Выбор сердца - Наталья Гимон
– Отвали! «Может быть» – не значит «точно»! Я хотя бы попытаюсь! И знаешь что: возможно, я и идиотка, но, по крайней мере, следую велениям только своего сердца, а не какого-то там старого маразматика, который приказывает приударить за глупой дурочкой из другого мира, отсталой ветвью развития – наверное, так вы нас называете?! И при этом не забывать делать влюблённое лицо, чтобы сомнений не возникло! Тебя хоть блевать не тянуло, когда мы с тобой целовались, а?! – Мой Любимый молча отпустил меня и отступил на шаг назад. Я чувствовала, что, наверное, наговорила чего-то не того, но боль наконец-то прорвалась и обжигающим потоком хлынула наружу, не давая мне остановиться. – То-то, верный слуга Его Величества… – процедила я напоследок и бросилась в медленно сужающийся «берёзовый» проход.
Он догнал меня за первым же извивом «коридора», схватил за руку и сам потащил дальше сквозь ветер, крича набегу:
– Я буду ждать тебя в середине тропы…
– Не нужно мне от тебя ничего! – Я попыталась выдернуть ладонь из его пальцев, но их железная хватка только усилилась.
– Ты не поняла! Я буду ждать в середине тропы! И постараюсь дождаться, чтобы вытащить тебя отсюда! Потому что я не могу по-другому! – Он вдруг обернулся и остановился. – Потому что любить тебя мне никто не приказывал! Я сам!
Ошалев от такого признания, я, раскрыв рот, смотрела в чисто-серые – чисто-серые? – глаза своего Любимого и не находила, что ответить. А он развернулся и снова потащил меня за собой. Мы бежали ещё какое-то время, и листья «деревьев» уже чиркали нам по плечам. Вдруг он снова замер, а затем толкнул меня вперёд в спину:
– Теперь одна! И постарайся вернуться как можно быстрее! Я не знаю, насколько меня хватит!
– Но тебе же нельзя здесь оставаться!
– Беги!
– Я не хочу так!
– Беги!!! Всё, что хотела, ты уже сделала!
Выбор между любовью крови и любовью сердца разрывал мою душу на куски. Я не знала, как мне поступить. У меня был только один шанс вытащить отца, и он был гораздо меньше вероятности спасти моего Любимого. Но ведь он говорит, что дождётся. И значит, я постараюсь успеть.
Стремглав я бросилась дальше, и когда вылетела к другому концу дороги, то уже почти продиралась сквозь густой «березняк».
То, что я увидела, повергло меня в шок. «Родник» прохода в мой родной мир высох и покрылся сухой растрескавшейся коркой. Его края будто оплавились от сильнейшего жара. Я осторожно коснулась его мёртвой поверхности и ощутила тепло – врата выжгло сравнительно недавно.
Без сил я повалилась на землю, прижалась спиной к горячей теперь уже стене и заплакала. Не успела. Я не успела.
– Что же мне делать? – спросила я саму себя. И до меня вдруг дошло, что ветра больше нет. Междумирье снова стало тихим и светлым, только тропы в нём больше не было. Я понятия не имела куда идти и где искать ворота в мир заката. И уж тем более не знала, как я найду своего Любимого. Но я твёрдо знала, что его-то я найду точно. Должна найти, иначе случится непоправимое.
И вдруг где-то недалеко в низкое небо взлетел жуткий рёв, от которого мурашки побежали по телу. Я замешкалась всего на секунду, а потом ринулась, не разбирая дороги, прямо в чащу «березняка», и сейчас мне было не до брезгливости – всё равно, что на самом деле эти несчастные были когда-то людьми. Продравшись немного вперёд, я остановилась и снова прислушалась. Рёв повторился, указывая мне направление, и я, не раздумывая, последовала туда, даже не смотря на то, что от этого рёва у меня леденело сердце. Потому что оно же мне твердило, что это правильно, и почти против воли тянуло за собой.
С разбегу я почти что выпала из тесного переплетения «стволов и ветвей» на небольшую округлую поляну, в центре которой замер мой Любимый. Он стоял ко мне спиной, но услыхав производимый мною оглушительный шум и треск, обернулся, и я ахнула. Его глаза были чёрными, как сажа, даже зрачков было не различить.
– Что с тобой? – испуганно пролепетала я. Любимый лишь рассеянно пожал плечами:
– Ничего особенного, срастаюсь с междумирьем, – и криво ухмыльнулся, когда мне захотелось умереть. – Выше нос! Всё не так страшно! – Потом его взгляд скользнул мне за спину: – Ты одна?
– Я опоздала, – убитым голосом ответила я, и чуть было не разревелась. – Проход закрылся. Он словно выжжен чудовищной силы огнём, даже края оплавились. – Всё-таки не сдержавшись, я шмыгнула носом. Но мой Любимый, снова усмехнувшись, сделал ко мне всего один шаг и почему-то остановился:
– Открою тебе одну тайну, – мягко заговорил он, а потом медленно пошёл куда-то, заставляя меня невольно следовать за собой. И «деревья» расступались перед нами. – Это место – оно особенное. Здесь все получают по заслугам. Думаю, именно его имели в виду люди твоего мира, когда говорили о чистилище. Так вот, возможно, проход вовсе не выжжен. Он просто схлопнулся за ненадобностью. Ведь если нет тропы, то нет и цели.
– Ты в этом точно уверен?
– Нет. Только процентов на восемьдесят. Но это лучше, чем твёрдая уверенность в том, что целый мир сгорел в какой-нибудь глобальной катастрофе, навсегда запечатав свои врата, теперь ведущие в никуда.
– А как же их открыть опять, эти врата? Ну, если вдруг ты прав, и они просто схлопнулись.
– Боюсь, что никак, по крайней мере, некоторое время.
– Сколько?
– Может год, а может и целое столетие.
– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась я, и он развёл руками:
– Я теперь много чего знаю, потому что уже являюсь частью этого места.
– И что же это значит? – Недолгая пауза вновь прервалась моим вопросом.
– Ты так сильно желала спасти отца, что даже готова была рискнуть жизнью ради этого. И возможно, твоё желание было услышано – спася от гибели одно из своих детищ, междумирье сохранило жизнь и твоему отцу. Только вот выпускать его за пределы скорлупы его мира оно не станет – можешь даже не надеяться.
– Почему?
– Потому что это нарушит один из главных законов вселенной: смешение миров невозможно.
– А как же моя мама?
– Твоя мама, как представитель – уж прости – более развитой цивилизации, расценивалась скорее как наблюдатель, и с её уходом на земле не осталось никаких следов чужого пребывания.
– Но ведь она не собиралась уходить!
– Если бы она этого не сделала, твой мир точно бы уже ничто не уберегло от беды.
