Будни фельдъегеря 1. В эльфийской резервации - Екатерина Бунькова
Решение было принято, вещи собраны, и, не дожидаясь июня, за который пришлось бы платить жадной хозяйке, Аня сбежала из стремительно заболевающей столицы в глухое уральское захолустье.
- Чего стоим, кого ждем? – спустя папу дней спросил ее незнакомый мужик, опустив стекло и поигрывая размокшей от слюны сигаретой. – Может, подвезти, а, красавица?
Девушка окинула брезгливым взглядом ржавый транспорт – невозможный для столицы, но обычный для раздолбанной, частично грунтовой дороги «Алапаевск – Нижний Тагил», по которой ей предстояло прокатиться. Мужик ее не напугал: на дворе был солнечный день, кругом – куча свидетелей да еще и какая-никакая камера слежения возле билетной кассы. Удивляться, откуда он узнал, что им по пути, тоже не приходилось: стоящие в этом месте люди могли ехать только в одну сторону. Но садиться в машину к кому попало девушка не собиралась.
- Нет, спасибо, - уверенно сказала Аня, демонстративно пододвигая крайний чемодан поближе к толпе людей. – Я на автобусе.
- Сдался тебе тот автобус, - хмыкнул мужик, не теряя надежды подвезти молодую девушку на своей старой десятке с любовно заклеенным скотчем бампером. – Заразу только цеплять.
Аня покосилась на медицинскую маску, подпиравшую мужику подбородок. Маска была уже размахрившаяся, жутко грязная, и держалась на веревочке, перекинутой через шею. Впрочем, у будущих пассажиров автобуса маски были не лучше: сплошь самодельные, совершенно не примыкающие к носу и из таких тканей, сквозь которые дышать мог бы только профессиональный аквалангист. Чистота масок тоже была просто удивительной: некоторые были не стираны еще с прошлой пандемии. Ясно было, что надеты только для галочки – чтобы не оштрафовали. Да и как надеты: нацеплены под подбородок, чтобы при подходе полицейского патруля быстренько натянуть на нос. Для разговоров же друг с другом население вежливо маски снимало и нежно расцеловывало давно не виденных родных в обе щеки. Сразу видно: провинция. Ну ничегошеньки люди не боятся. Пандемия? Не, не слышали. Смертельно? Пф-ф! У нас в крови девяносто процентов спирта, нас зараза не берет!
- Не боись, Анютка, - неожиданно улыбнулся настойчивый мужик. – Моя ласточка еще крепкая, не развалится.
Он огладил свой тарантас ладонью по железному боку и пристукнул, будто по ягодице шлепнул. Звук получился пустотелый.
- Откуда вы меня знаете? – несказанно удивилась девушка.
- Тю! – рассмеялся мужик. – Дядя Боря я, сосед родителей твоих, царство им небесное.
Он перекрестился. Аня пригляделась получше, и в голове у нее будто что-то щелкнуло. Точно! Это ж дядя Боря с пятого этажа! Сантехник в ЖЭКе. Отец еще с ним пиво пил по праздникам. Ё-мое, постарел-то как.
- Ой, простите, дядь Борь, не узнала, - покаялась Аня, смущенно заложив руки за спину и опустив голову, будто маленькая девочка.
- Хых, - мужик, наконец, вынул изо рта измусоленную сигаретку и выбросил ее за окно. –Богатым буду. Садись, малАя. Прокачу по старой памяти. Я как раз в город еду.
Вообще-то Косяковка давно уже городом не была. Это только в советское время там работало аж два завода и кипела жизнь, да и имя населенный пункт носил другое, звучное и гордое – Троцк. Впрочем, у жителей из-за этого была серьезная проблема с именованием себя. Удобно, когда ты москвич или питерец. Но как называться, если проживаешь в Троцке? Троцковец? Троцковчанин? Троцун? Троцкист? Троцер? Язык сломать можно. Так что после развала советского союза жители решили вернуть дореволюционное название. Но пока местная бандитская шушера делила власть и растаскивала остатки былой роскоши, заводы позакрывались, молодежь сбежала в столицы, и город перестал быть городом. Название-то вернули, а статус потеряли, и Косяковка, как и в древние времена, зажила тихой деревенской жизнью.
Аня не стала ломаться. Да, живи она все еще в Москве, сесть в машину к малознакомому соседу с пятого этажа нипочем не согласилась бы, ибо это чревато последствиями. А в мухосрансках вроде ее родного городка-деревни такой вот дядя Боря – побезопаснее женщины-таксиста.
Кое-как утрамбовав на заднее сиденье, заваленное рыболовным хламом, свои чемоданы (багажник был занят тайком украденным с полей навозом), девушка села на переднее сиденье и потянула за ремень безопасности.
- Не-не, не пристегивай! – замахал руками дядя Боря.
- А как тогда? – растерялась Аня, неловко замерев с уже вытянутым ремнем.
- Да тут кнопка сломалась, - сказал бывший сосед, демонстрируя раздолбанное крепление. – Все никак руки не доходят починить. Если вставить – заклинит намертво. Ты просто вытяни до конца – он застопорится и обратно не ускользнет. И рукой вот тут придерживай, как будто пристегнулась, ага. Это чтоб менты не заметили.
Аня послушно прижала к бедру вялый ремень, даже не думающий ускользнуть обратно в отверстие. Было, мягко говоря, неловко – и в прямом, и в переносном смысле. Дядя Боря повернул ключ. Что-то заскрипело, зацарапалось под капотом, будто бешеный метровый тарантул.
- Давай-давай, родимая, заводись… - забормотал мужик. – Я тебе бензинчику хорошего залью вечером, если ни разу не заглохнешь… О! Вот и умница!
Машина завелась, и дядя Боря ласково похлопал ее по пыльной приборной панели. Они покатили по колдобистому асфальту. По обеим сторонам потянулись низенькие домики с деревянными воротами, выкрашенными по древней уральской моде голубой краской. Резные наличники также ярко голубели на фоне почерневших от времени бревенчатых стен. Впрочем, во многих местах традиции потихоньку уступали место прогрессу, и вместо антикварных окошек с двойными деревянными рамами все чаще попадались на глаза уродливые пластиковые квадраты, кое-как врезанные в старые срубы. Прошлое уходило в прошлое. Больше не бродили по улицам козы, куры и гуси, не бегали босые ребятишки. Город пытался казаться современным, блестел яркими рекламными растяжками, выращивал на своем горбу дорогие особняки для умудрившихся разбогатеть бизнесменов местного разлива, но вместо этого вызывал лишь жалость, как наивная деревенская дурочка, что, надев яркое платье с фальшивым брендом, уже мнит себя столичной красоткой. Зато все так же, как и в детстве, а то и сильнее, пахло цветущими яблоней и сиренью, а кое-где и черемухой.
- Надолго к нам? – поинтересовался дядя Боря, когда стало ясно, что автомобиль разваливаться не собирается и настроен довезти-таки пассажиров до дома. Ну, или по крайней мере, преодолеть первые шестьдесят километров, а там и пешком, в случае чего, дойти можно.
- Надолго, - кивнула девушка. – Может быть, даже навсегда.
- А чего так? – удивился дядя Боря. – У