Прятки в облаках - Тата Алатова
— Кто — не суть важно, — наставительно ответствовал Вечный страж, — а вот зачем — сие куда любопытнее. И, к стыду своему, я до сих пор не постиг ответа на столь животрепещущий вопрос.
Маша медленно встала со своего кресла и двинулась на него, твердо намереваясь вытрясти из этого философа имя. Ею будто злой дух овладел, заставив позабыть и про вежливость, и про уважение к старшим. Дымов проворно ухватил ее за талию и усадил обратно в кресло.
— Тише, Рябова, — успокаивающе сказал он, — держите себя в руках. Уверен, Иван Иванович немедленно нам все расскажет.
— Ни в коем случае, — тут же возразил Вечный Страж. — Насколько я разумею, дело тут сложное, хитрое. Важнее всего — причина, а не виновники.
— Важнее, чем жизнь человека? — вспылил Дымов, который только что призывал Машу к спокойствию.
— Кто знает, — затуманился сомнениями Вечный Страж, — какими весами будет измерено, кто знает, какими жертвами оправдано…
— Никаких жертв в моем университете, — деловито вмешалась Алла Дмитриевна. — Иван Иванович, миленький, вы уж подумайте еще раз. Может, все-таки, передадим злодея… — она скривилась, как от зубной боли, — полиции.
— А что, в нынешние времена в полиции допустимы пытки? — ехидно спросил он. — А ведь говорил я, помнится, Дмитрию Николаевичу, напрасно он затеял свой судебный устав. Старая добрая дыба никогда не подводила.
— Иван Иванович, — укорила его Алла Дмитриевна.
— Вы подумайте, голубушка, подумайте. Мало того что артефакт придется передать… как это теперь называется? В качестве вещественного доказательства? Так и злодею получится предъявить только кражу, не более. Да и откажется он разговаривать с полицией, ну что там понимают в тонких материях. Да и подельник останется в университете, будет ходить кругами вокруг девицы Рябовой, продолжит вынашивать коварные планы.
— О господи, — Алла Дмитриевна устало потерла лицо руками. — И что теперь?
— Теперь Васенька глаз с нашего злодея не спустит, — заверил всех Вечный Страж. — Куда проще следить за кем-то, когда знаешь, за кем. А я тихонечко, мягонько расплету этот клубочек. Доберусь до самой сути.
Да ведь ему нравится все это, осенило Машу. Вечный Страж соскучился по охоте и приключениям, надоело ему пребывать в спячке. И теперь он ни за что не станет ускоряться — спешить этому существу некуда, у него все время мира в кармане.
— Ну нам-то вы почему не говорите, кто он такой? — обиженно буркнул Власов. — Мы же свои! Родные почти.
— Потому что, — резко бросила Маша, вставая, — этот ваш так называемый страж еще не решил, стоит ли вообще меня спасать. А то вдруг его весы перекосит не в ту сторону.
Не глядя ни на кого, она вышла из кабинета.
Наум Абдуллович, секретарь ректора, сонно подскочил на месте, когда дверь хлопнула слишком громко.
— Зинка, зар-р-раза! — завопил он, протер глаза и тут же разворчался: — Ну что же вы, милочка, так неаккуратно. Дверь надо тянуть плавно и закрывать нежно, казенное же имущество!
— Простите, — немедленно смутилась Маша.
За ней в приемную вышел молчаливый Плугов и предложил:
— Прогуляемся?
Маша кивнула. Они спустились вниз, миновали заставленный фикусами холл и вышли на улицу. Притормозили под навесом, удрученные проливным дождем. В нескольких шагах впереди стояла завхоз Зиночка под зонтом, любуясь на непогоду.
— Ух, да вы же промокнете! — восторженно сказала она. — А может, даже простудитесь!
— Зиночка Рустемовна, вы уж дайте нам полчасика, — мирно попросил Плугов.
Она помедлила, а потом пожала плечами и принялась складывать зонтик. Ливень мгновенно закончился.
— И помните, Плугов, — веско обронила она, — что я внимательно слежу за вами с Власовым. Еще раз сунетесь в женскую общагу — я вам все причиндалы оторву!
— Ага, — согласился он, спустился на пару ступенек и оглянулся на Машу — мол, и долго ты будешь там стоять.
Она послушно пошла за ним, низко опустив голову и огибая лужи. Разговаривать не хотелось, и Плугов казался идеальной компанией — он тоже был не мастак по части трепотни. Не то что его белобрысый дружок Власов.
— Говори, — вдруг коротко предложил Плугов, и будто вентиль кто-то повернул.
Вцепившись в его локоть, Маша зачастила быстро и сбивчиво:
— Ты понимаешь, на что намекал этот Страж? Он же почти прямым текстом заявил про допустимую оправданность жертвы. Я — жертва! Моя смерть может быть оправдана какими-то там весами. Что это значит? Я чудовище? Принесу такие страшные беды, что проще меня прихлопнуть заранее? Он вообще на чьей стороне? И кому теперь доверять? Никому? Как? Когда вы, ради всего святого, пытались забраться в женскую общагу? Зачем?
— Проверить, как работает Зиночкина защита, — пожал плечами Плугов. — Работает. Мы даже не все чары просекли, но наговоры — это и не наша стезя. Что касается менталистики, то там такая точечная настройка под каждого человека, кому обеспечен доступ, что Власов едва не разревелся от зависти. Зиночка гений.
Кажется, тема была для него животрепещущей, — вон сколько слов. Маша уж было решила, что он совсем забыл про ее переживания, но Плугов вдруг погладил ее по голове, неумело пытаясь утешить.
— Что может быть важнее одной жизни? — спросила она и сама же себе ответила: — Все человечество? Научное открытие? Лекарство от смертельной болезни? Но почему я? Никому не мешаю. Никого не трогаю. Наверное, Вечный Страж привык мыслить в государственных масштабах, мы все какие-то мелкие сошки для него…
— Ни одного убийства за всю историю университета, — сказал Плугов. — Конечно, случались несчастные случаи, неудачные эксперименты, но за двести шестьдесят девять лет на территории, которую защищает Вечный Страж, не произошло ни одного убийства. Эй, Маруся, ты же заучка, а это программа первого курса.
— Но ведь это нормально? — растерялась она. — Не убивать в универе? Я хочу сказать, вряд ли нормальные студенты так развлекаются в свободное от учебы время.
Плугов ответил ей таким выразительным взглядом, что Маша заткнулась. И они тихо гуляли до тех пор, пока отведенные им полчаса не закончились и дождь не начался с новой силой.
***
А поздним вечером Маша едва не заорала, увидев, как Лиза невозмутимо заходит в
