Адвокат Империи 7 - Ник Фабер
— Доброе, Саша, — отозвалась она. — Нет. Когда я пришла, её не было.
Поморщился и, скомкав бумажку, отправил её метким броском в ближайшую урну.
— Достало. Каждый раз одно и тоже, — проворчал я, подходя к своему столу.
— Слушай, чего тебя это так бесит? Вроде же безобидная ерунда.
— Хотел бы я тебе сказать, — вздохнул я. — Наверное, это мои внутренние противоречия.
— В каком смысле?
— Видела надпись?
— Оставь надежду всяк сюда входящий, — хмыкнула она и улыбнулась. — Да. Кто-то большой поклонник латыни.
— Как будто наш отдел какая-то выгребная яма, — я скривился. — Нас должны уважать! Может, не бояться, но…
— Ну, это вряд ли, — Лазарева откинулась в кресле, закинув одну стройную ножку на другую. — Мы не приносим прибыли для компании. Вот нас и не берут в расчет. Отделы, подобные нашему, вообще существуют только благодаря желанию фирмы выставить себя в лучшем свете.
— Не всё в этом мире измеряется деньгами, — пожал я плечами. — Давай будем честны. Сколько средств фирма потратила на все наши дела за последние два месяца? Да они за один приём по случаю сделки с Румянцевым потратили больше. А ведь могли бы…
— Что?
— Отдать нам, — даже не пытаясь скрыть свою жадность, сказал я. — Побольше ресурсов бы нам не помешало. В деле с Уткиным мы это доказали.
Услышав это, она округлила глазки и прикрыла рот ладошкой.
— О, боже! Адвокат-идеалист! Не думала, что услышу это от тебя.
— От меня вообще много чего можно услышать, — я усмехнулся. — Я личность разносторонняя.
— Да я уже поняла. И всё-таки? Чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы мир мне в ноги кланялся, — отмазался я, но, разумеется, она мне не поверила.
— Врёшь. Ты не такой.
— Вру, — не стал я спорить и улыбнулся. — Но тот факт, что какая-то засранка продолжает издеваться над нами, меня бесит.
— Стоп, засранка? — удивилась Лазарева. — Это девушка?
— Ага. Кажется, я один раз видел её, но не уверен, что это именно она клеит эти штуки.
Посмотрев на свой стол, вздохнул и выкинул лишние мысли из головы.
— Ладно. К чёрту. Пора работать. Что там по нашему делу?
То самое, которое передал нам Роман. Признаюсь, не очень мне хотелось за него браться. По крайней мере на первый взгляд.
Приют для трудных подростков «Светлый путь». Принадлежал и спонсировался семьёй барона Немирова. Вот кто станет нашим противником и целью в этом деле. Но для начала немного о клиентке.
Елизавета Котова. Девятнадцать лет. Одна из бывших воспитанниц приюта. Дети живут там до наступления совершеннолетия, после чего отправляются на вольные хлеба.
На самом деле место любопытное. Оно находилось в пригороде Санкт-Петербурга и представляло собой закрытый пансионат. Довольно роскошный, если верить короткой справке, которую я прочитал на их же сайте в интернете. Одних только фотографий было достаточно для того, чтобы понять: средства сюда вливали основательные.
Современные здания. Ухоженная территория. Большой штат хорошо подготовленных сотрудников. Сюда отправляли детей, оставшихся без попечительства родителей, которые оказались, скажем так, плохо приспособлены для пребывания в иных местах. Трудные подростки. Мда-а-а-а-а. Это ещё очень мягко сказано.
В общем, в этом месте занимались перевоспитанием, обучением и, как сказано опять же на их собственном сайте, преображением детей в подобающих граждан Империи. Там ещё с полдесятка громких лозунгов было, но лично меня они не особо цепляли. Прямо рядом с внушительным списком грантов, которые это заведение получало от государства в дополнение к тем деньгам, которые выделяли Немировы.
А выделяли они ой как немало. Ещё бы. Один из богатейших баронских родов Империи. И, как я понял, свои вложения они использовали сторицей, используя этот приют для пиара собственной репутации меценатов и благотворителей. Мило, ничего не скажешь.
Тем интереснее было заявление нашей клиентки о том, что за красивым фасадом скрывался гребенный ад.
— Ты уже звонила ей? — спросил я, подняв взгляд от бумаг.
— Да, — сразу же отозвалась Настя. — Знала, что ты это спросишь. Я уже договорилась о встрече. Сегодня в три часа дня.
Глянул на часы. Начало одиннадцатого. Времени более чем хватит для того, чтобы ещё раз пройтись по документам перед встречей.
Значит, что? Правильно. Не будем тянуть.
* * *
— Вызывали, Василий Иванович?
Граф Василий Уваров поднял голову от разложенных на столе бумаг и посмотрел на стоящего в дверях его кабинета мужчину.
— Да, Дмитрий. Зайди и закрой за собой дверь, пожалуйста.
— Конечно, ваша светлость, — кивнул он.
Глава личной охраны графского рода Уваровых выполнил приказ и, закрыв за собой дверь, подошёл к столу.
Граф указал на одно из стоящих перед его столом кресел.
— Садись, Дима. У меня к тебе будет непростой разговор. И, разумеется, всё сказанное должно остаться между нами.
Не то чтобы в подобной просьбе имелось хоть какая-то необходимость. Уваров и так знал, что произнесённое им не покинет этих стен. В верности Дмитрия он не сомневался ни на грамм.
— Конечно, ваша светлость, — кивнул тот. — Я весь внимание.
Отложив документы в сторону, Василий встал из-за стола и подошёл к резному шкафу, что протянулся от одной стены его кабинета до другой. Открыв один из ящиков, Уваров достал наружу деревянную шкатулку и вынул из неё длинную сигару.
— У меня появилась необходимость в, скажем так, специфического рода услуге, — наконец сказал он, возвращаясь за стол и доставая из ящика тяжёлую пепельницу из хрусталя.
— Какого рода услуга вам требуется, ваша светлость? — осторожно уточнил глава его охраны.
— Примерно такая же, о какой мы говорили два года назад, — ответил граф, специальным ножничками отрезав кончик сигары.
Услышав его, Дмитрий с пониманием кивнул.
— Что же, думаю, что особых проблем здесь не возникнет, — произнёс он. — Но мне требуется услышать больше. Сами понимаете, вопрос это несколько… деликатный.
— Конечно, Дима, — граф вздохнул и с помощью специально заказанной для этих целей золотой зажигалки раскурил сигару.
Выпустив в сторону потолка облако ароматного сизого дыма, он задумчиво покрутил в пальцах сигару.
— Требуется устранить одного парня.
— Возраст? Положение? Кто такой?
— Александр Рахманов. Стажёр в адвокатской фирме. Возраст не знаю, но вряд ли сильно больше двадцати.
