Сказки нового Хельхейма - Макс Фрай
Женщину в серебристом пуховике Галина заметила издалека – поди не заметь такую огромную, почти великаншу, которая под фонарным светом, как ледяная скульптура переливается и блестит. Сразу подумала: «попрошайка», – и сама удивилась: да ну, с чего я взяла? Для попрошайки слишком прилично одета. И явно не с чужого плеча. И, вроде бы, трезвая. Как минимум, не шатается, – говорила себе Галина, пока женщина к ней приближалась, умильно улыбаясь и всплескивая руками, словно знакомую встретила. Немолодая, очень высокая, толстая, пожалуй, слишком ярко накрашена, но, в общем, вполне обычная женщина, в городе много таких. Я-то зачем ей сдалась? Может, действительно обозналась? – неуверенно думала Галина. Мысли носились в её голове – разумные, суетливые, поверхностные, незначительные, они не могли заглушить неизвестно откуда взявшееся спокойное, ясное знание: ко мне приближается попрошайка. Таким ничего нельзя давать.
Толстуха в серебристом пуховике села на стул напротив. Сказала, заискивающе заглядывая в глаза:
– Вы так на подругу мою похожи. Её звали Лара… А вы, случайно, не Лара? Ну, хорошо, а то она умерла. Нас было четыре неразлучных подружки: я, Ларочка, Тома и Лена. Тома уехала в Польшу, нашла там работу, Лена вышла замуж в Германию, Ларочка умерла прошлой осенью, я осталась одна. А вы так на Лару похожи! Разволновалась я. Сигаретки у вас не найдётся?
– У меня есть сигареты, – честно ответила ей Галина. – Но вам я сигарету не дам. Вы бы вообще с этим делом завязывали.
– С каким? – растерялась толстуха.
– Просить, – объяснила Галина. – Сигареты, мелочь на кофе, неважно. Вы же удачу у людей забираете вместе с подарком. Вместо благодарности наказываете за доброту. Это нечестно. Добрым людям и так непросто живётся, куда им ещё бед добавлять. Жрёте вы чужую удачу – ладно, бывает, каждый выживает как может. Но придумайте способ забирать её у жадюг!
Говорила всё это, одновременно слушая себя как бы со стороны и ужасаясь: боже, я совсем спятила. Что я несу? И зачем? Ладно, может оно и неплохо. По крайней мере, уходить, не допив, не придётся, сама испугается, что с сумасшедшей связалась, и убежит.
Но толстуха в серебристом пуховике не сбежала от городской сумасшедшей, не возмутилась, даже не переспросила: «Вы это чего?» Губы её задрожали, лицо скривилось. Сказала почти беззвучно:
– Такая уж моя злая судьба. Мне самой, думаешь, нравится? Чужая удача – пустая похлёбка, как тюря из плесневелого хлеба, но я этой тюрей хоть как-то жива. Нас было четыре неразлучных подружки: Тома, Лена, Ларочка умерла… ай, я не то хотела сказать. Добрых людей на свете совсем не осталось, а у жадных не знаю, как взять. Уже вторую неделю хожу здесь голодная. За всё это время только четверо со мной поделились. Никто не любит меня! Только Тома, Ларочка, Лена, да и тех я сама сочинила, а Лара даже придуманная умерла… – И совершенно по-детски шмыгнув носом, добавила: – Я не хочу плохого! Я к мамам хочу, но дорогу домой не знаю. Я заблудилась! Меня дома ждут шесть добрых, ласковых мам!
– И правда, совсем ребёнок, – вздохнула Галина. – Прости, дорогая, не теми глазами смотрела, сразу не поняла.
«Не теми глазами»! – внутренне взвыла она. – «Не теми глазами смотрела»! А какими надо? Третьим, мистическим? Или всё-таки по-научному, как у рептилии, теменным?
Но вслух она почему-то сказала:
– Конечно тебе надо к мамам. Они там, небось, уже извелись совсем. Ничего, я знаю, что делать. Спички, ты, слава богу, у меня не просила. Значит я могу их тебе без ущерба отдать.
– Спички! – обрадовалась толстуха в серебристом пуховике. – У меня будут спички! Это чтобы огонь добывать?
– Да, – подтвердила Галина, доставая из кармана пальто почти полный спичечный коробок. – Но не только огонь. Одна из спичек волшебная. Я не знаю, какая именно, но тут ничего не поделаешь, сама будешь искать. Рано или поздно она тебе попадётся. Только смотри, чтобы ни одна спичка у тебя не сломалась. Аккуратно их зажигай! Когда зажжёшь спичку, загадывай желание, надо успеть, пока спичка горит. Ну, тебе будет просто, желание у тебя короткое: «Хочу вернуться домой».
– Хочу вернуться домой, – зачарованно повторила толстуха, кривя накрашенный рот.
– Не огорчайся, если сразу ничего не получится, – сказала Галина. – Твоё желание исполнится в тот момент, когда ты зажжёшь волшебную спичку. Главное, не унывай и раньше времени не сдавайся. Ты поняла?
– Поняла! – энергично кивнула толстуха и тут же полезла за спичкой. Чего тянуть.
– Не стоит прямо на улице, – посоветовала Галина. – Зайди куда-нибудь в подворотню. А лучше в подъезд, если найдёшь открытый. Чтобы ветер огонь не задул.
– Точно! – спохватилась женщина в серебристом пуховике. – Ветер же может! Он здесь сердитый, неделикатный. Не как у нас.
– Да мы тут все такие, как ветер, – подтвердила Галина. – Сердитые и неделикатные. Вернёшься домой, будь умницей, сюда больше не суйся. А то волшебных спичек не напасёшься – тебя домой возвращать.
Встала со стула, смяла картонный стаканчик, выбросила в урну, ободряюще похлопала по плечу великаншу в серебряном и, не оглядываясь, пошла. На ходу растирала виски, растерянно думала: боже, я совсем спятила! Зачем этой тётке спички? Что я вообще несла? Надеюсь, это пока не маразм, просто крыша от безделья поехала. Ну, мать, дожила! И одновременно думала хладнокровно и деловито: ладно, нормально, это должно сработать. Силы у этой твари достаточно, просто опыта нет, сознание затуманено и не хватает веры в себя. Зато в спички она, слава богу, сразу поверила. Значит, нормально всё будет. Вряд ли сразу, но какая-то сработает наверняка. Всё-таки она совсем юная и доверчивая. Таким легко помогать.
Такая раздвоенность ума и – другого ума? сознания? – сама по себе могла бы встревожить, но Галину, наоборот, успокаивала, потому что была ей знакома. Не то чтобы обычное, а всё-таки хорошо ей знакомое состояние, так иногда получалось у неё с пациентами – когда собираешься ответить одно, а изо рта вылетает совсем другое, на первый взгляд, полная ерунда, но по реакции собеседника понимаешь, что всё сделала правильно, ему только этого и было надо, человек полжизни такой реакции на свои жалобы ждал.
Ладно, – наконец решила Галина, – что сделано, сделано. То есть, сказано. Но сделано всё равно. Чёрт её знает, эту сиротку, за что ей такая кара. Ну или награда. Сама разберётся, не маленькая. В ней росту два метра и веса сто с лишним кило.
Это было смешно; на самом деле, нет,
