Обещанная медведю. Вернуть ведьму - Анна Григорьевна Владимирова
– Зачем было делать из нее эскортницу? – медленно моргнул я.
– Когда за тобой гонится проклятье такой силы, будешь бежать, не размениваясь на средства, – усмехнулась она жестко. – Я знала, что Слава рано или поздно захочет родить ребенка. И дар перестанет действовать на меня.
– Ты убила моего ребенка, чтобы она тебя возненавидела, – догадался я.
Она только часто заморгала, подтверждая мою догадку.
– Роварский бы никогда ее не полюбил, – продолжала она. – От детей я поставила ей имплант. Все в безопасности до тех пор, пока ведьма с даром никого не любит.
– Но инспектор рассчитывал на другое.
– Он хотел влюбить в себя Славу и заполучить блага ее дара. А я просто готовила ей счет в банке. Сейчас, когда Слава больше не зависит от меня и не рискует умереть от голода под забором, я бы хотела вернуть ее любовь. Мне больше не страшно. Ведь у нее есть ты. И что делать со всем этим, решать теперь тебе.
– А какие варианты?
– Я тебя подстраховала, не желая того. Ты ведь не простишь ее. Звери не умеют. А это даст повод Славке всегда сомневаться в твоей любви… Может, это вас спасет. Балансировать между ненавистью и любовью придется научиться. Но мне кажется, ты лучший в этом. – Уголки ее губ дрогнули. – Ведьмак и оборотень в одном. Славка всегда тебя боялась до дрожи. Она будет бояться твою вторую сущность независимо от того, что чувствует к тебе. Вы – идеальная пара. Так мне кажется. Это мне как матери сложно. А тебе будет проще. Я уверена.
– И как так жить? – нахмурился я растерянно.
– А как вы сейчас живете? – с интересом посмотрела на меня. – Вряд ли по-другому. А тебе фартит – ты жив. Уделаешь этого индюка за дверью легко – гарантирую. И в то же время ты Станиславу любишь так, как никто не будет. Или… можешь попробовать рассказать ей все и пожить с ней под забором, – пожала она плечами. – Но о Славе должен кто-то заботиться. Это условие. Страдать будет тот, у кого она живет и на кого рассчитывает. Помимо нее.
– Ее дар не изучен, – упрямо возразил я.
– В твоих интересах, чтобы о нем не узнали и не принялись изучать, – жестко парировала она. – Теперь Слава – твоя. По своей воле – уверена. И ты её не бросишь.
Нам оставили еще несколько секунд тишины, прежде чем мое заклятье разлетелось, и в допросную ворвались псы Роварского.
– Горького схватить! – заорал он мне в спину. – Ты обвиняешься в нападении на высшего инспектора!
Меня успели схватить под руки, прежде чем послышался голос дяди:
– А ну руки прочь!
Маргарита победно мне улыбнулась, а я обернулся к дверям. Рустэм уже вытеснил свору Роварского, сверкая злым взглядом на присутствующих – откуда только узнал?
– Какого черта тут происходит?! Почему не отвечаешь на звонки, и я вынужден узнавать, где ты, в твоей приемной?
Роварский злобно сверкнул на меня глазами:
– Капитан Горький был вызван для дачи показаний по делу прошлого года, о котором я уведомлял вас, – перевел он взгляд на Рустема. – Но в ходе процесса набросился на меня. Я требую разбирательства!
– Разберемся! – Мне тоже досталась порция молчаливого недовольства от главного инспектора. – Вышел вон, Роварский. Доложишь мне о произошедшем! Горький – ко мне в машину. – Тут он, наконец, заметил мать Славы. – А вы?..
– Это Маргарита, моя теща, – представил я женщину.
Она учтиво кивнула Рустэму, и тот растерянно моргнул:
– Вот уж не думал познакомиться с вами в таких обстоятельствах, – протянул ей руку. – Очень рад!
– Взаимно, господин инспектор, – улыбнулась она очаровательно, умело скрадывая хроническую грусть в прозрачных глазах.
– Может, вы тоже с нами проедете?
– Хорошо, – кивнула она, коротко глянув на меня. – С удовольствием познакомлюсь с вами поближе.
Уже когда мы шли по коридору участка, я поинтересовался у Рустэма, откуда он тут взялся.
– Мне Слава позвонила, – сурово глянул он на меня. – Радует, что хоть кто-то в вашей семье взрослый, Давид. На что ты рассчитывал?
– Как и раньше – на себя самого, – огрызнулся я.
– Зад набью и в угол поставлю, – понизил голос Рустем. – Ты мало того что забыл про семью. Снова. Но и о том, что в опасности можешь быть не только ты – тоже. Все в одиночку играешь!
– Так эффективней и мне проще, – не сдавался я.
Мы вышли на холодный воздух. Я подал Маргарите руку и провел ее до машины. Но у дверей она обернулась:
– Я бы хотела покинуть вас сейчас – у вас есть, о чем поговорить, – посмотрела на меня серьезно. – Если тебе понадобятся мои показания…
– Не понадобятся, – отрезал я. – Я вас не подставлю.
– Ладно, – кивнула она, задержавшись на мне взглядом, и протянула визитку. – Я бы хотела встретиться в другой обстановке. Увидеть Славу…
Рустэм молчал рядом, нетерпеливо щурясь на мой профиль.
– Я постараюсь убедить ее встретиться с вами, – заверил я.
– Спасибо, Давид, – улыбнулась она и кивнула Рустэму. – До скорой встречи, господин инспектор.
– Как она оказалась здесь? – повернулся ко мне Ру, когда Маргарита спустилась по ступеням и направилась по улице.
А я поймал себя на ощущении, какая же она неподходящая этой улице и этому городу. Ненастоящая. Жизнь приготовила для нее свою форму и утрамбовала в нее ногами. Страшно представить, через что ей пришлось пройти. В одиночестве.
Я ей верил. Каждому слову. Ничто животное не дернулось на несоответствия в ее рассказе, да и вряд ли должно было. И самое ужасное – дочери не сказать правду, не облегчить душу, а лишь играть по правилам, которые не нарушить. Была ли она права насчет меня? К сожалению, да… Счастье на таких условиях будет сильно горчить моей уверенностью в том, что Слава меня боится.
– Что же ты не допросил? – усмехнулся я, оборачиваясь к дяде. – Я понятия не имею.
– Садись, – приказал недовольно он, открывая двери машины. Сам сел следом: – Рассказывай.
– Я бы не выпускал сейчас Роварского из поля зрения, – с сомнением сощурился я на дорогу. – Он сфабриковал фальшивое дело для проверки
