Ольга Кандела - Прыжок в неизвестность
– Хочу тебе напомнить, дорогая сестричка, что пять минут назад ты сама так же жадно пожирала глазами ее мужа! – нанесла ответный удар по самолюбию мелкой, на что та лишь беззаботно махнула рукой.
– Я маленькая. Меня всерьез никто не воспринимает. Так что могу не опасаться гнева белокурой валькирии.
Как-как? Валькирии? Ну ничего ж себе кличка. Такого от Стаськи я еще не слыхивала.
– А чего это она вдруг валькирия? За что удостоилась столь высокого звания?
– А ты посмотри, как она по сторонам зыркает. Того и гляди, сейчас схватится за копье и пойдет крушить всех подряд, – выдала мелкая, чем потрясла меня буквально до глубины души.
– По-моему, у кого-то слишком богатая фантазия! – поведала сестричке свои заключения я и, потрепав ее по плечу, миролюбиво предложила: – Ладно, пойдем к остальным. А то невежливо как-то. Посплетничать еще вечером успеем.
Стаська, хоть и нехотя, выбралась из своего гнездышка, и мы присоединились к женской части коллектива. О чем можно разговаривать с моложавой мамочкой Фауста, я и близко не представляла, а потому чувствовала себя еще менее уютно, чем за обедом. К тому же все время хотелось обернуться к мужчинам, проверить, не смотрит ли на меня Фауст.
Ох. И чего я так на этом зациклилась. Совсем не о том думаю. Хотя… О чем еще думать девице моего возраста, как не о парнях?
В общем, я была не в своей тарелке. Благо молчание в нашей женской компании долго не продлилось. Ситуацию спасли младшенькие – Марийка и Стаська почти сразу нашли общую тему разговора и сейчас качественно разряжали атмосферу своими взбудораженными репликами. Мы с Лилиан изредка вклинивались в их оживленный разговор, смеялись над шутками, короче, всячески поддерживали светскую беседу.
Дальше подали десерт, а вот после десерта началось самое интересное. Сначала со стороны камина раздался странный треск. Я подумала, что это трещат сухие поленья в огне, и не придала этому особого значения, но когда треск перерос в бряцание и странное… кхм… кряхтение, стало не то чтобы любопытно, стало как-то даже не по себе. Я с опаской оглянулась на звук и обнаружила на каминной полке прыгающую вазу. Причем ваза эта показалась мне смутно знакомой.
– Ну вот, как раз вовремя, – во всеуслышание известил Альберт, захлопывая крышку карманных часов.
– Чччто это? – заикаясь, спросила сестричка и ткнула пальцем в прыгающую фарфоровую вазу.
– Не что, а кто! – со знанием дела заявил Фауст. – И, судя по тому, что Фрайо обретается в вашей квартире, ЭТО, – кивнул на возбудительницу спокойствия мужчина, – ваша родственница!
Эмм… Ваза – наша родственница? Или в вазе наша родственница?
И тут до меня дошло, где я ее уже видела. Точно такая же ваза, а если быть точным – урна, стояла у нас в гостиной. И не так давно из праха, в ней покоившегося, восстал наш знакомый феникс. Стало быть, в этой урне обретается не что иное, как прах нашей бабули.
Только чего он так кряхтит и прыгает?
Через несколько секунд стало ясно, чего. Со свистом отскочила маленькая крышечка, и из урны повалил густой сизый дым. К дыму я в последнее время относилась с опаской, так что инстинктивно вжалась в спинку кресла, а Стаська и того хуже – завизжала и с ногами запрыгнула на диван.
Из тумана постепенно соткалась полупрозрачная фигура, которая приняла вполне различаемые женские очертания. Ну, здравствуй, мой персональный джинн из лампы.
– Бабушка? – ошарашенно протянула взобравшаяся на спинку дивана Стаська.
Кстати, черты лица у эфемерного духа и вправду были очень похожи на нашу бабушку по папиной линии, видимо, то была ее прямая родственница.
– Доброго вечера, госпожа Орлова, – поприветствовал призрака хозяин замка и выпустил в воздух столб густого ароматного дыма.
– Курить вредно, – неодобрительно глянула на Альберта бабулечка, но тот и бровью не повел. Напротив, еще раз приложился к курительной трубке. Призрак лишь фыркнул и, взлетев чуть повыше, обвел внимательным взглядом семейство. – Ну что, вы все в том же составе или еще кто-то сбежа… – Старушка не договорила, потому как в этот момент заметила нас со Стасей и расцвела в какой-то хищной улыбке. – О! Да у вас, я гляжу, пополнение! Кто такие?
– А что, разве не видно? Потомки ваши. Любовь и Станислава Орловы.
– Хммм… – Бабулечка-призрак подлетела вплотную к нам со Стасей и принялась очень пристально нас разглядывать.
