Его чужая истинная - Анна Григорьевна Владимирова
– Если что, знай – я подержу любое твое решение и буду на твоей стороне, – сосредоточенно хмурился Арран.
Я благодарно кивнул. А когда мы уже практически были на месте, у меня зазвонил мобильный.
– Повелитель, тут Сэт хочет с вами поговорить.
– Давай, – сдавленно выдавил я.
Так хотелось надеяться на хорошие новости, и я даже не успел подумать, что кот вряд ли ими поспешит со мной поделиться.
– Амал, – сухо обозначил себя Сэт на том конце, – мои информаторы доложили, что у моего брата не очень все. Твой отец действительно находится у него, но мало уже кто поддерживает и разделяет удержание Повелителя. Поэтому Даангаан будет расстроен и сговорчив.
– Вопрос о том, что твой брат и есть глава оппозиции, уже не стоит, как я понимаю.
– Правильно понимаешь. Его там кинули даже те, кто и думать-то особо не умел. Видимо, Аршад навел там шороху.
– Лишь бы у твоего брата рука не дрогнула… Чем-то же он его удерживает…
– А ты уверен, что его удерживает мой брат? – вдруг спросил Сэт глухо. – Нет, теоретически все возможно, тем более если мать Мальвы тоже пропала. Но я нашел единственное объяснение того факта, что брат решил меняться Повелителем на меня – он если и удерживает твоего отца, то не может ему ничего сделать. Иначе убил бы его, а не меня.
– Ладно, спасибо, – задумчиво отозвался я. Сэт только устало вздохнул, и я позволил себе вопрос: – Ничего не выходит?
– Нет, – ответил он безжизненно. – Мальва меня даже не подпускает… Удачи.
И в трубке послышались гудки.
Само по себе то, что Даангаан встречался со мной на побережье на окраине рыбацкого поселка, говорило о многом. Я шел по берегу до оговоренного места пешком. Ноги то и дело утопали в рыхлом песке, нос забивали запахи тухлятины и морской тины, а воздух терзали нервные вскрики морских птиц. Когда под ноги упала тень от прибрежной скалы, навстречу мне вышел какой-то оборотень потрепанного вида. Нервничал так, будто он тут один остался из всей армии своего Правящего.
– Где Сиан? – лениво потребовал он.
Как же они тут привыкли к моей лояльности…
– Где Даангаан?..
Тот скривил рожей, но настроения тянуть со всем этим у меня не было.
– …Даангаан! – заорал я. – Я даю тебе две минуты, чтобы явить мне свою морду! Иначе я приговорю твою башку к медленному отделению от твоего тела на виду у всего Ашхона!
Парламентер неуверенно зыркнул на меня, но я уже и так знал, что не ошибся. Спустя несколько мгновений Даангаан вышел из расселины и лениво направился ко мне. Для Правящего он уже давно набрал пару десятков лишних килограммов, двигался тяжело, пыхтел и похрапывал. Но в сверкающих побрякушках и царственном стиле себе не отказывал – на поясе висел какой-то клинок, путавшийся в полах его широких штанов.
– Повелитель Амал? Что вы тут делаете? – вопросил он будто обеспокоено.
Я только скрипнул зубами.
– Кончай этот фарс, – процедил.
– Что же ты нервный такой сегодня? Это не я опоздал к назначенному времени. Мне сказали, что у вас есть на что обменять тут одного случайного шпиона. А шпионы в Ашхоне – мое дело, никто в этом не сомневается.
Я только оскалился его попытке сохранить легенду о праведном Правящем Ашхона.
– А то ты Повелителя Аршада ни разу не видел в своей жизни, – выплюнул неприязненно. – Но давай уже по-быстрому. Я предлагаю тебе сохранить остатки достоинства.
– Что вы, Повелитель Амал, с моим достоинством все в порядке. Я здесь лишь потому, что мне обещали встречу с братом.
– У брата твоего возникли дела поважнее, – спокойно сообщил я, глядя в заплывшие глаза. – Я же сейчас направляюсь в совет старейшин Ашхона и объявляю, что мы решили помочь тебе справиться с оборзевшей оппозицией. Беспорядки творят, добропорядочных жителей пугают, а Правящий совсем уж управы на них найти не может. Не дело это, сам понимаешь. Нам не нужны костры в пустыне.
– Не понимаю вас, Повелитель, – напряженно усмехнулся он.
– Сегодня ночью ни одного твоего солдатика у тебя не станет, – доверительно понизил я голос и оскалился в его морду.
– Грозишь моему народу расправой? – прохрипел он.
– Вовсе нет. Просто вся твоя оппозиция, которую ты кормишь рыбьей требухой на задворках, поступит на перевоспитание в мою армию. Откормим ребят, оденем. – И я кивнул на оборванца за его спиной. – Думаю, они быстро сравнят службу у тебя и у меня. А там уже сами решат.
– Мой народ не присягнет тебе! – разозлился он, теряя маску.
– А я не прошу. Я уже десять лет смотрю в твою рожу и пытаюсь помогать, но ты продолжаешь паразитировать на горе своего народа. Я всегда с уважением относился к нему, но сегодня ты перешел черту.
– Не боишься, что перешел ее сам? – сузил он глаза, ухмыляясь. – Или тебе уже не нужен отец?
– Думаю, он будет мной доволен. Мир с вами стал для него слишком непосильной ношей. Но я добьюсь этого мира. Как бы ты того не хотел.
Взгляд Даангаана дрогнул. Он презрительно усмехнулся… и кивнул своему оборвышу. А меня разобрало от злости. За то, что он угрожал Повелителю, с ним не разговаривать нужно. Его нужно придушить. Но мне был нужен отец.
– Слово Повелителя, – потребовала гнида.
Ну еще бы.
– Ну проси, – глянул я на Даангаана с презрением.
– Ты не тронешь меня, не подвергнешь своему суду и будешь придерживаться достигнутых договоренностей.
И мне вывели отца. Выглядел он, как показалось, неплохо. Даже одет прилично, только ворот рубашки ослаблен. Двое оборотней держали его под руки, являя мне черные наручники на его запястьях. Вот же…
– Повторяй! – рявкнул Даангаан.
– Я не трону тебя. Не подвергну своему суду и буду придерживаться достигнутых договоренностей. Слово Повелителя.
Правитель Ашхона кивнул, и с отца сняли наручники. Он только глянул на оборотней коротко, потом усмехнулся Даангаану и подошел ко мне.
– Ты слово ему дал… – констатировал, потирая запястья.
– Да, – подтвердил я.
– Незадача, Даангаан, – повернулся отец к оборотню. – Я лишил своего сына статуса Повелителя. И как-то еще не довелось вернуть. Поэтому слов таких он давать не может.
Даангаан взбледнул:
– Что? – усмехнулся. – Ты дал слово! Ты не можешь его нарушить!
– Я не могу, конечно, ничего нарушить. Ибо Повелитель здесь – я. А сын мой – нет, – пожал плечами отец, тяжелея взглядом. Морская безмятежность показалась крайне неподобающей моменту,
