
Но Рихард был прав. Мое здоровье сильно пошатнулось во время пребывания в Бастиде, и выздоравливала я медленно. Почти две недели меня продержали в лечебном сне. Потом еще две недели на постельном режиме и только сейчас разрешили кровать наконец-то покинуть. А был уже март месяц. Начало весны. И в самом деле, я себя очень даже хорошо чувствовала. И очень хотелось на улицу. Почувствовать первый весенний ветерок. Но Рихард, как курица наседка и слышать ничего не хотел ни о каком ветерке.
Получив вестник, он приехал тем же вечером, и сообщение о моем аресте вызвало лишь недоумение и желание всех уволить. Но к концу дня меня не нашли ни в одном из полицейских участков города. И тогда он запаниковал. А когда Рихарт паникует, он, оказывается, развивает бурную деятельность. А еще он не спит. А если не спит он, значит, не спит и все Министерство магии. А еще и Совет Магов тоже не спит. А за ними и остальные учреждения. Потому что он организовывает тотальную проверку всего. Просто всего. В данном конкретном случае начал, разумеется, с полиции, потом перешел на прокурорский состав, потом адвокатура. И пошло-поехало. Город стоял на ушах. Занимался всем этим он само собой не один. Поэтому и не спали все.
Через три дня проверок, снятия с должностей, тонн отчетов и груды документации пришла анонимка. Так просто мою судьбу решил корявый почерк молодого полицейского, того разговорчивого, что тащил меня по коридорам Бастиды. Это было его рук дело. Такой безграмотности и его «дык» и «сюдой» было невозможно забыть и легко вычислить. В письме-то и говорилось о юной неске, что доставили в Бастиду. Молодой парень только на третий день осознал, что они, собственно, натворили.
А дальше герцог лично перетряхивал всю тюрьму и заходил в каждую камеру. Почему этого не сделали раньше? Так в голову не могло прийти этим аристократам, что юную неску с магическими способностями и вдобавок несовершеннолетнюю можно туда отправить. Я должна была упасть в обморок, как только увидела стены тюрьмы. И уж точно не должна была продержаться в ней три дня. Поэтому герцог искал мое тело. Или вещи, если от тела успели избавиться. Или магический след, который моя смерть должна была оставить.
То, что он нашел меня живой, было чудом. Он нашел и двоих полицейских, что отвезли меня туда. И постепенно ниточка начала разматываться. Это были не брави, наемные убийцы с непреложным кодексом. Те скорее умрут, чем выдадут заказчика. Полицейские этим не страдали. И тут же, как только их вычислили, сдали того, кто заплатил. А потом постепенно, одного за другим, и герцог стал подбираться все ближе и ближе. В моей отправке в Бастиду было задействовано слишком много людей. Тут явно перемудрили, на мой взгляд. Проще меня было прирезать по-тихому. Но то ли собирались шантажировать, то ли еще были какие-то планы на меня.
Что касается тела в кабинете, то это был профессиональный вор, которого специально подставили. Он устроился на работу слугой и, дождавшись отъезда герцога, залез к нему в кабинет. И все было бы хорошо, если бы он обчистил сейф с деньгами и некоторыми фамильными драгоценностями. Но он полез в сейф с секретной документацией, на котором стояла защита от взлома. Смертельная защита. Те самые Лезвия. На эту защиту у Рихарда было разрешение и лицензия. И все об этой защите знали. Ну, те, кому положено знать. Вору, скорее всего, дали неправильную информацию, об отключении охранки. Не думаю, что он бы так полез.
И вот сижу я на диване, читаю, Рихард работает. Он теперь всю работу домой притаскивает. Как говорит: временно, пока я окончательно не поправлюсь. И тут заходит слуга и таким пафосным голосом объявляет:
— Его сиятельство, член Совета Магов герцог Фредерик де Дюжерон.
Не успел он все это проговорить, как его резко оттолкнули, и в кабинет влетел этот самый Дюжерон. Мы виделись несколько раз на балах и приемах. Мне он никогда не нравился. Гонору много, толку мало. Он даже говорил в нос. Будто все запахи мира ему уже приелись. При этом был полит духами, как парфюмерная фабрика, когда у них разом все флаконы полопались. А еще смотрел свысока. Ладно, на меня. Я не гордая, переживу. Но Рихард ему по положению ровня, а по занимаемой должности даже выше. И никак не попадал под определение наглых выскочек.
Слуга закрыл за посетителем дверь, а я собиралась встать и уйти. Но этот тип вдруг завопил противным прононсом:
— Как ты вышел на меня?! Ты все равно ничего не докажешь!
— Напротив. Доказательств у
