Прятки в облаках - Тата Алатова
— Молодой человек, — Дина с небрежной самоуверенностью свела руками колени Дымова, — ну что же вы никак не запомните. Порядочные девушки так ноги не раздвигают.
Он покорно замер в том положении, в которое его привели. Так и сидел, сгорбившись.
— Дин, а Лена тебе про отца ничего не рассказывала? — спросила Маша.
— Он, кажется, известный писатель, — равнодушно пожала плечами Дина, не удивившись вопросу. — Вечно витает в своих мыслях, не обращая внимания на семью, быт и прочее. Боже, какие глупости мне приходится выслушивать, — она скорчила милую рожицу, — как будто одна спальня на двоих — это что-то вроде исповедальни… Ах да, вспомнила, в детстве Мартынова подожгла письменный стол со всеми бумагами, чтобы отец перестал все время писать и поиграл с ней.
— Помогло? — отстраненно уточнил Лиза-Дымов, игнорируя торжество на Машином лице.
— Конечно. Ленку поставили в угол, и больше она спичками не баловалась, чему я, признаться, очень рада. Не хватало еще, чтобы она подожгла мой гардероб, которому я уделяю куда больше внимания, чем этой истеричке. А теперь прошу прощения, Вера Викторовна задала нам такую домашку о нарушенной причинности в пространстве-времени…
— О, — Лиза-Дымов поднялся на ноги, уступая ей дорогу, — Вера Викторовна все же против путешествий во времени?
Дина одарила его благосклонной улыбкой.
— Полагаю, гражданин охранничек тоже учился в нашем универе? — мурлыкнула она. — У вас на боевке и классические теории Эйнштейна преподавали?
— У нас на боевке?
— Ну не на лингвистике же учат барышень от душегубов защищать.
— Конечно-конечно, — опомнился он.
Ох, не выходил из Циркуля тайный агент, хоть что делай.
Улыбнувшись своим мыслям, Дина поправила лямку сарафана на плече Дымова.
— Лизонька, — ее голос стал совсем вкрадчивым, — удивительная у вас все-таки маскировка. Очень натуралистичная. А вот подготовка хромает. Чтобы достоверно изображать женщину, нас надо понимать… любить… нами надо обладать.
Ее голос опустился до шепота.
Машу как будто кипятком окатили: так порочно, грязно, откровенно все это выглядело. Пошлейшая сцена соблазнения, свидетелем которой ей вовсе не хотелось быть.
Лиза-Дымов, едва побледнев, осторожно отвел от себя руку Дины.
— Я учту, — сухо проговорил он, — спасибо за совет.
Легко и весело рассмеявшись, Дина подмигнула ему и пошла наверх, покачивая бедрами.
— Ух, — выдохнула Маша, стоило двери за ней мягко прикрыться.
Лиза-Дымов нервно дернул плечом.
— За годы моей преподавательской деятельности, — отрывисто бросил он, — случались и куда более неприятные казусы. Мария, я бы не отказался покинуть наконец эту лестницу, как вы на это смотрите?
— Отправимся к Вечному Стражу?
— Конечно, — он устало потер лоб. — Да, полагаю, так мы и сделаем.
Олень Васенька ждал их на улице перед входом в общежитие. Быстро перебирая тонкими прозрачными ногами, он повел их в глубину парка, где уже сгущалась ночь. Зиночка расщедрилась на крупные звезды и потрясающий розовый закат, однако красоты пейзажа Машу сейчас занимали меньше всего.
Лена Мартынова училась на ментально-когнитивном, именно она отправила Машу к Власову и Плугову, но это ничего не значило. Ведь Лена точно знала, что видения невозможно отследить, и чувствовала себя в безопасности. А в том, что она способна напасть на человека, Маша не сомневалась: запустила же Лена в Вечного Стража табуретом.
Все, все сходилось!
Маша так старательно убеждала себя в виновности злюки Мартыновой, что даже не заметила, как вокруг сгустился густой, пронизывающий холодом туман.
Вечный Страж материализовался у них на пути вроде как из этого тумана: закутанная в грязно-белый саван фигура, пахнущая землей и плесенью. Ни тебе колец, ни орденов, ни париков — в этот раз Иван Иванович явился по-домашнему, не утруждая себя парадным видом.
От увиденного Маша остолбенела, а вот Лиза-Дымов, кажется, не удивился.
— Добрый вечер, — спокойно сказал он. — У нас новости.
Пока он коротко и четко пересказывал про «Аламнею», Маша изо всех сил старалась дышать как можно реже, сдерживая дрожь от холодного зябкого тумана.
Иван Иванович слушал молча, а потом спросил:
— Правильно ли я разумею, Сергей Сергеевич, что девице Мартыновой потребно убить абы кого, лишь бы как в книжке?
— Теория такова.
— Глупость, — отмахнулся Вечный Страж, и Маша подпрыгнула от этой категоричности. Да почему? Такая хорошая версия!
— Действительно? — с прежней невозмутимостью откликнулся Дымов.
— Ступайте, — прогнал их Вечный Страж, — а я навещу Мартынову, постращаю ее на всякий случай. Но больно уж сомнительно, так и знайте.
Фигура в саване растаяла клочками тумана. Сразу стало теплее, а воздух посвежел. Маша жадно набрала его полную грудь, закашлялась и возмутилась:
— Сомнительно? Глупость? Да чем ему Мартынова не угодила?
— Если жертва неважна, если Лена действительно хотела лишь сымитировать схему преступления из книги отца, то почему она выбрала именно вас? — проговорил Дымов, разворачиваясь обратно к общаге.
Маша поспешила за ним:
— Я жалкая заучка, на которую никто не обращает внимания!
— Примериваете на себя виктимность?
— Что?
— Если бы мне требовалось зарезать какую-нибудь студентку, любую, то при всем богатстве выбора я бы ни за что, никогда не остановился на вас, Рябова.
Она подумала.
— Из-за отца?
— Из-за всех членов вашей семьи. Они будут преследовать убийцу, как стая адских гончих, никогда не сойдут со следа, не оставят поиски и не остановятся, пока не отомстят.
Разочарование было сильным. Маша сглотнула его, как холодную и склизкую манную кашу:
— Это значит, что кому-то надо убить именно меня? Это значит, что книга про Аламнею тут ни при чем?
— Я не знаю, — мягко произнес Дымов.
***
В общагу они вернулись притихшими и усталыми.
Вика уже готовилась ко сну, валялась в пижаме на кровати с откинутым балдахином, с кем-то активно переписывалась в телефоне.
Аня корпела над домашкой.
— Где вы ходите, — проворчала она, — ночь на дворе.
Маша посмотрела на нее и похолодела от ужаса: учеба! Домашка! Она даже не бралась на нее!
— Ой-ой! — вырвалось у нее. — Завтра же механика!
И она бросилась к своим тетрадкам и чертежам, мигом позабыв и о Дымове, и о Вечном Страже, и о Лене Мартыновой, которая то ли убийца, а то ли честный человек, пусть и не слишком приятный.
— Рябова, Рябова, — Вика потрясла телефоном, — ты уже слышала, да?
