Потусторонним вход воспрещён - Екатерина Ландер
— Там две ступеньки, не навернись, — бросил он через плечо с некоторой едва заметной долей превосходства.
Я перешагнул порог. В подвале пахло сырой известкой и плесенью. По ногам дул неприятный сквозняк. Ярослав уверенно направился в темноту.
— Кого мы ищем? Нам разве не на второй этаж?
— Проверяю одну догадку.
Он быстро водил фонарем из стороны в сторону. Взгляд улавливал по бокам от нас голые металлические стеллажи. На полках выстроились друг за другом коллекции гипсовых барельефов, модели черепов и отдельных органов.
Вынырнув из-под стеллажа, мимо нас вприпрыжку пронеслась толстая крыса. Бурый хвост волочился следом. Я шарахнулся. Ярослав невозмутимо проводил зверька взглядом и пошел дальше.
— Кто-то ее спугнул.
— Гнездо хишиг, ворующих сахар и обрывающих телефонные провода? — вспомнил я.
Ярослав качнул головой:
— Было такое дело.
— Название странное.
— Не страннее, чем какой-нибудь «пражский крысарик».
— Ты говорил про видения, Ярик. — Мне хотелось вернуться к волнующей теме. — Они сбываются?
По спине пробежали мурашки. Магия. Метро. Манекены.
— Зависит от нас. Надеюсь, это не сбудется. Мое недавнее, к несчастью, стало явью…
Ярик внезапно затих, направил фонарик на дальнюю стену. Только завязавшееся общение снова оборвалось.
— М-да… — Ярослав аж языком цокнул.
Поперек стены, от пола до потолка, тянулась черная, крошащаяся трещина. Бетонная пыль копилась в складках грубой рогожи, покрывавшей, по всей видимости, кучу мусора. Из-под ткани торчала неподвижная пластиковая рука.
Ярослав шевельнул ее костылем, затем поддел и откинул в сторону угол полотна, высвобождая на свет туловище.
Я вздрогнул. Манекен был один в один как в подземной каморке Мастера кукол. Разве что без звездной накидки и… Я нагнулся, опасливо рассматривая туловище куклы. В груди у нее блестела красно-розовым глянцевая пустота.
— Сердца нет. Может, не полностью собрали? — поделился я соображениями.
— Непохоже.
Ярослав наклонился, нащупал край и резко дернул полог на себя. Облако бетонной взвеси поднялось в воздух, я закашлялся, прикрывая рот и нос рукавом куртки. На полу вповалку лежали пластиковые тела с неестественно выгнутыми руками, ногами и вывернутыми головами. Невидящие глаза стеклянно пялились в пустой потолок.
— Становится интереснее, — пробормотал Ярослав.
Я тяжело сглотнул образовавшийся в горле ком. Вспомнились искусственные клапаны и шестеренки заводного механизма, голос кукольного брата Мастера, похожий на шелест песка.
— Кто же вас сюда притащил?
Я не успел ответить. Над головой раздался далекий пронзительный крик. Только теперь я сообразил, что мы больше не втроем, а вдвоем.
Потому что кричала Марго.
Часть 3. Марго
— Любовь Иоановна, ну что вы? — укоризненно (вот наглец ведь!) произнес Ярик.
Огромная тетка-сторож в форменной кепке с козырьком недоуменно пожала крутыми плечами:
— Нет, я не поняла, вы чего хотели? Фабрика пустая, у меня обход, захожу в кабинет, а тут эта! Стоит, в стену пялится. Подумала, опять воры!
— Хватать-то зачем? — проворчала я, потирая ушибленное плечо.
Первым на мой крик прибежал Василий. Ярик припрыгал минуту спустя, запыхавшийся и тревожный.
Краски и инструменты теперь были в беспорядке разбросаны под ногами. В суматохе мы сбили с подставки еще не закрепленную модель человеческого скелета в полный рост, и теперь россыпь косточек валялась на полу по всей комнате. Белые на черном.
«Этот город построен на костях. Смирись с его правилами», — вспомнились слова Ярика.
— Опять? Что значит «опять»?
В свете фонаря, который сторожиха переводила поочередно с нас на разгромленную мастерскую, лицо Ярослава казалось восковым. Наверное, услышь я свой крик со стороны, тоже перепугалась. Но парень быстро взял ситуацию в свои руки. Наклонившись, ловко подхватил пенопластовый барельеф и вернул на стол к остальным.
Я очнулась и кинулась собирать разлетевшиеся принадлежности для рисования. Вася пододвинул пустое ведро и принялся складывать в него детали скелета.
— Я искала вас, куда вы провалились? — прошипела я.
Василий смущенно мигнул, но ответить не успел.
— Это не наши приятели, посмотри? — позвал его Ярослав.
