Адвокат Империи 7 - Ник Фабер
Настя тут же фыркнула.
— Ага, а они тут же заявят, что эта информация конфиденциальна по соображениям личной безопасности их подопечных и…
— Насть, я знаю всё, что они могут нам выставить в качестве возражений, — прервал её. — Просто сделай это, хорошо? Подготовь бумаги, а с остальным я сам разберусь.
— Хорошо. Как скажешь…
— Как скажу, так и будет. И ещё кое-что. Мне отъехать надо на полтора часа.
Закончив разговор, я откусил кусок от слойки и, пока жевал, набрал короткое сообщение.
* * *
Снова я здесь. Дошёл до нужной мне двери. Даже постучать собирался, но дверь меня опередила, открывшись раньше.
— Рахманов. — Меня придирчиво осмотрели. — Ты опоздал.
— Простите, Екатерина Александровна, — не стал я спорить. — Пробки.
И даже не соврал. Надо было на метро ехать, но я, дурак, решил на такси добираться. В итоге в центре стояли почти полчаса. Тем не менее я рассчитывал на её помощь. Всё же в деле Стрельцова она пошла мне навстречу. Может быть, и тут не откажет?
Судья вздохнула и, закатив глаза, кивнула в сторону коридора.
— Ладно, пойдём. Объяснишь мне по дороге, а то я спешу на встречу. Что у тебя за вопрос жизни и смерти требует моей помощи.
Мда-а-а-а. Надеюсь, что когда она узнает, то не станет слишком уж лютовать.
Чтобы пересказать суть дела, мне потребовалось не больше минуты, за которые мы с уважаемой судьёй дошли до лестницы.
— Очень печально, — не совсем искренне вздохнула судья. — Только я всё ещё не поняла, чего ты хочешь от меня.
— Мы готовим административный иск, чтобы получить данные по тем детям, что покинули приют после совершеннолетия…
— Они отмахнутся от вас недостаточностью оснований и законом о защите прав несовершеннолетних, — сразу же ответила Екатерина, спускаясь по лестнице. — А если верить твоему рассказу, пока вы не подали иск от вашей клиентки, этого окажется достаточно, чтобы заблокировать ваш запрос. Им даже второй раз в суд приходить не придётся.
— Я это и сам понимаю. И именно поэтому пришёл к вам…
Она резко остановилась прямо посреди лестницы и повернулась ко мне.
— То есть ты хочешь, чтобы я поддержала ваше требование, несмотря на абсолютно законные претензии с их стороны?
В её голосе сквозило возмущение, но оно и понятно.
— Один раз вы это уже сделали, — напомнил я ей, но натолкнулся на довольно-таки ожидаемую реакцию.
— Потому что твоя просьба имела под собой логичные основания, — тут же возразила она. — А здесь исключительно твои ничем не подкреплённые догадки…
— Клиентка…
— Показания с её слов, — перебила меня судья. — Всё, что у тебя есть, — это показания, возможно, неуравновешенной девушки с мутным прошлым с одной стороны и заведение с крайне хорошей репутацией с другой.
— И что? Мы теперь право на справедливость будем репутацией мерить? — тут же задал я встречный вопрос. — У Стрельцова с ней тоже было всё в порядке. А он из-за своих тараканов едва не посадил молодую невиновную девушку.
На это ей ничего было ответить. Вижу, что она со мной согласна. А значит, надо давить дальше.
— Екатерина Александровна, послушайте. Я же не прошу вас переступить через закон, — максимально убедительным голосом произнёс я. — Всё, чего прошу, это дать нам шанс защитить интересы и права моей клиентки. Если мы прямо сейчас подадим иск от её имени, то я вам гарантирую — всё это превратится в бесконечное бодание в суде против их юристов. В лучшем случае. В худшем же нам просто не дадут права помочь ей.
— А ты, значит, решил сделать всё по-быстрому, так, что ли? Рахманов, быстрых решений не бывает!
Я мог бы с ней поспорить, но времени на это тратить не хотелось.
— Мне не нужны быстрые решения. Мне нужна информация, по которой я смогу добиться, чтобы правда, какой бы она ни была, всплыла наконец на поверхность из этого болота. И вы можете мне в этом помочь. Я это знаю. И вы это знаете.
Она ответила не сразу. Вместо этого отошла в сторону, чтобы пропустить идущих по лестнице людей.
Я чувствовал, что она сомневается. Если бы не опыт нашего предыдущего общения, то она даже слушать мою просьбу бы не стала. Хотя бы потому, что едва только стоит ей согласиться, как это моментально сделает её вовлечённым в это дело лицом.
А судьи, хорошие судьи, я имею в виду, этого не любят. Они вообще не должны быть вовлечены в процесс. Приговор обязан быть вынесен беспристрастно.
— Если вы сомневаетесь, то подумайте вот о чём, — проговорил я, понизив голос. — Если всё это правда, если детей там действительно подвергают насилию, то разве наш долг не в том, чтобы остановить это? Хотя бы на секунду, всего лишь на одну, представьте, что моя клиентка говорит чистую правду. Разве это недостаточные основания, чтобы докопаться до истины?
— Это если забыть о презумпции невиновности, — ответила судья. — А согласно ей ты не можешь обвинить в чём-то приют со слов всего одного человека и без доказательств.
— Для того мне и нужна эта информация. Чтобы подтвердить её слова. Поэтому я прошу вас пойти мне навстречу.
Она раздумывала почти полминуты, прежде чем сдаться.
— Хорошо. Подавайте запрос. Сообщишь мне, когда это сделаете, и направите на рассмотрение на моё имя. Я дам добро.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я, на что она лишь многозначительно хмыкнула.
— Лучше сделай так, чтобы всё это оказалось не напрасно. Хотя ради этих детей я надеюсь, что ты ошибаешься.
На это мне ответить было нечего. Тут она права, что сказать. Потому что если то, что говорила Елизавета, найдёт подтверждение, и всё, что она сказала, окажется правдой, то некоторые из этих детей действительно прошли через ад. Если не хуже.
И всё-таки из здания я выходил в приподнятом настроении. Это была пусть и небольшая, но всё-таки подвижка в нашем деле. Если сможем добраться до списка тех, кто покинул это место, то, возможно, получим дополнительных свидетелей, готовых подтвердить показания Лизы.
Телефон в кармане завибрировал, оповестив меня о входящем звонке. Глянув на экран, немного
