Скотт Линч - Республика воров

Локк украдкой разглядывал Сабету: волосы ее были убраны под льняной чепец, а просторное длинное платье надежно скрывало все соблазнительные прелести девичьей фигуры. Такой наряд вполне приличествовал юной скромнице и простушке, но совершенно не подходил Сабете, хотя носила она его уверенно и с достоинством. Впрочем, по мнению Локка, она выглядела очаровательно в любом одеянии.

– Я… я хотел с тобой поговорить, – запинаясь, начал он.

– Нет ничего проще, – улыбнулась она. – Открываешь рот, произносишь слова.

– Я… Слушай, а может, не надо… В общем, не шпыняй меня, пожалуйста, а?

– Ого, тебе никак чудес захотелось? – Сабета глянула под ноги, пнула камешек на дороге. – Ох, прости. Я как представлю, что нам всем вместе десять дней в телеге париться… с близнецами, которые… Ну да ты сам знаешь. Я себя чувствую ежом, который в клубок свернулся и все иголки выставил, и ничего с этим поделать не могу.

– А по-моему, ты на ежа нисколечко не похожа, – рассмеялся Локк. – Совсем не похожа.

– Ну вот, всякий раз, когда я о своих чувствах заговариваю, тебе почему-то кажется, что меня больше волнует твое мнение о моей внешности, – вздохнула Сабета.

– Так ведь я… – У Локка снова захолонуло в груди; как ни странно, любая беседа с Сабетой вызывала загадочные, прежде неведомые сбои в его теле. – Ох, зачем ты все время… ну, не знаю, расчленяешь, что ли, все, что я говорю, раскладываешь по полочкам и рассматриваешь, как лекарь под лупой?

– Значит, сначала я тебя шпыняю, а теперь вот расчленяю… Я-то думала, тебя обрадует мое пристальное внимание к твоим словам.

– Ты же знаешь… – начал Локк, с невероятным усилием сдерживая предательскую дрожь. – Ты же знаешь, что в твоем присутствии мне вообще говорить трудно… Я слов не нахожу… Или нахожу, но совсем не те, что нужно… И тебе это известно.

– Ага.

– И даже больше… Ты этим пользуешься.

– Еще как. – Она странно поглядела на него. – Я тебе нравлюсь.

– А… – Локк, как громом пораженный, едва не задохнулся от изумления. – Ну… я бы… вообще-то…

– Если называть вещи своими именами, то они выглядят гораздо проще, чем представляется. – Она постучала указательным пальцем по лбу.

– Сабета… я… Твое расположение для меня дороже всего на свете. Ради него я умереть готов. Ради того, чтобы хотя бы узнать, заслужил я его или нет. Мы столько лет живем бок о бок, а в наших с тобой отношениях такая неразбериха и путаница, что я до сих пор в них разобраться не могу. Уж не знаю, как я умудрился такого туману напустить, но сделаю все, что угодно, лишь бы его развеять.

– А с чего ты взял, что это твоих рук дело? И что ты один в силах это исправить? Локк, я ведь не арифметическая задачка, с которой надо справиться, чтобы свои умения доказать и похвалу заслужить. Ты никогда не задумывался, что, может быть, я… Тьфу ты, вот из-за тебя я и сама заговариваться начинаю… В общем, тебе не приходило в голову, что я к этой неразберихе тоже причастна и вношу в нее свою посильную лепту?

– Ты? Посильную лепту?

– Ну, что у меня для этого могут быть свои причины, потому как я тоже создание из плоти и крови, а не картина маслом или еще какая изысканная безделушка…

– А я тебе нравлюсь? – неожиданно для себя самого выпалил Локк; казалось, сердце его лежит на наковальне, содрогаясь в ожидании неминуемого сокрушительного удара кувалды, а Сабете доступны тысячи способов стереть его в порошок. – Хоть капельку? Тебе мое присутствие доставляет хоть какое-то удовольствие? Или в пустой комнате лучше?

– Ну иногда я бы от пустой комнаты не отказалась.

– Но…

– Да нравишься ты мне, нравишься, – вздохнула она, протягивая руку, словно затем, чтобы ободрительно коснуться его плеча, но жест остался незавершенным. – Ты хитроумный, предприимчивый и даже милым бываешь – вот только одновременно все это у тебя не получается. И, если хочешь знать, иногда я тобой восхищаюсь.

– Хочу ли я знать?! – взволнованно воскликнул Локк; тяжесть на сердце сменилась жарким восторгом. – Да ради этих слов… Я ради этого на все согласен. Потому что… потому что я тоже… я к тебе так же отношусь.

– Ты ко мне совсем иначе относишься.

– Нет, что ты! – горячо возразил он. – Точно так же, без всяких оговорок.

– Видишь ли…

– Эй вы!

На плечо Локка легонько опустилась полированная дубинка, за спиной возник коренастый стражник в кожаных доспехах и горчично-желтом плаще. Рядом с ним стоял юнец в таком же плаще, сжимая в руках длинный шест с фонарем.

