Впереди бездна, позади волки – 2. Змей - Виан Вольф
Ким подался вперёд, обхватив как можно крепче ремни, попутно вспоминая весь когда-либо услышанный им инструктаж по технике безопасности при «драконьих перевозках». Лететь на драконе — такое себе удовольствие, учитывая эти огромные крылья, на которых, между прочим, имеются когти, которыми они могут одним взмахом снести тебе пол-лица.
Пару раз качнуло влево-вправо и… полетели! По ногам ударил ветер, прохладный на скорости, и немного замутило на взлёте. Урих поднялся на высоту неопасную для Кима, потом чуток притормозил, дав своему пассажиру прийти в себя:
— Величество, ты как? Порядок?
— Я в порядке!
— Тогда погнали!
Урих сделал какой-то ритуальный узор в воздухе и полетел туда, куда каждый день уходит на покой солнце день за днём, тысячи, тысячи, миллионы лет.
Он летел над волнами Лезарского моря, на Запад.
Ким прилёг на драконью спину, как уставший ученик — на парту. Спать хочется… Но заснуть сейчас — смерти подобно… Вылетит пассажир — не поймаешь!
Подумать бы о чем-то хорошем… Но все мысли о хорошем сворачивали к той-имя-которой-нельзя-произносить… От мыслей о которой растекается по телу горячий мёд и душа расцветает как розовый куст, но вонзаются шипы его в самое сердце… Больно…
А этих «больно» сейчас и так предостаточно.
…Наконец внизу показался песчаный берег.
— Садимся!
Когти дракона вспахали горячий песок и мелкие ракушки. Он подождал, пока Ким выберется из седла, и растянулся на спине, раскрыв пасть.
— Ох… Устал…
Он закрыл глаза и сложил на груди свои передние лапы-руки.
Аглер встретил их жарой и безлюдием. И пальмами. Ким видел их только в оранжереях, а здесь они преспокойно росли как какие-нибудь берёзы.
Ким сидел рядом, растирая затёкшие ноги.
— Мне нужен гном Валет. Ты знаешь его, Урих?
— Валет для дамы, дама для туза… — Урих засмеялся, не открывая глаз. — Да, я знаю его. Но ума не приложу, чем может быть тебе полезен этот пройдоха. Он живёт недалеко отсюда. Во-о-он там, тропинка в гору идёт — сначала по ней, до водопада, потом через речку.
* * *
На широкой веранде, в тени мандариновых деревьев, нескромно распластав свое тело, в гамаке покачивался Урих. Он обсуждал с хозяином гамака сплетни из жизни общих знакомых и жевал сладкий ароматный виноград.
Хозяином гамака и винограда был гном Валет. Надо сказать, что крови гномов была у него только половина, и, видимо, нижняя — судя по кривым коротким ногам, которые держали массивное пузатое тело. Смуглые волосатые руки Валета выставляли на стол угощения. Ким скромно, но достоинством сидел в плетеном кресле и в беседу не вступал. Он представился одним своим именем Климент, но лишь глупец не заметил бы золотых гербер на обшлагах его камзола — знак королевского двора. И даже если предположить, что камзол этот с чужого плеча, то лицо… По лицу всё видно. И даже то как он молчал, выдавало в нём гражданина не из простых.
Уже сидя за столом, Валет услужливо смотрел на Кима и улыбался золотыми зубами.
— Урих, ты непременно должен отведать моего поросёночка! Он бесподобен! А вы, сударь, извольте откушать этот божественный напиток! Ну, хоть самую малость! Я вас прошу! Урих, помоги мне уговорить твоего спутника на полбокала вина! Это же Риголетт! Последний урожай!
Судя по движениям и красной физиономии хозяина, он был явно профессионал в вопросах урожая.
Журчание Валета смешивалось с журчанием протекающей у дома горной речушки, и затягивало Кима в какую-то свою, непохожую на его жизнь, реальность. Как же всё это далеко!.. От проблем, от войны…
— Ах, господа! Я вам сейчас покажу удивительную вещицу! Одну минуту!
Валет встал из-за стола и пошел галсами в дом.
Ким вопросительно посмотрел на дракона и тихо спросил:
— Может, поговорим с ним, когда он протрезвеет?
Урих покачал головой и так же тихо ответил:
— Исключено. Я никогда его трезвым не видел.
Валет вернулся с чем-то черным и мокрым, чуть больше его ладони. Это был моллюск, которого Валет почему-то назвал «фруктом»:
— Ты смотри, каков фрукт! Такое сокровище прятал!
На одной из стенок моллюска, сверкая перламутром, красовалась огромная голубоватая жемчужина.
— Ну, как вам? Мои мальчуганы сегодня достали. Чудо-то какое! И знаете, что я с ним сделаю? Я подарю его вам! Примите его, сударь, и не спорьте, я покорнейше прошу!
А Ким и не спорил. Урих же только хрюкнул, заливая вино в свой желудок, где уже лежал жареный поросёночек.
— Благодарю! — Ким отложил моллюска на край стола. — Не будете ли так любезны помочь нам в одном вопросе?
— Извольте! Я вас внимательно слушаю!
— В общем, я ищу сигилы. Один близкий человек сказал мне, что вы можете мне помочь. Здесь, в Аглере, должен быть Сигил Воды.
Валет смотрел на Кима с жалостью, помноженной на алкоголь, и чуть не плакал.
— У меня его нет! Мне очень, очень жаль, сударь!
— Вы знаете, где он?
— Он у наяды. — Валет, уложив свою щетинистую щёку на пухлую ладонь, сказал как бы извиняясь: — У наяды, которая живёт в Озере Любви.
— Это по дороге к перевалу? — перебил его Урих.
— Да, там. После полуночи вы сможете её увидеть.
Урих нахмурил свои колючие чешуйчатые брови.
— Хм… Это не близко. Пожалуй, пора выдвигаться в путь. Сегодня я не смогу лететь… Во-первых, я объелся, а во-вторых, этот… Риголетт! Чёрт тебя подери, Валет… ты сделал напиток богов! Но крылья мои совершенно меня не слушаются!
— Мне так жаль, что я не могу вам более ничем помочь, господа! Но, однако же, я могу сказать вам вот что. Наяды хитры и коварны. Не поддавайтесь на её сладкие речи, пойдете за ней в пучину вод и — всё! Обратной дороги нет! Поминай как звали!
* * *
Озеро Любви выглядело устрашающе. Костер был бы очень кстати сейчас, но решили огонь не разводить.
— Вряд ли это дитя воды обрадуется огню, — рассудил Урих, выбирая место для привала.
Начал накрапывать мелкий дождик.
Урих свернулся калачиком и немного выставил крыло, наподобие навеса:
— Величество, иди садись ближе, а то намокнешь.
Странное дело. Ещё вчера их не связывало ничего кроме взаимной ненависти. А сейчас Ким сидит у него под крылом, а его спину греет горячий воздух, который с тихим свистом вылетает из широких ноздрей дракона.
— Наяды это типа русалки такие? — Ким решил завязать разговор, чтобы не заснуть.
— Ага. Но без хвоста рыбьего.
— Почему ты назвал Валета пройдохой? Он был очень любезен с нами.
— Именно
