Преддверие войны - Алексей Птица
Мы только плечами пожимали, слушая рассказы словоохотливого извозчика о секретах кулинарных заведений мелкого городка, а вскоре и сами доехали до пресловутого Яра. Самый центр города оказался почти пуст, прохожих мало, девок, то есть барышень, ещё меньше, да и одеты все по-простому. Только возле местного Свято-Сергиевского кафедрального собора толпился по воскресному дню народ, а остальные улицы оказались пусты.
Поблагодарив извозчика, мы сначала подошли к собору, окрестясь на его кресты. Сам собор формой своего главного здания чем-то напоминал большую пасху с пятью бирюзовыми куполами, да впереди на воротах размещалась звонница, привлекая окрестный люд на службу нежным, но громким треньканьем небольших колоколов.
Пётр остался за воротами, а мы с другим студентом зашли внутрь, любопытствуя. Вместе с другими простояли десяток минут, купили и поставили свечки за здравие и упокой, и развернулись на выход. На нас оглядывались, но ничего не спрашивали, да мы и не старались привлечь к себе внимание и, помолясь, вышли. Здесь мы расстались со студентом, который решил пойти по своим делам, и направились с Петром в трактир.
Завидев нас, дежурный половой тут же встретил, словно дорогих гостей, и, усадив за понравившийся нам столик, сразу же начал перечислять имеющиеся яства. А мы внимательно слушали.
Пётр прошёлся по мясным блюдам, заказав себе кулебяки и расстегаи, ну и блины с икрой, я взял блины с икрой и гуся тушёного и тушеного же поросёнка, ну и кофе. Спиртное брать не стали, нужно назад ещё возвращаться, а во хмелю только приключений новых искать, а с моей интересной энергетикой лучше этого не делать вовсе, они сами меня найдут и без катализатора.
К сожалению, трактир оказался наполовину пуст, а женского пола в нём и вовсе не оказалось, зато мы вкусно поели в тиши и прохладе, а выйдя после еды на улицу, пошли неспешно гулять, рассматривая горожан. Часа через два, обойдя весь центр и не найдя ничего интересного, мы стали искать возможность отправиться обратно, прибегнув опять к помощи обычного извозчика.
В общем-то, ничего необычного с нами в тот день не произошло, только добирались обратно долго, извозчик довёз нас только до села, а дальше ехать не захотел, пришлось уговаривать и давать дополнительно деньги, насилу уговорили, а приехав, легли пораньше спать. Всё же, поездки хоть и насыщают душу впечатлениями, в нашем нынешнем положении этих впечатлений и без них хоть отбавляй, так что, лучше поспать.
Со следующего дня началась третья неделя нашего пребывания в военно-полевом лагере. И вновь занятия, копание окопов, изучение армейских премудростей и, конечно же, стрельбы. На этот раз нам дали пострелять из пулемёта, а на следующий день провели учебный бой друг против друга, но оружия не выдавали, во избежание несчастных случаев.
Кроме того, наше начальство понимало, что мы студенты инженерных факультетов, и почти каждый из нас обладал каким-то даром, а это, по сути, золотой генофонд нации, и разбрасываться им никто не позволит, да ещё таким максимально глупым образом.
Нам о том не говорили, но видимо, сверху пришёл приказ, и количество офицеров, контролирующих и проводящих с нами занятия, резко увеличилось, как и охраны, несущей службу по периметру лагеря. Оружие им выдавали боевое, да и при ближайшем рассмотрении формы солдат, оказалось, что нас охраняли не абы кто, а гвардейцы. Правда, мы не сразу это поняли, а когда поняли, удивились. Мало ли, почему так сделали, главное, что не мы сами себя охраняли, а то, чувствую, мне пришлось бы каждый день кого-то, да спасать.
* * *
Начальник отдела контроля учебных заведений по линии отдельного корпуса жандармов Склавской империи полковник Живоглотов положил трубку телефона. Он только что вызвал к себе ротмистра Радочкина, и сейчас пролистывал дело Фёдора Дегтярёва, поневоле дивясь, сколько за год с тем произошло резонансных приключений, определённо, что-то с этим юношей не так.
Нет, вины в этом его, конечно же, нет, просто обстоятельства складываются таким образом, что он оказывается в гуще приключений.
— Что-то там в нашей лаборатории с ним начудили и внесли в его дар непомерные флуктуации, — невольно выразил полковник своё мнение вслух. В это время послышался аккуратный стук в дверь.
— Войдите!
— Господин полковник⁈
— Входите, ротмистр, рад вас видеть.
Радочкин вошёл с каменным выражением лица, по которому невозможно было понять, доволен ли он тем, что его вызвало начальство по неизвестному поводу, или тем, что начальник рад его видеть. Это уже профессиональное.
— Вызывали, Геннадий Петрович?
— Вызывал.
— А по какому поводу, позвольте узнать?
— По поводу твоего подопечного, Фёдора Дегтярёва.
— Он что-то опять натворил?
Уж насколько полковник Живоглотов привык к неожиданностям, а тут не выдержал и усмехнулся.
— В точку, ротмистр! Именно, что натворил, но не в минус, а как обычно, в плюс. Удивительный, всё же, этот юноша, жаль, что ты так и не довёл до конца его вербовку.
— Нет смысла. Агент не должен нести за собою постоянный шлейф приключений, он должен работать тихо и незаметно, как его бывший товарищ по комнате в общежитии. Вот тот настоящий агент, а здесь мы имеем дело с исключительно удачливым в плане приключений юношей. Но нашей службе не нужны его приключения, нам важны его достижения на благо империи, и в этом смысле мы сделали всё, что могли. Хороший бы из него получился жандарм, но не тот характер.
— Да, характер у него весьма оригинальный. Вот переслали по нему бумагу из военного министерства. Начальник военно-полевого лагеря полковник Илларионов ходатайствует о его награждении медалью «За спасение», а лучше боевой медалью.
— Вот как⁈ А за что, интересно?
— Да, у меня самого возник тот же вопрос, когда я открывал портрет, и вот ответ: «За спасение руководителя учебных стрельб майора Поликарпова». Суть дела: один из студентов ошибочно направил ствол винтовки в сторону майора и выстрелил в него, а оказавшийся поблизости Дегтярёв создал воздушный щит с помощью своего дара и ослабил действие пули, в результате чего она не смогла пробить грудь офицера. За это полковник и просит его поощрить. Во-первых, Дегтярёв не растерялся, во-вторых, вовремя среагировал, а это случается нечасто. Бумага уже легла на стол военному министру, и он, скорее всего, её подпишет, так что, ещё один камешек драгоценный в копилку этого юноши.
— А не было ли злого умысла у этого студента?
—
