Первородный. Цена магии - Евгений Валерьевич Решетов
— Как бы не опоздать, — чуть взволнованно выдал Шмидт, энергично поскакав по ступеням. — Это же будет пятно на моей репутации, пусть и не такое большое, как у моего папеньки. Он несколько раз не то, что опаздывал на занятия, а даже прогуливал их, но всё равно стал профессором.
— Выдающийся человек. Вот на таких-то Империя и держится, — иронично улыбнулся я и без всякой задней мысли обернулся.
Как раз в этот миг в холл ввалилась группа из четырёх студентов. Все красные, со сверкающими глазами и быстрым, частым дыханием. Они явно чуть ли не бегом мчались к университету, боясь опоздать. И что самое примечательное среди этой отары был… Герхард! Да, да, тот самый болван фон Браун! Он больше всех сверкал зенками и что-то яростно цедил, потрясая холеным кулачком.
Мой дивно сообразительный мозг тотчас сделал вывод, что эти четверо вахлаков в дорогих одеждах явно мотались к ресторации. Меня они там не обнаружили и вернулись в университет не солоно хлебавши. Логично? Логично.
А ещё логично то, что сама Судьба знатно подшутила надо мной. Оказывается, Герхард сосёт гранит науки в одном со мной университете! И теперь мне точно придётся как-то утрясти наш с ним конфликт. Я же не крыса какая-то, чтобы прятаться от него по углам.
— Ян, пошли. Чего замер? — настойчиво потянул меня за рукав Шмидт.
— Уже иду, — сказал я, решив, что сейчас не время и не место для столкновения с Герхардом.
Однако чёртова Судьба опять наплевала на мои планы и всё вывернула так, словно она ненавидела меня больше, чем Бог черепаху.
Герхарду будто кто-то дал подзатыльник и указал пальцем прямо на меня. Он вскинул башку, и наши взгляды встретились. Тут уж у меня остался лишь один путь. Дабы не прослыть трусом, я до хруста выпрямил плечи, и с брезгливой миной на лице начал спускаться по лестнице.
— Ян, ты куда? — удивлённо выдал Шмидт.
— Надо кое с кем поговорить, — процедил я и подумал, что прежний Ян сейчас бы так стучал зубами от страха, что можно было бы написать новую затейливую мелодию.
Во мне же ярким пламенем горела отвага человека, свято уверенного в том, что ему всё по плечу. Сердце будто бы шептало мне, что даже если меня связанным кинут в омут, то я выплыву оттуда с ящиком сокровищ и десятком большегрудых красавиц-русалок.
— Ого-го! Кажется, Фортуна сегодня ко мне благосклонна! — с грозным ликованием выдохнул фон Браун, полыхнув глазами. — Да это же тот самый негодяй, что оскорбил меня! И он сам идёт ко мне! Надо же. Я по достоинству встречу тебя.
Он раздвинул губы в картинно-дружелюбной улыбке, напоминающей вход в склеп, где желтели тридцать два богатыря и лежала розовая туша освежёванного кита.
Три товарища Герхарда вперились в меня изучающими взглядами. А те студенты, что спешили на занятия, не совладали со своим любопытством и задержались в холле. Их оказалось всего десять экземпляров: шестеро парней и четверо востроглазых, губастых девушек, шушукающихся между собой.
Охранники же вдруг всем составом спешно вышли на свежий воздух, попутно доставая курительные трубки или папиросы.
— Признаться, удивлён, что вы мне так рады, фон Браун, — иронично проговорил я, сойдя с последней ступени. — Мне казалось, что вы больше не захотите видеть меня, после того, как я не дал вам изнасиловать девушку.
Ахнули не только студенты, но и те высокородные черти, что окружали Герхарда. Видимо, он скормил им другую сказочку.
— Что ты несёшь, придурок? — снисходительно усмехнулся фон Браун, сложив руки на груди. — С той девицей всё было по обоюдному согласию. А тебе, простофиле, что-то примерещилось.
— Так может, и вы мне сейчас мерещитесь, сударь лжец? Всё было предельно реально, готов поклясться чем угодно, — выдал я, бесстрашно стоя посреди холла напротив четвёрки аристократов.
А они, между прочим, комплекцией превосходили меня. Да что там комплекцией! Все эти гады явно происходят из высшей аристократии, а значит, у них и магический дар — ого-го какой.
— Ты был под наркотиками. Официант из ресторации рассказал мне, что видел склянку, оставшуюся после тебя в уборной, — мерзко улыбнулся Герхард и довольно сощурился. — И он поведал, что ты хотел скрыть улики, забрав её.
О как! Надо признать, что он хитро крутанул факты, чтобы опорочить меня.
Однако я лишь расхохотался под удивлёнными взглядами студентов-зрителей и снисходительно произнёс:
— Занимательная история, в которую мог поверить только очень недалёкий человек. Что же это получается? Официант заходит в уборную и следит за каждым посетителем? А как иначе он понял, что какая-то там склянка именно моя? Надеюсь, вы, сударь Герхард, сдали его полиции, как извращенца? Или не додумались? А может, даже похвалили, учитывая ваши наклонности?
— Да ты… да ты! — в бешенстве прорычал фон Браун, задохнувшись от накатившей волны обжигающей ярости.
Казалось, что он сейчас бросится на меня. И жизнь моя закончится в столь красивом месте. Хотя почему закончится? Я ведь однажды уже победил его. Правда, в тот раз сыграл роль эффект неожиданности. Но я всё равно не тушевался, несмотря на то, что парень весьма грозно сжимал кулаки.
Костяшки его пальцев аж побелели. Он задышал часто-часто. И его дыхание с хрипами вырывалось из груди, неся с собой мелкие капельки слюны. Костистое лицо перекривилось от гнева, скулы заострились, а помутневшие глаза превратились в две щёлочки, делая его похожим на горгулью.
Фон Бран выглядел настолько отталкивающе, что даже троица его спутников слегка отошла от него. А один из них, длинноволосый блондин, так и вовсе посмотрел на Герхарда со смесью гадливости и осуждения. Мол, дворянин должен уметь держать себя в руках.
Девчонки же из числа зрительниц едва не начали креститься, вытаращенными глазами глядя на фон Брауна.
— Посмотрите на эту зелёную стену, сударь Герхард, — саркастично усмехнулся я, чувствуя, как от накала ситуации обострились все чувства, а по спине бегает неприятный холодок, будто скальпелем щекочущий кожу. — Говорят, зелёный цвет успокаивает.
