Прятки в облаках - Тата Алатова
На кухне красавица Дина грызла чипсы, пила кофе и читала книжку, небрежно покачивая туфлей на длиннющем каблуке.
— Доброе утро, — бодро воскликнула она. Любопытная Маша торопливо взглянула на обложку и вздрогнула: Мурат Мартынов, «За что убили Аламнею». Именно об этом детективе ей накануне рассказала Катя Тартышева.
— Какой любопытный выбор литературы, — заметил глазастый Лиза-Дымов и по-хозяйски включил чайник. Кажется, он уже неплохо освоился на общажной кухне.
Дина хмыкнула.
— Между прочим, — напомнила она ехидно, — именно я делю комнату с предполагаемой убийцей. Конечно, Катька нашептала мне свои умозаключения. Мол, Ленка собирается прирезать тебя, Машка, чтобы доказать что-то отцу… Чушь собачья, — заключила она равнодушно. — Но книга ничего такая, бодрая.
— Где ты успела ее раздобыть? — подозрительно спросила Маша, которой теперь повсюду мерещились опасности и враги.
— Так у Катьки и одолжила. Наша ворона такая ворона: пудрит нам головы всякой словесной эквилибристикой, а сама пошлые романчики почитывает. Сплошная показуха все эти черные одеяния, пафосные завихрения, а в голове пусто.
Хмыкнув, Лиза-Дымов засыпал чай в заварочник и достал из объемного цветастого рюкзака, с которым нынче не расставался (ведь там был драгоценный артефакт-зеркало) две булочки. Одну протянул Маше.
— А мне булочку? — тут же спросила Дина, с интересом его разглядывая.
— Ехиднам булочки не полагаются, — несколько нервно отгрызнулся он. Как бы Циркуль ни прикидывался битым жизнью преподом, Дина его все-таки выводила из душевного равновесия — и своей проницательностью, и своим нахальством, и своей фривольностью.
— Ах-ах, какая жалость, — нисколько не расстроившись, протянула она.
Маша, вздыхая над собственной простоватостью, разломила свою булочку пополам и протянула половинку Дине. Та, кажется, удивилась, но отказываться не стала, с удовольствием надкусила сладкое тесто со сгущенкой, а потом закусила острыми чипсами. Вот, мелькнула у Маши в голове недобрая мысль, и в личной жизни Дина такая же всеядная. Немедленно устыдившись такому злопыхательству, она торопливо метнулась к сушилке за кружками.
— Что у вас такое в бауле? Кирпичи при себе таскаете? Это ваше секретное оружие, господин охранник? — Дина все никак не отставала от Дымова. Не давал он ей покоя, и все тут.
— Ты же потомственная гадалка, — улыбнулся он, — вот и ответь сама на свой вопрос.
Ее глаза недобро сузились: эти слова явно пришлись Дине не по нутру.
— Много бы ты понимал, — буркнула она, — настоящее гадание — это не какая-то там кофейная гуща и прочая ересь, а аналитика, помноженная на серьезный объем данных.
— Говорят, — продолжал Дымов, который, кажется, твердо был намерен узнать девочек как можно лучше, — что у твоей легендарной бабки, Антонины Лериной, была целая тетрадь с формулами и расчетами… Да только она сожгла ее перед самой своей смертью, ничегошеньки потомкам не оставила.
— Говорят? — переспросила Дина язвительно. — Да об этом даже в школьных учебниках написано. А что, господин охранничек, у тебя нет великих предков, чужими интересуешься?
Маша поставила перед Лизой-Дымовым, вальяжно развалившимся на стуле, кружку с дымящимся чаем. Он улыбнулся ей, а потом поменял их булочки: взял себе половинку, а Маше подвинул целую.
Она отчего-то смутилась — наверное, потому, что Дина не спускала с них глаз.
— Нету, — легко согласился Дымов, — с предками мне повезло куда меньше, чем вам, девочки.
— Ну, может с потомками получше выйдет, — безо всякой доброжелательности пожелала ему Дина. — Сколько тебе лет? У тебя есть дети? Как жена относится к тому, что ты отираешься в женской общаге?
— Детей трое, — с дурашливой улыбкой отрапортовал он, — жена не ревнивая. Ты спрашивай, не стесняйся, расскажу все без утайки.
Дина раздраженно закатила глаза и снова уткнулась в книжку, а Дымов торопливо допил чай, проскороговорил «еще увидимся, Машка» и умчался на преподскую десятиминутку, доедая булочку на ходу.
***
Так и получилось, что Маша вышла из общаги вместе с Диной. На улице уже маячили Плугов и Власов, светлые длинные волосы последнего романтично развевались на ветру.
— Батюшки, — процедила Дина, — и эти, что ли, по твою душу?
— Привет-привет, — Власов замахал руками с энтузиазмом Робинзона Крузо, завидевшего корабль в открытом море. — Лерина, ты чего такая кислая с утра? День-то сегодня какой прекрасный, четверг!
— И что в нем прекрасного? — сухо уточнила она.
— А у нас сегодня испытания… Такая сложная штука… — начал было объяснять он, но Дина не стала слушать, только пробурчала что-то невразумительное и ускорила шаг.
Власов тут же погрустнел, посмотрел ей вслед и громко застонал.
— Красивая она все-таки, да, Вовк? Аж сердце сразу: курлык-курлык!
Молчаливый Плугов только плечом дернул.
— Какие еще испытания? — настороженно спросила Маша, но у Власова не было желания ей что-то рассказывать. Она же не красотка Дина, перед ней же неинтересно хвост распускать.
— Да так, всякое-разное, — неопределенно отозвался он. — Пошли быстрее, ветрено.
Она немедленно приуныла, ощутив себя обузой. Плугов неожиданно подмигнул ей.
— Не обращай внимания, — сказал он. — Тоха просто волнуется. Он всегда сам не свой, когда мы проект финалим.
— Да все нормально будет, — громко заверил сам себя Власов. — Первый раз, что ли… Главное, чтобы Пахомыч нас не накрыл, а то у него от злости усы аж дыбом встают, будто в них двести двадцать зарядили.
— Как это — чтобы Пахомыч не накрыл? — еще больше перепугалась Маша. — Ваш декан не знает, чем вы занимаетесь, что ли?
— Да так, частная подработка.
— Мудро с твоей стороны было кричать об этом при Лериной, — отстраненно заметил Плугов, — она же любимица Бесполезняк.
— Да она же бесполезная, недаром Бесполезняк. Старушке на все плевать, кроме своей драгоценной теории времени. Взорви мы универ, она и не заметит.
— Не надо взрывать универ, — попросила Маша, — мне тут еще красный диплом получать.
— Не переживай, Маруся, — Власов по-свойски обнял ее за плечи, — все как-нибудь обойдется. У тебя же сегодня всего три пары? Костян встретит тебя после.
— Какой Костян? Мой брат Костян?
— Ну да, у нас-то дела, а у Циркуля еще лабораторка потом.
— Стоп, — Маша
