Незримый враг - Екатерина Соболь
– Еще какая гарантия! В то утро, когда Лиззи ушла на ярмарку, я так за нее переживала, а Лиам меня утешал. Ты был со мной, скажи им!
Она встряхнула руку Лиама, и тот неуверенно кивнул, не отводя от хозяйки влюбленного взгляда. Нэнси глубоко шокировала меня своим поведением, но я вынужден был признать, что сейчас, полная жизни, она выглядела даже привлекательнее, чем раньше. Я окончательно развалился в кресле, вытянув ноги. Все равно приличия, похоже, никого в этой комнате не волнуют.
– Зачем вы себя за англичанина выдаете? – сурово спросил я у Лиама. – Это подозрительно.
Я глянул на Молли, ища поддержки, – приятнее было бы осуждать этих двоих вместе с ней, – но Молли смотрела на Лиама и Нэнси так, будто на ее глазах сбылась мечта. Я раздраженно выдохнул. Ну конечно, она же крестьянка, история про головокружительное возвышение простолюдина обязана была ей понравиться!
– Ее отец – любитель всего британского. – Лиам глянул на меня, вздрогнул и тут же отвел взгляд. – Я обычный парень, родители баранов разводят. Но однажды я увидел Нэнси, когда они с сестрой и компаньонкой в парке гуляли. Наши глаза встретились, и я сразу ее полюбил. – Взгляд его мечтательно затуманился. – Она – как прекрасная лимонная роза! Я на все был готов, чтобы к ним в дом устроиться, даже акцент изобразил, – на прошлой работе его наслушался. И не прогадал, англичанина сразу на работу приняли.
– Наверное, сложно решить, в кого влюбиться, когда встречаешь на прогулке сестер-близняшек, – не удержался я: не мог простить Лиаму то, что он со мной сделал.
– Вы что, они совсем разные! – запальчиво ответил Лиам. – Никто бы не перепутал. Элизабет – спокойная и тихая, а Нэнси – дерзкая, бесстрашная, ей все нипочем!
Я подобрался, как гончая, учуявшая зайца, и мягко спросил:
– Бесстрашная… Мисс Нэнси, вы сказали, что в то утро сходили с ума от тревоги за Элизабет. Но почему? Она ведь просто пошла на ярмарку.
Лиам и Нэнси переглянулись, но не сказали ни слова.
– Слушайте, – вмешалась Молли. – Да, мистер жутко выглядит и иногда ведет себя как придурок, но он добрый и храбрый джентльмен. Он хочет помочь и никому вас не выдаст, уж я его знаю. Расскажите нам все, что уж теперь скрывать? Это ради Элизабет. Мы двое были последними, кого она видела перед смертью, так что мы вроде как в долгу перед ней.
Я хранил молчание. Меня раздирали чувства огромной силы: возмущение, что я иногда, видите ли, жутко выгляжу и веду себя как придурок (когда это я так себя вел?!), восторг, что я «добрый и храбрый», а также нечто невыразимое от слов «уж я его знаю».
– Вдруг эти двое вправду найдут того, кто убил Элизабет? – прошептал Лиам и встряхнул руку Нэнси. – Ты должна им рассказать.
Нэнси в ответ полыхнула в его сторону яростным предупреждающим взглядом – ну надо же, какие шипы у этой нежной розы! Но Лиам настаивал:
– Расскажи им про виконта. Про то, что вы сделали!
Нэнси молчала. Глаза у нее бегали, на щеках проступили красные пятна. Интересно, она злится, напугана или все разом?
– Отец помешан на титулах и англичанах, – наконец начала Нэнси, невидяще глядя перед собой. – Два года назад – Лиам тут еще не работал – к нам стал ходить противнейший тип, виконт Девон. Старый ехидный британец, руки ледяные. Ему приглянулась Лиззи, а нам едва семнадцать исполнилось! Отец был, конечно, в восторге. Твердил, как обычно: «Такой брак – честь, мы достойны всего лучшего» и так далее. – Нэнси закрыла лицо руками. – Лиззи робкая, она не смела спорить. А я однажды увидела, как виконт хватает ее за руки и пытается поцеловать своим ужасным старым ртом. Я вбежала в комнату и вцепилась в него. Толкала его, била – он был крупный, зато я – в ярости. Но… – Голос у нее дрогнул. – Я дернула его за волосы слишком сильно. Он ударился виском об угол камина и упал замертво. Лиззи закричала, прибежал отец, увидел и… Папе никогда этого не простили бы, а меня повесили бы!
Она вытащила из-под манжеты платочек. Даже на расстоянии ее руки казались ледяными. Я ждал продолжения, но тишина затянулась, и вместо Нэнси заговорил Лиам.
– Нэнси давно мне во всем призналась. Слуги втайне презирают барона за то, что он помог англичанам взять город, и в тот вечер кто-то из них, наверное, услышал крики, подглядел и помчался за констеблем. – Лиам криво усмехнулся. – Воспользовались шансом отомстить барону за Дублин.
– Отец с констеблем долго говорили в той комнате, где лежал убитый старик, – подхватила Нэнси, комкая платок. – А потом констебль ушел, забрав тело, папа обнял нас с Лиззи и сказал: «Я все решил, не волнуйтесь». Слуги, конечно, друг другу разболтали, но я… Я, признаться, подала отцу идею. – Нэнси потупилась. – Он созвал их и в три раза поднял им жалованье. Теперь они лишились бы хороших денег, если бы подставили отца и кому-то рассказали про виконта. К тому же убитый был англичанин, да еще богатый, так что…
О, ну конечно, такого не жалко! Я выдохнул, только сейчас заметив, как отчаянно вцепился здоровой рукой в подлокотник. Раньше я думал, что титул защищает от неприятностей, но не тут-то было. Я и мои родители, леди Бланш с мужем, Гарольд Ньютаун, теперь еще барон Дигсби и старый виконт – все прожили жизнь, полную потерь и несчастий.
– Мы с Лиззи первое время спать не могли от страха, – хрипло продолжила Нэнси. – Потом успокоились. Отец и тот констебль пустили слух, что жених Лиззи уехал обратно в Британию. Семьи у виконта не было, я даже не знаю, искал ли его кто-нибудь. Конечно, мне жаль, что я это сделала, но я же… я спасла сестру! Потом появился Лиам, и мы с ним друг друга полюбили. А вчера… – Голос у Нэнси сорвался. Молли обняла ее, усадила на край кровати, и Нэнси благодарно привалилась к ней. – Вчера Лиззи получила какое-то письмо и ужасно испугалась. Мне не показала, хоть мы всегда всем делились. А сегодня утром она пропала. Ушла, не сказав мне куда! Я стала искать в ее вещах что-нибудь, что подсказало бы мне разгадку. И нашла письмо.
Нэнси встала и подошла к письменному столу, а я только сейчас по-настоящему заметил обстановку комнаты. Мне еще не доводилось бывать в девичьей спальне. Изящная комната: светлые обои, светлая мебель, широкая кровать под легким пологом. Наверное, они с Элизабет спали в ней вместе, как часто делают сестры. И теплее зимой, и есть с кем поговорить. Я представил, как горевал бы, лишившись
