Будни фельдъегеря 1. В эльфийской резервации - Екатерина Бунькова
Аня вспомнила долговязую Ленку с жиденькими волосами – любительницу чупа-чупсов и коротких топиков. Ё-мое! Неужто эта Ленка и Елена Борисовна из «СтройФинанс» - один и тот же человек? Вот ведь мир тесен.
- Да надоело мне, - отмахнулась Аня, слегка покривив душой. – Шум, пробки. Спешат все вечно куда-то, даже поговорить не с кем. Вирус этот опять же…
- Да, сейчас начнется в Москве свистопляска, - покивал дядя Боря. – Опять всех дома запрут, по пропускам, как товары на кассе, выпускать будут. Ну и правильно, что уехала. У нас тут тишь-благодать. Хоть воздухом дышать можно. Работы только нет.
- Ничего, найду что-нибудь, - уверенно сказала девушка. – В крайнем случае, буду через Интернет работать, по удаленке.
- Интернет – это хорошо, конечно, - нахмурился дядя Боря. – Нам тут как раз новую вышку сделали возле клуба. Но работу ты все-таки ищи нормальную. А то в декрет выйдешь, кто тебе платить будет?
- Ой, дядя Боря! – отмахнулась Аня. – Какой декрет? Мне бы на ноги сначала встать. И я даже не замужем еще.
- Ну, это дело поправимое, - тут же обрадовался дядя Боря. – Вот у меня сосед новый – отличный мужик! По столярному делу мастак и на тракториста закончил. Пьет в меру и даже не курит.
- Дядя Боря, не надо! – взмолилась Аня, мигом вспомнив всю ту деревенскую дурость, от которой она когда-то пыталась сбежать.
- Не нравится? – по-своему понял тот. – Ну, есть еще Валера с Козелкинского переулка. Отличный малый. А что губа отвисает – так это у него не с рождения, детям не передастся: обухом от топора год назад прилетело. Есть еще Митюх с Зареченской – тоже отличный малый. Не курит, не пьет и при деньгах: пенсию по инвалидности получает. Серега с лесопилки тоже неплох, но молод больно: не нагулялся еще. Из Буденовки двоих ребят знаю…
- Дядя Боря, не надо, - настойчиво повторила Аня. – У меня уже есть… парень.
- А, ну тогда другое дело, - тут же свернул с опасной колеи бывший сосед. – А чего он не с тобой?
- Да он… э-э-э… в армии сейчас, - нашлась девушка. – На Камчатке. Только-только забрали.
- Эко ж его занесло, - присвистнул дядя Боря. – Скучаете, поди, друг без друга?
- Скучаем, - притворно закивала Аня, довольная, что удалось сочинить такую удобную легенду. Армия – это как минимум на год. Потом можно будет наврать, что «парень» ее бросил и еще полгода изображать безутешную влюбленную, не готовую к новым отношениям. А то знаем мы этих деревенских доброжелателей: только отвернись, тебя уже сосватали. Причем особенно всех волнуют именно приезжие или вернувшиеся после долгой отлучки люди: отчего-то у сельских жителей почесунчик начинается, если новенький не женат / не замужем. Только скажи, что холост, и тебе сразу попытаются впихнуть всю некондицию.
- А ты где жить-то собралась? – наконец, оставил опасную тему дядя Боря. – В вашей квартире вроде тетка твоя живет, нет?
- Двоюродная бабушка, - поправила Аня.
- Вредная она, - не преминул пожаловаться дядя Боря. – Когда заехала, я к ней со всей душой, а она: «Алкаш недоделанный!». Ну какой я алкаш? Я и не пью вовсе. Вот сегодня даже пивка еще не глотнул, только кваса на перегоне перехватил. Что, если сантехник, так сразу пьянь подзаборная, что ли?
Мужик обиженно поджал губы и брезгливо потер шею, будто по ней прошлись веником или половой тряпкой.
- Да, тетя Марина у нас строгих правил, - улыбнулась Аня. – А вы к ней, поди, с бутылкой пришли?
- Ну не с цветами же! – возмутился дядя Боря. – «Столичную» взял, закусочки хорошей. Все, как положено у добрых людей. А она – веником. Грымза.
Аня со смехом покачала головой. Эх, ничего-то тут не меняется. Соседей по-прежнему принято привечать хлебом-солью (читай, водкой-колбаской), любая работа выполняется «за бутылку», задрипанный Алапаевск, о котором в Москве и не слышал никто – это Город, а зарплата в пятнадцать тыщ деревянных – бешеные деньги.
- Так что, к тетке подселишься? – снова спросил бывший сосед.
- Не-а, - отмахнулась девушка. – Мне тут, вроде как, домик по наследству достался. От дяди, царство ему небесное.
- Ты заявление-то написала? – тут же забеспокоился дядя Боря. – Полгода всего дается. А то смотри, понабегут всякие желающие, дай только срок. Вот, помню, материно наследство делили… Ой, что было! До сих пор с сестрами не разговариваю. Из-за каждой копейки судились, вещи материны чуть не с руками друг у друга вырывали, медали отцовы перекупщику сдали. Хабалки. Только о деньгах и думают. А мать так и лежит под деревянным крестом, никто даже надгробие не заказал. Стыдобища. Я о прошлом годе оградку кованую сделал, овал хороший. А они даже помянуть не пришли. Ну и черт с ними… Так написала заявление-то?
- Написала-написала, не беспокойтесь, - ответила Аня. – Почти неделю по Городу моталась: контора эта нотариальная, чтоб ее, на карантин закрылась. Пришлось искать дежурную. А там как давай меня за всякими бумажками дергать. Страшно, блин: зараза вот-вот до Урала доберется, а я тут мотаюсь. Двадцать первый век на дворе, неужели трудно в электронном виде все сделать? Свидетельство о смерти у его бывшей жены пришлось добывать чуть ли не с боем. Они ведь с дядей Володей как сорок лет назад поженились, так и развелись через год. Дом он уже без нее покупал, но эта странная тетка отчего-то надеялась, что удастся отсудить, представляете?
- Во! Я ж тебе говорил! – удовлетворенно закивал мужик, как будто довольный тем, что не у него одного такие проблемы.
- Нотариус сказал, ничего ей не обломится, завещание честь по чести составлено, но все равно как-то неуютно, - призналась девушка. - В общем, набегалась я. Пошлина еще эта. Я тот дом лет десять не видела, даже в Косяковке пока не была, а уже полсотни тысяч на всякую дурь спустила: пришлось ведь еще и квартиру снимать все эти дни. Не из Косяковки же ездить каждый день.
- Ой, не говори! –