– Дорогу не перегораживайте! Тут вам не гостиная! – буркнул стражник.

– Прошу прощения, – произнес Локк учтиво, но со сдержанным достоинством, как подобает законопослушному горожанину; впрочем, особых стараний он не прилагал, поскольку констебль, судя по всему, находился в хорошем расположении духа.

Они с Сабетой сошли с тропы в тень под стеной, где сновали светлячки, вычерчивая в ночном воздухе сияющие бледно-зеленые узоры.

– К окружающим безоговорочно относиться невозможно, – сказала Сабета. – Вот я очень люблю Цеппи, и все же мы с ним друг друга не раз… разочаровывали. И братья Санца для меня как родные, но сейчас мне больше всего хочется, чтобы они куда-нибудь исчезли – хотя бы на год. А ты…

– Я тебя раздражаю.

– За что тебе от меня достается, – ответила она, легонько коснувшись его левого предплечья; Локк с трудом сдержал невольную дрожь. – Понимаешь, безоговорочно никем не восхищаются. Безоговорочно восхищаться можно только неодушевленным предметом, а не человеком.

– Что ж, считай, что я затаил на тебя неисчислимые обиды и вообще питаю всевозможные сомнения и подозрения на твой счет. Довольна?

– Ты опять пытаешься меня очаровать, – негромко сказала Сабета. – Вот только я твоим чарам поддаваться не намерена, Локк Ламора. В этом случае не намерена.

– А могу я как-то загладить свою вину? Что мне сделать, чтобы больше не раздражать тебя своими поступками?

– Гм… Это не так-то просто.

– Ну тогда ты мне хотя бы намекни, – взмолился Локк. – А я попытаюсь сообразить, что к чему. Я ж иногда сообразительный.

– Между Каморром и Эспарой времени для этого будет предостаточно.

– А можно… А завтра можно с тобой снова поговорить? Когда караван на ночлег остановится?

– Сударь, неужели вы желаете заручиться моим согласием на приватную аудиенцию завтра вечером?

– Всенепременно, сударыня. Перед балом и освежающим бокалом вина, сразу же после того, как из-под телеги конский навоз выметут.

– Ах, если вы настаиваете, сударь, то, может быть, я подумаю, стоит ли удовлетворить вашу просьбу.

– Ради одного этого стоит жить, о прекраснейшая!

– Не паясничай, – вздохнула она. – Давай-ка побыстрее заглянем в таверну и вернемся, пока близнецы к Гильдейским лилиям не сбежали.

Из таверны они принесли холодных вареных кур, оливки, черный хлеб и два бурдюка желтого вина, вкусом напоминавшего смесь скипидара с шершневой мочой. Эта нехитрая снедь была роскошным пиршеством в сравнении с солониной и сухарями, которыми Благородным Канальям предстояло питаться всю дорогу до Эспары. За ужином все молчали, сосредоточенно жуя и отмахиваясь от коварных комаров, а в ночи сияли призрачным светом Пять башен.

Жан первым вызвался охранять сон приятелей (ни один уважающий себя каморрец без охраны под открытым небом не уснет даже у самого порога казармы городской стражи), а его четверо приятелей благодарно забрались под телегу и стали устраиваться на ночлег, пусть в духоте и среди комариных полчищ.

Локк сообразил, что ему впервые выпало спать рядом с Сабетой, хотя, строго говоря, их разделяла непреодолимая преграда в виде братьев Санца.

– Ничего страшного, – чуть слышно пробормотал он. – Сначала научимся ползать, потом – ходить, а там и побежим…

– Эй, а ты во сне пердишь? – зашептал Галдо в Локкову спину.

– Ты пердеж от своей собственной вони отличить сможешь, а, Санца?

– Забыл, что ли? Никаких Санца, межеумок! Я – Асино.

– Еще какой, – проворчал Локк и зевнул.

Глава 5

Пятилетняя игра: начало

Сабета в Картене, – выдохнул Локк.

– Боюсь, ее присутствие здесь неизбежно, – сказала Терпение.

– Сабета… Моя Сабета…

– Ах, она принадлежит вам? Откуда такая поразительная уверенность?

– Ну, то есть наша Сабета. Та самая Сабета, в конце концов. О боги, вам что, вся моя жизнь известна? Как вы вообще Сабету отыскали?

– Искала ее не я, – ответила Терпение. – Как и где ее нашли, я тоже не знаю. Доподлинно известно только одно: задание она получила такое же, как и вы, и средства ей доступны в том же объеме.

– Вот только начала она раньше нас, – заметил Жан, заботливо усаживая приятеля на табурет; сейчас Локк больше всего походил на боксера, получившего сокрушительный удар в челюсть.

– Ей приходится действовать в одиночку, – напомнила Терпение. – А вас двое. Хочется верить, что своим преимуществом она будет наслаждаться недолго. Или она все равно пугает вас до дрожи в поджилках, как свирепая тигрица?