Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 - Михаил Северный
В Новый год он золотой,
Блещет что есть мочи,
Никого не мочит,
Даже Дедушка Мороз
Никому не щиплет нос.
На словах «Никого не мочит» безликий хрюкнул, и Андрей закрыл глаза, но выстрела не прозвучало. Пока звучал стих безликий разбрасывал конфетти в разные стороны, маленькие разноцветные частички покрыли пол почти равномерным слоем, попали на стол, на тумбочку, прилипли к белой дверце холодильника и плавали в мойке.
В коридоре кто-то прошелся и на кухню зашёл еще один человек без лица. Они были похожи как близнецы, даже одинакового роста, только капюшоны цветом отличались и у этого было маленькое, почти игрушечное ружье вместо пистолета.
— Что делаете?
— Чай пьем.
— Ну ладно. Я там бабку посыпал, если что. И записку оставил.
— Что написал?
— С Новым Годом, крошка.
Они хрюкнули почти одновременно, как два сошедших с ума поросенка. Сейчас они возьмутся за оружие и пойдут в свою поросячью школу расстреливать свиней, всех кто попадается на дороге. Красных свиней, фашистских свиней, еврейских свиней, старых и молодых хряков, свиней и поросят — пока хватит патронов.
Они хрюкали только им двоим понятной шутке и смотрели на мальчика, все больше и больше вжимающегося в стену. Он уже понимал, что доживает на этом свете последние секунды. Что он больше не увидит мать и отца. Что не вырастет и не купит мотоцикл. Он не будет на нем возить по улицам ночного города красивую девочку и у него не появятся крутые друзья. И последнее, что он слышит это хрюкающий смех двух безликих детоубийц.
Глава 8…Но деньги вперед
1.
— Серебра боишься, упырь? Сразу очухался.
Фома убрал кинжал и проверил узлы на прочность. Подергал там-сям, затянул туже и довольно выдохнул.
— Хорошо. Не сорвёшься. Женька, держись крепче, будем ехать!
Женька дёрнулся просыпаясь и обернулся через плечо. Помотал башкой, соображая где находится, и вдруг побледнел — вспомнил. Взгляд у него был отсутствующий, но голова ещё соображала:
— А что с дедом будет? Его отвязать нужно.
— Поедет так. Волоком, на веревочке. В коляске места нет. Если ты такой добрый, то ноги ему развяжи — пусть бежит. Только смотри, чтобы лысый тебя этими ногами не забил, они же мстительные. Сначала дохлым притворяется, а потом башку с плеч.
— Хорошо.
— Что хорошо? Иди, проверь его.
Женька послушно вылез из коляски и обогнув мотоцикл встал напротив связанного деда. Тот уже пришел в сознание и молча наблюдал за его действиями. Женька замялся и отошёл чуть дальше, потом ещё шаг назад — от деда исходила молчаливая угроза, злобная аура и мужичку было страшно. В конце концов он видел убитых друзей в доме. Фома возился впереди, у фыркающего мотоцикла, что-то крутил у зеркала, но ситуацию контролировал и Женьку не забывал.
— Что там? Живой упырь?
— Да.
— Пытается освободиться?
— Нет.
— Смотрит на тебя?
— Да.
— Не встречайся с ним взглядом. На всякий случай.
Дед вдруг улыбнулся, и Женька вздрогнул. У лысого внезапно были белые, идеально ровные зубы. Тут молодой может позавидовать такому старику, что уже говорить о простых пенсионерах.
— Кажется, я начинаю понимать, почему вас ненавидят.
— Что ты говоришь?
Женька продолжал смотреть в рот деду, а тот продолжал широко улыбаться и смотреть в ответ. Немая сцена длилась пока Фома не газанул, так что мотоцикл взревел и выпустил темную дымную тучу из железной задницы. Дым на мгновение окутал пленника полностью, оставив только белоснежную улыбку и за секунду сгинул.
— Всё нормально?
Дед продолжал улыбаться и смотреть на Женьку.
— Да.
Дед подмигнул.
— Но я бы на всякий случай проверил веревки, а то мало ли что.
— Ты сам не можешь это сделать, помощник сраный? — Фома подошел и посмотрел на деда. Улыбка пропала без следа. «Хитрый, — подумал Женька — Опасный и хитрый.»
Фома проверил веревки ещё раз и посмотрел на Женьку:
— Освободить ему ноги? Пусть пробежится или проедется на жопе?
— Здоровый, — неуверенно пробормотал Женька, — мы как-то в детстве кусок бревна так домой тащили. Не помню зачем это нужно было, молния ударила в осину и оставила несколько обгорелых кусков после себя. Мы как раз на рыбалке были, ехали мимо и увидели. Не помню кто, надумал в деревню притащить один пенёк. То ли столик из него хотел сделать, то ли подарок для растопки кому-то, но факт в том, что мы его цепью обвязали и пристегнули вот также к коляске. Потащили за собой и поначалу все нормально было, мощи хватало вполне. Деревяха волочилась за коляской подпрыгивая на ямках, отлетала то вправо то влево, напрягая водителя и мотоцикл, но ничего страшного не было пока он не раслабился и газу не дал чуть больше, а потом еще больше и еще.
— Короче. Что случилось?
— Как-то этот пень по-особенному выкрутился и подпрыгивая вокруг проносящегося мимо телефонного столба обвился и вцепился в него как поп в крест на пасху. А мотоцикл разогнался уже и сначала цепь натянулась, а потом я это увидел, а потом…
— А потом ты обосрался.
— Ну не без этого. Я пятнадцать лет на мотоцикл не садился, чудом выжил, отделался сотрясением. А Игорёк нет.
— Очень интересный рассказ, но у нас ещё много работы.
Фома достал нож и пленнику его продемонстрировал нагло в лицо ткнул, чуть не отрезав нос:
— Видишь это? Сразу в сердце войдет, если надумаешь хитрить. У нечистых ведь тоже есть сердца? Я не проверял, но может посмотрю, если будешь хитрить.
Он нашёл нужное место в переплетении веревок и одним движением разрезал веревку.
— Встань! Ноги разомни! Бензина жалко тебя по земле тянуть. Займёмся физкультурой.
Дед сидел и смотрел на него снизу вверх.
— Ну? Сам встанешь или помочь?
— Зачем вы это делаете?
Женька сделал ещё шаг назад. Фома открыл рот в изумлении.
— Чего?
Ножом он показал на дом, там еще одиноко светилось окно, пустым взглядом:
— Два трупа! Ты убил двоих наших друзей и спрашиваешь почему? Ты, что совсем отмороженный?
Женька шагнул назад ещё на шаг. Ему было страшно.
— Вызови службы. Тех, кто занимается такими, как я. Вызови и пусть разбираются. Куда ты меня хочешь отвести, старик?
— Ты кого стариком назвал, нечистый? Если
