Ржевский - Семён Афанасьев
— Пошёл на***, — Дмитрий флегматично разорвал соединение.
— Хорошо, вы не на вашем языке разговаривали, — находясь под впечатлением, поёжилась Мадина, впадая в шок. — Кроме меня и придворного переводчика не понял никто. Хотя и этого достаточно для будущих проблем, м-да уж...
Трофим ибн-Степан, не знающий языка Залива, неожиданно возбудился:
— Димка, ты никак послал этого только что? Кстати, когда их наречие выучил-то?
Ржевский-младший проигнорировал.
— Чего он сказал такого? — продолжил напирать старик.
— Деда, ты уверен, что оно тебе надо?
— В твои дела не лезу, но, может, не только советом помогу?
— Он спросил, знаю ли я, кто звонит. При этом скорчил такую рожу, словно я его портрет под стеклом держу. Потом он захотел намекнуть на наши несуществующие долги перед ними: конкретного ничего не сказал, я быстрее него успел.
— Лихо. — Ржевский-старший с нечитаемым выражением лица намотал на палец кончик бороды. — Я не думал, что увижу, — вид он имел отстранённый и задумчивый. — Не думал, что доживу.
— До чего ты не думал, что доживёшь? — Дмитрий вынырнул из размышлений. — Не было ж ещё никакого разговора? Он сейчас там поприседает у себя во дворце на нервах, попрыгает из штанов, возьмёт себя в руки да и обратно сюда звонить примется.
— Думаешь? — во взгляде Ржевского-старшего на мгновение сверкнула сталь.
— Увидишь. Только переводчика сперва из помещения выгонит, чтобы свидетелей с той стороны не было, если я родовую репутацию ещё раз на нём реализую, — пожал плечами внук.
— Не думал, что сам увижу, как Ржевские вновь монархов посылают... Дим, а ведь это чревато.
— Ты ж не говоришь на этом языке? — ибн-Иван впился подозрительным взглядом в родственника. — Деда, зайчик мой сизозаглазый, или я о тебе не знаю ещё чего?!
— На языке не говорю, но общий же тон был понятен. Почему думаешь, что он ещё раз перезвонит? — без перехода поинтересовался ибн-Степан.
— Выхода у него нет, — пояснил попечитель. — Если он сейчас снова меня не вызовет, получается, он в точности выполнил, что я ему велел. Пошёл, куда сказано.
— Хм.
— А он, как понимаю, только начал тамошний трон под себя примерять — не спустит. Увидишь, не утерпит.
— Дмитрий верно прогнозирует, — негромко прокомментировала менталистка, поскольку молчать было невыносимо.
Амулет завибрировал повторно именно в этот момент.
— Говори, — предложил ибн-Иван магической проекции чужого лица, не выказывая эмоций. — Коротко и внятно, чего хочешь, что предлагаешь.
— Так дела не делаются, — старшему аль-Футаиму вновь стоило усилий не взорваться.
— Две минуты. Если через сто двадцать секунд я не услышу конкретных предложений, у тебя больше не будет возможности позвонить. Придётся ехать сюда лично, а я ещё подумаю, давать ли разрешение. Будешь через полицию к нам в Квадрат прорываться.
— Я навёл справки и о тебе, и о твоей семье. О состоянии ваших дел.
— Получилось?
— Было непросто в эти сроки, но у нас хорошая разведка. Если коротко, вы пустышки, тень. Остатки чего-то, что было великим когда-то. У вас ничего нет, кроме огромных долгов, за твоей спиной пусто. Никто не стоит.
Ну да. Маджит не был бы собой, если бы не умел перестраиваться по ходу беседы, вздохнула мысленно Наджиб-младшая.
Опять захотелось плакать от бессилия.
— Ты звонишь, чтоб мне это сообщить? — развеселился Дмитрий непонятно чему. — Хвалю, курсант, за конспект пятёрка. Всё сказал?
Мадина заскрипела зубами.
С одной стороны, конечно, какая-то часть её души только что не пела: так тебе, ишаку старому, и надо. Не на того нарвался.
С другой стороны, было бы всё так просто.
— Общая сумма ваших долгов... — аль-Футаим на подначку не повёлся и спокойно озвучил цифру. — Последние два года вы стремительно погружаетесь — долги растут.
— Ты решил помочь материально?
— Я тебе предлагаю... — дальше дядя Дальки приписал к сумме долга ноль, получившееся умножил на пять и предложил. — Тебе и деду хватит на сто лет.
— Почему тогда звонишь мне, а не деду?
— Со старым маразматиком я не смог договориться. Да и, по вашим законам, у него больше нет власти над тобой.
— Продолжай.
— Ты умыкнул кое-что чужое, весьма ценное в данный момент. Очень удачная кража, вынужден признать, — Маджит отбросил напускное и говорил, не отвлекаясь на этикет. — Меня устроят два варианта, даже три. Первый: ты берёшь у меня деньги и возвращаешь украденную вещь.
— Это не вещь, раз. Я ничего не крал, два. Третье вертится на языке, но из вежливости сдержусь. Свои второй и третий варианты засунь себе в ж**у.
— ТЫ УКРАЛ НАШУ ВЕЩЬ. Её зовут Мадина Наджиб, она живая и разговаривает, но это МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ. МОЯ, тебе не принадлежит.
Сердце забилось сильнее.
Предложенная попечителю сумма, если честно, была никак не маленькой, хотя он вроде и отказался. К тому же, как дочь своего народа менталистка отлично понимала: это было лишь стартовое предложение перед настоящим торгом.
В реальности аль-Футаим был готов дать намного больше, просто сделано предложение будет по частям, этапами.
По науке, по проверенной веками практике, чтобы убеждаемый рано или поздно под нажимом собственной алчности сдался — и продал то, что нужно покупателю.
Или того.
— Как ты понимаешь, финансами мои рычаги давления на тебя не исчерпываются, — продолжил дядя Дальки. — Но перед тем, как десант моей Гвардии высадится в имении Ржевских, у тебя ещё есть шанс выйти из разговора живым и невредимым.
— А для этого нужно всего лишь...
— Мою вещь мне передашь вместе со своим имением. Вы с дедом валите, куда хотите. Стоимость вашего участка получите в любой монете, в любом банке на ваш выбор, с тройным коэффициентом от сегодняшнего рынка.
— Тройной ценник? — Дмитрий заинтересованно поднял бровь. — Ты заплатишь втрое от стоимости, я не ослышался?
— Эмират щедр. Всю оставшуюся жизнь ты будешь пить и радоваться — потому что ты давно и регулярно пьёшь. Вы все в вашем роду всегда пьёте.
— Какая твоя выгода?
— Когда будешь напиваться, невольно будешь по пьянке всем рассказывать, как именно разбогател. Слава о нашей справедливости будет распространяться тобой, нашим живым врагом — это лучшая реклама. А мы займём ваше
