Гремучий Коктейль 3 - Харитон Байконурович Мамбурин
— Да ты…
— Да я! Князь Дайхард! А ты княгиня! «Княжья десница»! У тебя, дурынды, пять десятков тысяч подданных, нестроение на столе, твоим родным смертью угрожают, а твой бля*ский Амвросий Лебедянович желает, чтобы ты здесь сидела! Служила верно, пока семья не обгадится, пока не приедут сюда перед нами на колени вставать, чтобы я затем в Москву ехал и перед императором также стоял! Как не оправдавший! Но нет, ты не видишь, что добрейший Амвросий, в сраку его долотом, Лебедянович, проводит волю монаршью, чтобы нас всех раком поставить, конечно нет! Как можно!
— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ! — огромная грива бывшей Терновой поднялась веером, распушиваясь вокруг неё огромным капюшоном кобры, — Ты, иноземец! Ты говорил от моего имени с моим начальством! Ты оскорбил его! Плюнул на весь Приказ! Ты разрушил всё, над чем я работала!
— А ты — слепая курица… — негромко произнес я, начиная надвигаться на девушку, — Знаешь, что такое «синдром отличницы»? Это когда ты стараешься изо всех сил, веря, что твоих усилий хватит, чтобы всё стало хорошо. Что ты всё сможешь, потому что ты умеешь учиться. Умеешь выполнять свою работу. Ни черта ты не умеешь!
Последнее я прорычал, уже нависая над прижавшейся к стенке девушкой, чьи волосы уже опали, как им и полагается.
— Толку от того, что ты себя чуть не убила этой учебой, если по-прежнему слепо веришь в небылицы? — сбавил я тон, — Раскрой глаза, Кристина. Тебя и меня хотят удержать в городе, чтобы у Терновых не было и шанса. Это не плохо и не хорошо, это нормальные взаимоотношения монарха с властными подданными. Разделяй и властвуй. Дроби. Принуждай служить. Витиеватый — не добрый дядюшка с пёсиком, а низший дворянин, опричник, слуга империи. Ты для него — не любимая ученица, а носительница полезной чернокниги, которая не выполняет то, что от неё требуется. А выполнять нужно. Ты умрешь — они начнут прикармливать нового Тернова. Приручать. Дрессировать. Открой глаза, княгиня.
Кристина боялась. Большую часть своей сознательной жизни потратив на тренировки, старательно добиваясь результатов, она внезапно оказалась на совершенно другом уровне и в совершенно другом окружении, что, в свою очередь, порождало совершенно другие требования к ней. Требования, для исполнения которых не создано учебников. Проблемы, которые нельзя решить, тренируясь в фехтовальном зале или упражняясь с заклинаниями.
Прямо сейчас, она прячется за криком и буйством от правды, что спокойно смотрит ей в лицо.
— Аркадий!! — с почти взвизгнула княгиня, глядя с непередаваемым выражением лица на невозмутимого как танк брата, только что выдавшего этот монолог, не отрывая трубку от губ.
— Что Аркадий? — поднял подросток левую бровь, — Тебе уже не двенадцать, сестра. Кейн имеет право… раскрыть тебе глаза. Не потому, что он твой муж, а потому что он человек, помогающий тебе расплатиться со старыми долгами. Ты довела себя до истощения один раз, а теперь не можешь принять реальность. Люди, отдававшие Терновым приказы, никогда не были их друзьями. Наша семья всегда служила трону и идеалам, поэтому сидящие на троне не любили нас и не приближали к себе. Но с удовольствием слали на смерть. Тебе это… знакомо, не так ли? Вижу, знакомо…
С хлопком слева от Кристины появился Станис, тут же раскрывший рот, но не произнесший и звука — я состроил ему зверскую рожу. Даймон, чуть замешкавшись, кивнул и растворил свою проекцию в воздухе. Вот только его не хватало, чтобы её добить. И так вон, стоит трясется.
— Так, Кристина, тебе нужно успокоиться, — решил я прекратить это изнасилование высоких чувств самоотверженной девушки, начиная аккуратно выталкивать одеревеневшую от отповеди брюнетку к возвышающейся за спиной Аркадии горничной, — А тебе, Аркадий, нужно собираться. Ты, Анна Эбигейловна и Мао Хан выезжаете первые. Мы отправляемся через три дня. К этому времени всё княжество должно знать, что князь приезжает принимать присягу.
— Я одолжу твоего слугу, Кейн. Нужно забрать поршни и арканитовые стержни у мастеров.
— Они уже готовы?
— Да, они уже готовы. Я же говорил, что ты буквально даришь нам производство.
— Не дарю, господин Тернов. Совсем не дарю. Работы будет всем — мало не покажется.
Глава 19
— Ты используешь меня… — грустно и угнетенно пробурчала очень маленькая, очень молодая и очень красивая девушка, потерянно сидя на полу, — Все меня используют. Вашему народу нравится издеваться над теми, кто гораздо меньше и слабее.
— Мишлен, укуси её, — попросил я сидящего рядом с Пиатой кота. Тот, вместо того чтобы выполнить мою маленькую просьбу, уставился меня тяжелым взглядом животного, чующего свежую ветчину в одном из огромных пакетов, доставленных нам как раз этой маленькой вороватой притворой.
— Вот посмотрите на неё, — укоризненно произнес я, тыкая пальцем в сидящую понурую Пиату, — Для кого ты тут концерт играешь? Мы прекрасно знаем, что курьеры подняли сумки прямо сюда, на этаж, ты только дорогу показывала. И ты знаешь, что мы знаем! В жизни не поверю, что упустила мое лицо в окне!
— О, упустила! — с мелкой эйны тут же сошла её напускная печаль и невыносимая (фальшивая) усталость, она легко подскочила на ноги, чтобы тут же дробно простучать туфельками до кухни. Где, понятное дело, не нашла того, кого искала.
— А кто готовить будет?! — донесся её полный праведного изумления вопрос.
— Я! — был дан мой гордый ответ, удививший всех. То есть кота, его хозяйку, восседающую в кресле с книгой, ну и высунувшуюся из крохотной кухоньки низшую эйну, воззрившуюся на меня с немым ужасом.
Да уж, тесные апартаменты, буквально размерами с двушку из моей прошлой жизни. Причем не простую, а питерскую, то есть сжатую почти до беспредела. Однако, ничего лучшего мы быстро найти не смогли, да и не вышло бы — из других квартир получить вид на окна квартиры, снимаемой Арией фон Аркендорф было нереально.
— Так зачем вы здесь? — справившись с шоком, Пиата оккупировала подоконник, с жадностью и любопытством наблюдая, как я готовлю рисовую кашу с тушеным мясом.
— Особых причин нет, — признался я, нарезая мясо, — Нам с Кристиной нужно было пропасть с поля зрения всех и каждого на трое суток, ну вот я и решил — почему бы не провести это время с пользой?
— И ради этого он загнал меня в эту конуру, — едко добавила княгиня, попытавшаяся войти на кухоньку, предназначенную лишь для того, чтобы один