– Да-да, узнаю этот нос. Орловская порода! – с гордостью выпалила старушенция. – И выправка, и осанка, – продолжило перечислять привидение, облетая меня по кругу. А я в очередной раз за день почувствовала себя музейным экспонатом, ибо остальные взгляды тоже устремились на мою скромную персону.
Да еще близость призрака нервировала… По телу разливался неприятный холодок, и так и хотелось зябко поежиться. Но я стойко держалась, подтверждая все бабушкины слова о породе, выправке и осанке.
И лишь когда призрак отдалился на достаточное расстояние, переметнувшись к Стаське, я смогла выдохнуть спокойно. Сестрица, в отличие от меня, статую из себя строить не стала, и стоило полупрозрачному существу подлететь на расстояние вытянутой руки, как мелкая попыталась его потрогать.
Рука, как и полагается, прошла сквозь эфемерное тело, потянув за собой легкий сизый флер, бабушка же, схватившись за живот, в голос рассмеялась:
– Ой, щекотно-щекотно, перестань.
Стоит ли говорить, что Стаську это только раззадорило, и она вновь прикоснулась к духу, теперь уже имея перед собой очевидную цель.
Старушенция вновь захохотала, аж вся затряслась. Будь она осязаемой, из нее песок, наверно, посыпался бы, а так отделялись лишь невесомые серые сгустки, чтобы мгновенно притянуться обратно к фигуре.
В итоге призрак сестричкиного надругательства не вынес и взмыл под потолок, становясь недосягаемым для шаловливых детских ручек.
– Да, – глубокомысленно произнесла усопшая, наконец отсмеявшись. – Девушек Орловской породы и по сей день отличает завидное любопытство и смелость.
– Да, есть такое, – чуть слышно фыркнул Фауст, и, оглянувшись, я поймала его кривую улыбочку и хитрющий взгляд синих глаз. Вот засранец. Комментирует еще тут!
– Ладно, деточки. Познакомиться – познакомились, кстати, можете называть меня просто бабушка Агафья. А теперь рассказывайте. – Призрак спустился пониже и, недолго думая, уселся на одно из кресел поближе к нам со Стасей. – Как идут дела в поместье? Сколько нынче крепостных у нас числится?
Я от такого вопроса малость ошалела. Похоже, бабуля не в курсе перемен, произошедших за последние эдак лет двести. Да и откуда ей быть в курсе, если она все эти годы провела в урне с прахом. Не Альберту же ей было рассказывать. Он-то тоже, поди, про наш мир ничего не знает.
А передо мной сейчас встал очень непростой выбор: поведать бабуле все, как есть, про отмену крепостного права, революцию, перестройку и остальные общественные преобразования; или поберечь ее ранимую психику. А заодно и свои нервы.
И как-то я склонилась ко второму варианту. А потому надо было срочно что-то придумывать.
Первым делом, услышав про крепостных, мне подумалось о нашей любимой домработнице тете Клаве. Ее, конечно, с натягом можно так назвать, даже с очень большим натягом, но за неимением лучшего будем считать, что одна душа есть. Так, идем дальше. Кто еще у нас работает? Точнее, не у нас, а у любимого папулечки. Если мне не изменяет память, в его фирме числится человек шестьдесят различного персонала. Вот их, пожалуй, и посчитаем.
– Ну, человек шестьдесят-семьдесят, – неуверенно выдала я, не имея ни малейшего представления, устроит ли сия цифра благородную родственницу.
– Семьдесят душ? – Глаза бабули мгновенно округлились, и призрак, нервно всплеснув руками, подскочил с кресла. – Да у меня при жизни только сто пятьдесят насчитывалось в одной Московской губернии. А сколько еще под Оренбургом было!
Я не нашла, что на это ответить. Зато нашлась Стаська.
– Так же ж кончились! – радостно выдала сестренка и засияла улыбкой, аки северная звезда.
– Кончились? – взревела бабка. – Как это они у вас кончились?
– Сами! – выдала еще более умное изречение сестричка.
Старушка устало опустилась в кресло и, выудив откуда-то из-за спины призрачный веер, начала судорожно им обмахиваться.
– У вас валидола случайно не найдется? – крайне участливо поинтересовалась Стасечка, оглядывая присутствующих наивными-пренаивными глазками.
– Боюсь, призраку это не поможет, – угрюмо поведала я.
– Я бы ей налил, да думаю, что тоже не поможет, – внес свою лепту Альберт и выпустил ровненькое колечко дыма. – Может, покурите, дражайшая? – предложил свою трубку мужчина.
– Да ладно, что я-то? – отмахнулась бабуля. – Я свой век отжила. А с ними-то что делать? Кто ж их теперь замуж возьмет? И приданого-то приличного поди нету…
