Дочь врага Российской империи. Гимназистка - Василиса Мельницкая
— А, Тонечка! Я же говорила, что все получится. Яра с радостью уступила мне комнату.
Тонечка? Я споткнулась о верхнюю ступеньку и чуть не упала, услышав нарочито-веселый голос Клавдии. Это она так к хозяйке дома обращается?
— Ты не забудь, освободи ванную комнату от чужих вещей. Я не могу ее с кем-то делить, это негигиенично, — продолжила Клавдия.
Она еще и «тыкает» женщине, которая намного старше ее⁈
— Так! — Я решительно отодвинула в сторону Антонину Юрьевну, застывшую на пороге комнаты сусликом. — Во-первых, комнату я не уступала, ты ее нагло захватила. Во-вторых… Клава, где тебя манерам обучали? Похоже нигде , потому как их попросту нет!
Вытаращившись на меня, Клавдия открыла рот, закрыла… и разрыдалась.
— Какие вы злы-ы-ые! — проскулила она. — Я тетушке пожа-а-алуюсь! Только приехала, а меня уже обижа-а-ают!
Смотреть на это было противно. Притворная истерика не вызывала жалости ни у меня, ни у Антонины Юрьевны. Однако я заметила, что у хозяйки дома дергается уголок рта.
— Интересно, и что же ты скажешь? — спросила я громко. — Ты ворвалась в чужую комнату, перевернула чужие вещи… Кстати, я еще проверю, не пропало ли чего. Вдруг ты воровка?
— Да как… как ты смеешь! — завизжала Клавдия, позабыв о слезах.
Ее белое, усыпанное веснушками лицо, приобрело свекольный оттенок. Он плохо гармонировал с оттенком волос — не золотисто-рыжим, как у меня, а морковно-оранжевым. Кудряшки гневно тряслись, и на миг мне показалось, что вместо головы у Клавдии корнеплод с пожухлой ботвой.
«Только не это! Держи силу в руках, Яра!» — приказала я себе.
— Послушайте, барышня. — Антонина Юрьевна, наконец, отмерла. — Я уже объясняла вам, что с опекуном Яромилы подписан договор на отдельную комнату, плата за нее выше, чем за двухместную, и я никак не могу позволить вам…
— Я скажу тете, что по дому бегают тараканы! — выпалила Клавдия. — И лицензию отзовут!
— И кто же тетя? — поинтересовалась я насмешливо. — Начальница санэпидемстанции?
— Директриса гимназии! — с торжеством объявила Клавдия.
Ах, вот оно что… Вот откуда эта уверенность, что все сойдет с рук. И вот почему Антонина Юрьевна нервничает.
— Но это неправда, — запротестовала она.
— Кому тетя поверит? Мне, разумеется!
— Это навряд ли, — произнесла я. — Я добьюсь справедливого расследования, и тебя накажут за ложь.
— Да кто ты такая! — фыркнула Клавдия.
— Мне покровительствует император, — брякнула я. — Хочешь проверить, правда ли это?
Антонина Юрьевна сдавленно охнула. Клавдия застыла, приоткрыв рот. Как ни странно, но блефовать меня учила все та же Лариса Васильевна. Между мной и императором иная связь, но ведь она есть.
— Предлагаю уладить конфликт миром, — продолжила я, пользуясь тем, что Клавдия дезориентирована. — Я уступлю тебе комнату, но при определенных условиях.
— Каких еще условиях? — вскинулась Клавдия.
Я могла бы ее дожать, выкинуть из комнаты, но пожалела Антонину Юрьевну. Эта мерзкая нахалка продолжит на ней отыгрываться, как только придет в себя. Если же ей немного уступить… не без собственной выгоды, разумеется…
— Первое. Ты выплачиваешь мне разницу за аренду. Сумму Антонина Юрьевна тебе скажет.
— Это справедливо, — нехотя признала Клавдия.
Еще как! Для меня деньги лишними не будут.
— Второе. Ты забываешь о личной ванной комнате. Если ты настолько брезглива, то переезжай. Уверена, тетя поможет тебе найти отдельное жилье.
Клавдия скисла. Я не ошиблась, покровительство тетки-директрисы — такой же блеф, как мои слова об императоре.
— Ладно, — пробурчала она.
— Третье. Ты обращаешься к Антонине Юрьевне и членам ее семьи вежливо и на «вы». Не думаю, что твоя тетя обрадуется, если узнает, что ее племянница дурно воспитана.
Я забила последний гвоздь, лихорадочно соображая, не упустила ли чего. Впрочем, с Клавдии хватит этого. Врага я себе нажила, а дальше… по обстоятельствам.
— Вещи забери! — рыкнула Клавдия, пиная ногой постельное белье.
Я подняла с пола сумку, Антонина Юрьевна сгребла кучу в охапку… И дверь за нами захлопнулась с оглушительным треском.
— Куда? — спросила я.
Антонина Юрьевна поспешно указала мне на соседнюю дверь.
— Ярочка, я белье чистое принесу. Ты проходи, увидишь, где свободно.
Комната оказалась больше предыдущей, но ненамного. Здесь с трудом умещался двойной комплект мебели: два стола, две кровати, два трюмо.
— А… шкафа нет? — спросила я.
— Здесь есть гардеробная комната. — Антонина Юрьевна толкнула неприметную дверцу.
Ого! Это даже лучше шкафа, учитывая, что половина этой комнаты пустовала.
— Ярочка, и все же… ты уверена? — Антонина Юрьевна взглянула на меня с сомнением. — Николай Петрович хотел, чтобы ты жила отдельно.
— Да ладно, — отмахнулась я. — Проблем меньше. А то у этой дуры ума хватит в дом тараканов напустить.
Нас с Антониной Юрьевной синхронно передернуло.
— А если она, и правда, тете… пожалуется? — предположила Антонина Юрьевна.
— Может, директриса и ее тетя, но определенно не родная. Какая-нибудь дальняя родственница. Настолько дальняя, что племянницу в своем доме не поселила. Не переживайте, Антонина Юрьевна, все будет в порядке.
— А… император? — перейдя на шепот, поинтересовалась она.
— Должна же я была что-то эдакое сказать, — таким же шепотом ответила я.
— Ох, Яра…
— Вы лучше расскажите, кто здесь живет, — хмыкнула я.
— Соня — хорошая девочка…
Похоже, у Антонины Юрьевны все были хорошими, если соблюдали ее нехитрые правила. И в личную жизнь постоялиц она не лезла. Я узнала лишь имя, Софья Ильинична Артамонова. И сословие — купеческое. Остальное — вежливая, прилежная, тихая, скромная — подлежало сомнению, так как в тихом омуте могут и черти водиться, а вести себя прилично в присутствии хозяйки дома как бы логично.
Оставалось надеяться, что с соседкой по комнате мы поладим.
Следующим утром Клавдия убедительно доказала, что обид не прощает. Она закрылась в ванной комнате на два часа, вполне успешно помешав моим планам посетить гимназию до того, как за мной приедет Бестужев. Еще полчаса мне пришлось вытирать воду с пола. Убирать за собой поросенок Клава отказалась наотрез, а мне не хотелось заниматься ее воспитанием. Вернутся старшие девочки, и посмотрим, как она будет себя вести.
Искушение воспользоваться даром, чтобы
