Впереди бездна, позади волки – 2. Змей - Виан Вольф
— Такая красивая… — Эмма, затаив, дыхание, смотрела на портрет. — Она совсем не похожа на…
— Королеву?
— Извини, я не то хотела…
— Не извиняйся, — Ким улыбнулся. — Отец не разрешал вешать этот портрет в залах, говорил, что на нём она слишком простая. Похожа на крестьянку. А мама очень любила этот портрет. И я.
Ким отомкнул ящик письменного стола:
— Она самая! — он достал тетрадь в змеиной коже, ту, что сгорела дотла на морском берегу. — Можешь проверить.
— Нет, спасибо! Я тебе верю, — вежливо отказалась Эмма и присела на жёсткую кушетку. — Ким, ты не хочешь прочитать рукопись?
Ким не ответил и сел в кресло напротив портрета. Долго молчал. Сломал печать. Но пока не прочитал ни одного слова.
Ким хотел.
Но.
А нужна ли тебе эта правда, Ким? Страшно терять прошлое, которое до этого ты считал правдой. Страшно терять будущее. Страшно терять себя. А может этой рукописи самое место в камине? Развести сейчас огонь и…
— Ким, ты ведь шёл к этому! Прочитай её, наконец.
— Ты права. Надо покончить с этим, — сказал Ким Эмме, но скорее самому себе. — Я, Сигизмунд Болеард Эрхард, находясь в здравом уме и твердой памяти, пишу эти строки в седьмой день пятого месяца года 1256, являясь представителем королевской династии, а так же являясь живым свидетелем произошедшего в королевстве Иерхейм, и находясь здесь от начала и до конца этой трагической истории, я хочу донести правду о Змее и о великой битве, дабы сохранить зерно истины для потомков…
Ким читал вслух, с трудом разбирая устаревшие буквы, но потом читал уже молча.
Эмме же в это время казалось, что она наблюдает за каким-то превращением: ею любимые черты менялись, искажались, принимали некий иной вид, при этом Ким был всё тот же Ким. Что-то менялось у него внутри, в душе, каждая частичка её переворачивалась, как будто в калейдоскопе и всё укладывалось в иной, доселе невиданный рисунок. И весь этот перевертос отражался на его лице.
Ким дочитал рукопись.
— Они должны знать… они должны знать… Прости… Сотни лет вранья… сотни…
Он говорил что-то тихое и невнятное и смотрел на мать. А она смотрела на него, обнимая васильки и ромашки.
Тут прихгромыхал Золтан.
— Ваше величество, у дворца собирается народ. Толпа со всего города… Это толпа, которая требует короля. Они хотят видеть тебя.
— Я выйду к ним, Золтан.
Верный друг и товарищ, разве мог он не заметить этой странной замены? Что-то случилось с твоим королём.
В сторону нейтралитет и проформы — опаленный ночным боем, уставший от ран, собранный, чтобы не развалиться на части от каждого вздоха — он обнял своего Кима и говорил с ним, словно успокаивая какого-то страшного зверя, что сидит в нем, как в клетке:
— Послушай меня, хорошо? Я хочу, чтобы ты услышал меня, Ким. Что бы ни случилась, я всегда буду за тебя, я буду на твоей стороне, даже если эта сторона окажется дном. Все эти грязные разговоры о том, что ты не королевской крови, что породил тебя Змей, и ты есть само Зло… Я не верю во все эти бредни. И даже если это правда, я клянусь тебе, что мне плевать на это… Выйди к ним, Ким. Докажи, что ты не сын Змея!
— Нет, Золтан, я не сын Змея. Я… Я сам Змей. Всё, что говорили о Змее — всё это ложь. Я всё вспомнил, Золтан. И я ничего не забыл. Я Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан, и я Змей, пришедший восемь сотен лет назад на эти земли, чтобы дать им свободу! Да! Золтан, Змей это не вселенское зло. Змей пришел, чтобы скинуть с их башки золотые короны и убрать от их рыл золотые корыта! Вот чего они боятся сейчас — они боятся потерять власть! Все эти паразиты, что вознесли себя на пьедестал, что жируют, питаясь трудом и свободой других! Когда-то давно меня предали, и им казалось, что они победили. Но не совсем… Я ушел, чтобы вернуться. И я вернулся. И я даже знаю, с чего начать! — Ким отжал какой-то рычаг в стене за портретом и открылась ниша, из которой он достал холщовый свёрток. — Эмма, нам надо немного подняться. Вместе.
…С запада надвигалась гроза.
Холодный ветер подгонял тяжёлые тучи и гнал их над сердитым морем к городу Иерхейм.
На крыше королевского дворца стояли Ким и Эмма.
Ким крепил знамя к флагштоку, Эмма помогала и смотрела, как на дворцовую площадь стекается народ.
— Я знаю, как закончить войну, Эмма. И я закончу её. Она никому не нужна, кроме тех, кто её заварил. Я их просто уничтожу. И всё. И все будут счастливы, любимая, — Ким держал Эмму за плечи и смотрел на неё этим пугающе-прекрасным взглядом, таким нежным и таким уверенным. — Идём со мной, Эмма! Что есть любовь, если не стоять плечом к плечу и сражаться за правду! Я дам им время опомниться. Я пощажу их сытые рожи, если они станут на путь истинный. Остальные же будут гореть в аду! Сюда идут те, кто всё еще верит мне. Я с ними, Эмма. А ты — со мной…
Западный ветер бил полотнище, тщетно пытаясь оторвать его от флагштока и разорвать его в клочья.
— Вира! Вира!
Над королевским дворцом как память крови о чести павших в священном бою за свободу, взрывая грозовое небо, реял алый штандарт.
24.05.2024г