Гремя ведром с костями, Вася поднялся. Ярослав стоял в стороне и внимательно вглядывался — нет, не в лицо — во внутренности манекена: одного из тех, что немым строем по-прежнему стояли на своих местах.
Я торопливо сгребла в стакан кисточки для рисования и тоже приблизилась к ребятам. При ближайшем рассмотрении манекены оказались более неприятными и зловещими: раскрашенные розоватые и серые внутренности теснили друг друга во вскрытых телах кукол, при этом гладкие лица с горделивым, но безучастным выражением смотрели в одну сторону.
— Не хватает только красных пионерских галстуков, — хихикнула я малость нервно. Впечатления шутка, однако, не произвела.
— Видишь? Сердца нет, — произнес Ярослав.
— Вижу.
Вася колупнул пальцем края круглой, размером со сжатый кулак, полости в груди куклы.
— Почему в полный рост, а не только туловище? — проговорил он рассеянно.
— Для реалистичности, — хмуро отозвалась пожилая Любовь Иванна (или вправду Иоановна?), о которой я почти успела забыть.
Теперь сторожиха выглядела растерянной. И еще слегка оглушенной. Она явно не понимала, что с нами делать: на воров мелкая девчонка и два субтильных парня, один из которых с костылем, не тянули.
— Попрошу вас на выход, молодые люди. — Сторожиха деловито подбоченилась и стала аккуратно притеснять нас к выходу.
— Но…
Я скосила глаза на зеркало, куда скользнул Потусторонний. В нем отражалась противоположная стена, оттого казалось, что это не гладкая поверхность вовсе, а узкий проход, как вентиляция. Я подошла, дотронулась пальцами до прохладного стекла и лишь тогда различила себя в мутной амальгамной глубине.
— Иначе я вызываю полицию, — веско, хоть и не слишком решительно, добавила Любовь Иванна.
— Любовь Иоановна, не выдумывайте, — запротестовал Ярик.
— Давай-давай, Ярослав. Я тебе не Вадим Саныч. Моду взяли — шляться где вздумается.
Отпугивая темноту фонариками, мы двинулись в обратном направлении, к лестнице. Отчасти я даже была рада окончанию визита. Сторожиха шла позади, я слышала ее сопение.
— Ты зачем сюда свернула? — тронул меня за рукав Вася.
— Я услышала голоса, — шепнула я. — В комнате. А потом увидела Потустороннего.
— Что? Здесь еще кто-то остался? — снова всполошилась Любовь Иванна. Остроты слуха ей было не занимать. Ярик приложил палец к губам и сделал страшные глаза.
— Да никого здесь больше нет, — поспешил успокоить он. — Только мы. Кстати, почему? Что у вас с электричеством? Давно так?
Мы вернулись к проходной. Любовь Иванна бросила на стол фонарик, взяла пачку сигарет, облегченно задымила, стоя под козырьком крыльца. Я следила за сменой настроений на ее лице: от обескураженного непонимания до благостной лени. Заметив, что мы не спускаем с нее глаз, Любовь Иванна выдохнула дым в бледное, густое, как йогурт, небо.
— С позавчера, — неохотно сказала она и тряхнула головой с волосами цвета немытой моркови. Черная униформа плотно обхватывала ее пышную фигуру. — Я-то думала, устроюсь где потише, поработаю. Все равно лучше, чем на пенсии. Позавчера сижу на проходной, никого не трогаю, в мастерских уже никого нет. И вдруг здание ка-а-ак тряхнет! По стенам гул прошел. Грешным делом сначала подумала — новый теракт в метро. [27] Время ведь неспокойное. А тут под землей туннель где-то. Электричество выбило почти по всему предприятию. Ну, наверное, авария. Звоню начальству. Стали проверять помещения и обнаружили, что склад, где хранились учебные манекены, обнесли.
— Какие именно манекены? — спросил Ярик.
— Обыкновенные, ростовые. С руками, ногами и внутренними органами. Да вон как в мастерской.
Парень понимающе кивнул:
— А дальше?
— А что? — Любовь Иванна ловко наклонилась и затушила окурок о край жестяной банки-пепельницы. — Камер нет. Кому могла понадобиться такая прорва кукол, никто не знает. Электричеству капут, работать никто не может. Начальство всех отправило по домам, пока не выяснят, в чем дело. С позавчера и сидят все без работы.
— С позавчера? — переспросил Ярик с непонятным выражением.
— Позавчера, — кивнула охранница. — В ночи.
— Позавчера ночью мы были у Гавани, — пробормотал Ярослав еле слышно. И сказал громче: — И трещины в земле тогда же появились?
Ярик кивнул на вздыбившийся асфальт возле входа в здание. Длинная витиеватая трещина, похожая на рисунок ударяющей молнии, тянулась из-под фундамента фабрики. Стена над ней раскололась, обнажив бурую кирпичную кладку. Пласты упавшей штукатурки валялись тут же.
— Без понятия. Все древнее день
