Поступь Хели - Ирина Итиль
– Я сама справлюсь, не лезь, Гиафа, куда не следует.
Каге отпустил руку Куна и удивленно моргнул.
– Думаешь, ты такой весь из себя правильный и благородный? Ты не лучше него!
Кун прижал руку к сердцу, будто принял комплимент.
– Нет, не лучше. Но я попытаюсь стать… другим Гиафой.
– Другим Гиафой? – Рейвен зашла в вагон со стороны машиниста. Густые черные волосы собраны в высокий хвост, повязка плотно закрывает поврежденный глаз. Рукава белоснежной рубашки закатаны, воротник расстегнут, а повязка со знаком «Ока» торчит из кармана брюк. Катану она небрежно забросила на плечо. – Какие интересные разговоры здесь происходят без меня.
Она встала напротив Каге, почти такая же высокая, как он. Раньше он смотрел на нее снизу вверх, но за шесть лет многое изменилось, не только рост. Рейвен стала другой, он убедился в этом еще в Херне.
– Что это значит – «другой Гиафа»? – Ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть в глаза младшему брату, но это он чувствовал себя маленьким по сравнению с ней.
– Это значит, что хочу прервать то, что начал Хейм Иргиафа. Я не хочу быть экспериментом или игрушкой в руках других. Я хочу быть собой.
Кун все это время улыбался как умалишенный, альв неподвижно сидел за столом, а Миста отошла к противоположной стене, сливаясь с тенью. Рейвен зло осклабилась, раздув ноздри, подняла свободную руку и снисходительно потрепала Каге по голове, как глупого щенка.
– Ох, братец, какой же ты смешной. – Заметив платок на его запястье, она хищно сверкнула глазами. – Волк под дождем всегда пахнет псиной.
– Рейвен, ты ошибаешься…
– Закрой рот, – она выразительно щелкнула гардой и отодвинула его в сторону. Каге щелкнул челюстью. – Мне некогда с тобой препираться. Кун, нужно поговорить, иди за мной.
Турс лениво встал и, звеня поясом, последовал за Рейвен. Брошенный в сторону Гиафы взгляд был издевательским, словно Кун выиграл некий раунд. Каге сел на место, напротив медитирующего альва, и уставился в окно, внутренне содрогаясь от хлопнувшей двери тамбура, не давая ни единой мысли отразиться на лице. Руки, стиснутые под столом в кулаки, предательски дрожали. Все это время он старался даже мысли не допускать, но теперь обманывать самого себя становилось попросту глупо. Рейвен потеряна для него навсегда. Она больше не его сестра, она пособница Джона Смита. Зеленый платок словно жег его руку.
Кагерасу решил это давно, а вот решился именно сейчас, когда понял, что с Рейвен его больше ничего не связывает. Если он не сможет ее вернуть назад, то остановит то, что они со Смитом задумали. Даже если это будет стоить ему жизни. Но в одиночку он такое не провернет, ему нужны союзники. Как это делает Локи Ангейя? Как заставить людей верить тебе, если ты сам в себя не веришь? Он почти вздрогнул, когда Миста тихо выругалась, потирая оставленный Рейвен синяк. Нет, ему далеко до Локи Ангейи с ее честными глазами и желанием сражаться за справедливость. У него другой талант: он знает, каково бояться и ненавидеть того, кто сильнее тебя, он знает то отчаяние и знает ту тьму, что может сожрать при малейшем намеке на слабину. Он знает, чего жаждет девчонка из уличной банды «Воронов». И он сможет заполучить ее верность в обмен на орудие мести.
* * *
Вечером, когда солнце спускалось к горизонту, окрашивая небо и облака в розовый цвет, Кагерасу сидел с ногами на кровати в своем купе и смотрел в окно. Брес и Лорел доигрывали партию в наперстки. Альв выигрывал, но турс не сдавался, бормоча, что этот расклад еще ничего не значит. На Каге вроде бы не обращали внимания, но стоило ему пошевелиться, как его тюремщики тут же вскидывали головы, будто бы он мог сбежать. Был бы с ним духовник, Гиафа попытался бы прорваться, но сам оставил вещи в обмен на жизнь Маршала. Сейчас он с некоторым сожалением понимал, что поддался внезапному порыву. Всю жизнь он просчитывал наперед не просто поступок, а жест и взгляд. Он знал, что хочет от него отец, что ждет мать или другие члены семейства Гиафа. Он делал то, что требуется, и получал то, что рассчитывал. Это давало иллюзию контроля над жизнью и привело к тому, что малейшее отклонение от плана оборачивалось паникой. Локи Ангейя… не вписывалась в понятия «контроля» или «спокойствия», она разбила его призрачный, искаженный мир и собрала как надо. Поэтому Кагерасу впервые за шесть лет поговорил с матерью откровенно, поэтому она заплакала и рассказала ему все о проектах Хейма и отца, поэтому он понял, что должен найти сестру.
«Что я могу сделать, сынок?» – прошептала Ран, сложив руки на коленях.
Они сидели в кабинете Эгира, где огромная карта Игга все еще хранила старинные названия. Единственная слабость отца – хелевы карты. О них он беспокоился сильнее, чем о собственных детях. Маленьким Каге и Рейвен прилетало, если они заходили в кабинет без спроса, и не дай духи что-нибудь передвинуть. Взгляд Каге скользнул по корешкам книг и запнулся о сборник сказок.
«Помнишь, ты читала мне сказку о силаче Ло, которого обманул хитрый торговец? У Ло были волшебные волосы, заплетенные его матерью и сотней девушек его деревни в сотню кос и дающие силу сотни человек. Но волшебство это работало до тех пор, пока Ло не знал об этом. Он думал, что эта сила дарована богами. Он побеждал в каждом бою, и все ставки против попадали в его карман. Каждый раз, когда Ло возвращался в деревню с выигрышем, мать наказывала, чтобы он берег волосы, расчесывала и заплетала косы заново. Волосы душили его, давили, и трудно ему приходилось. Каждый раз Ло обещал, но сам был беспечен и в косы его попадали колючки, веточки и птичьи гнезда. Однажды хитрый торговец, проигравший солидный куш, подслушал наставление матери и решил обманом лишить Ло волос и забрать свои деньги. Он притворился немощным стариком и попросил его волосы, чтобы сплести себе плед. И Ло, несмотря на обещание матери, пожалел старика и отрезал волосы. Тут же лишился он своей силы, и кучка нанятых торговцем бандитов избила его и отобрала деньги. Но Ло не жалел. Он сделал хороший поступок, не выполнив обещание матери. Впервые в жизни он был свободен».
Ран сжала руки в кулаки. Ее бледное красивое лицо с огромными синяками под глазами выражало скорбь и раскаяние.
«Отрежь мои волосы, мама».
