Выбор сердца - Наталья Гимон
– Однако, много людей отправлялось искать счастья на закате.
– За сотни тысяч лет-то – больше, чем достаточно, – согласился он. – Но и таким как я здесь тоже задерживаться нельзя.
– Почему? – снова влезла я с ненужным вопросом.
– Потому что хотя междумирье не способно поглотить моё тело, превратив его в такой вот нарост, но оно вполне может подменить моё сердце, если я задержусь здесь неоправданно долго.
– В смысле?
– В смысле никто не может предсказать, в кого я превращусь.
– Интересно, а что здесь станет со мной? – помолчав, пробормотала я.
– То, что оно захочет.
– Что значит «оно захочет»? Оно что – живое?
– Именно. Живое. И я бы не советовал тебе проверять его лояльность к твоей персоне.
Какое-то время мы молча шли по этому странному месту, ведомые извилистой тропинкой. Оно было удивительным и пугающим одновременно. Крупнолистные «берёзки» всё же напоминали мне о моём мире, о том, как он прекрасен, и от этого тоскливо сжималось сердце. Но всё-таки они казались куда более живыми, чем их земные двойники, и потому идти среди них было немного жутковато.
– Долго нам ещё? – не выдержала я, и мама ответила через плечо:
– Нет.
– Если считать по времени междумирья, – пояснили у меня за спиной, – весь путь от двери до двери занимает минут пятнадцать. В моём мире пройдёт пятнадцать дней. В твоём – ещё больше.
– Ещё больше?! – ахнула я. – Сколько же?
– Чуть больше года.
– Чуть больше года… – поражённо повторила я его слова и всхлипнула: – О, господи… Один уже больше года… Папочка… Как ты там…
– Пришли, – прерывая мои стенания, неожиданно раздалось впереди, и я чуть не врезалась в мамину спину.
Прямо перед нами тропа заканчивалась. Она упиралась в ещё одно озерцо, такое же прозрачное, как и то, из которого мы попали сюда. Но в глубине его были видны крутобокие цветущие холмы, над которыми висело чистое небо удивительного цвета.
– Фиолетовое, – изумлённо прошептала я. – Небо фиолетовое.
– Да, в моём мире оно именно такое, – совсем рядом негромко произнёс мой Любимый, и в его голосе было столько нежности. – Оно столь же яркое днём, как земные колокольчики, и густое, почти чёрное, ночью. И, как ваше, так же усыпано звёздами, только вместо Млечного пути над нашим миром по ночам медленно вращается дымчатая спираль Единорога. Наше солнце – это огненно-белая звезда, дарящая жизнь. А когда оно прячется за горизонт, всё вокруг окутывается мягким сиянием лун.
– У вас что – две луны? – заворожёно прошептала я, и он улыбнулся:
– Четыре. Каждая открывает тропу в другие миры. И мы сейчас выйдем из врат зелёной луны – Та́рии.
– Зелёной?
– Да. В своё полнолуние она становится такого же оттенка, как твои глаза – нежно-бирюзовой. И тогда трава, и деревья, и дома – всё окрашивается в цвет прозрачной морской волны, словно весь мир погрузился на дно неглубокого кристально-чистого морского залива. – Мой Любимый посмотрел мне в глаза, осторожно коснулся моего виска, и мечтательная улыбка тронула его губы. – Это необыкновенно красивое зрелище, поверь мне.
Я сглотнула подкативший к внезапно пересохшему горлу горячий ком и, стараясь не утонуть в его взгляде, отвернулась, рассматривая чужой мир, ещё очень светлый для ночи.
– По-моему, там сейчас слишком светло, – проворчала я первое, что пришло мне в голову, но он ответил:
– Тария встаёт с последним лучом солнца.
– А другие луны – какие они?
– Белая – Сера́да, самая маленькая; она как перламутровая жемчужина покоится среди россыпи бриллиантовых звёзд. На золотистой Ками́е можно разглядеть застывшие волны, похожие на дюны земных пустынь. А голубая Ли́мма очень напоминает подтаявший весенний снег, прикрытый от солнечных лучей кружевной тенью кустарника.
Я слушала его и словно наяву видела пред собой волшебные картины чужого неба. Дотронувшись до маминой руки, я спросила:
– Там правда так красиво?
– Правда, – кивнула она и добавила дрогнувшим голосом: – Я столько лет мечтала вернуться сюда, столько лет хотела снова оказаться дома… И теперь я не могу заставить себя переступить последнюю черту…
Я снова взглянула в прозрачное зеркало «озера» и увидела в нём мужчину. Высокий, могучего телосложения, с голубыми как у мамы глазами, он был облачён в свободную белую рубаху с тонкой серебристой вышивкой по вороту и просторные штаны. Его льняные от седины волосы были перехвачены простым золотым обручем, единственным украшением которого был сверкавший в центре лба камень, яркий как полночная звезда. Король Заката глядел на нас и улыбался, и улыбка его светилась теплом и любовью. Словно почувствовав мамино замешательство, он медленно протянул руку, и, пройдя сквозь подрагивающую поверхность врат, она замерла в ожидании. Мама помедлила ещё мгновение, потом всё же вложила свои пальцы в ладонь отца и сделала последний шаг.
Я смотрел на неё, стоящую под небом своего детства, и не видела в её лице ни капельки счастья. Её глаза уже погасли, и я подумала: что же станет с ней через год с небольшим? Сможет ли она смириться с потерей любимого человека? Вряд ли. Я бы не смогла. Что бы он не говорил, но это всё- таки предательство. Даже если они сделали это ради меня. Из-за меня. Это я виновата в том, что они теперь не вместе. Я…
– Прости меня, мама, – прошептала я. – Но я должна попробовать всё исправить. Я пойду и приведу его сюда, и пусть только этот Король (яростный взгляд в сторону Его Величества) попробует не пропустить нас к тебе.
Я глубоко вздохнула и сделала шаг. Назад.
И мгновенье спустя меня накрыл дикий шум. Нет, это не было криками или грохотом. Это были завывания ветра, рванувшегося ко мне со всех сторон и пытавшегося раздавить, расплющить, развеять моё тело в мелкую пыль. Увидев, что я сделала, мама побледнела как мел и бросилась обратно, однако врата её уже не впустили. Тропа была нарушена. Она колотила в невидимое стекло, пытаясь проломить незримую преграду, но тщетно. Я видела, как она что-то кричала, и в глазах её полыхал ужас.
– Ты с ума сошла?! – сильные руки вдруг резко развернули меня лицом к моему Любимому. Он схватил меня за плечи и нещадно тряс, стараясь перекричать рёв урагана. – Ты что творишь?!
– Пусти меня! – взвизгнула я, вырываясь. – Я не могу оставить его там! Он мой отец, и я должна за ним вернуться!
– Да ты хоть понимаешь, что, скорее всего, даже не дойдёшь до своего мирка?! Ты заблудишься в междумирье! Заблудишься! Слышишь?! Тропа свернётся быстрее, чем твои ножки добегут до ваших врат!
– Тебе-то какое дело?!
– Ты идиотка! Тебе
