Конструктор живых систем - Алексей Птица
— Отломи кусок и сунь ему в рот, видишь, кончаются его силы, ещё минута, и всё, грохнется в обморок.
— Сейчас, — и Женевьева, быстро разорвав упаковку, хрустко отломила кусок шоколада и сунула его прямо в губы юноше. Тот машинально облизнулся и откусил шоколад. Почувствовав вкус, он стал быстро прожёвывать полученный кусок и кусать вновь.
Девушке стало смешно, хоть окружающая обстановка не сильно располагала к этому. Отломив следующий кусок, она отдала его, и всё повторилось, пока юноша не смог самостоятельно взять руками кусок шоколада. Он почувствовал себя лучше, это стало прекрасно видно по тому, как ярко вспыхнула картина вагона. Женевьева аж засмотрелась на неё, и в это время рука юноши, что потянулась за остатком шоколада, слегка коснулась её руки.
Девушка отшатнулась, сердито посмотрев на юношу, но тот, сам не ожидал этого и смущённо потупился, а потом, отвернувшись, занялся картиной, усилив её свечение. Пару мгновений Женевьева смотрела ему в спину, собираясь сказать какую-нибудь резкость, но не сказала, потому как глупо. Бросив последний взгляд на висевший в воздухе яркий чертёж вагона, где всё казалось живым, она поспешно пошла обратно к матери и уже возле неё вновь посмотрела на картину.
— Отдала?
— Я даже его покормила, — хмуро ответила она.
— Гм, весьма многообещающее начало, и кто этот юноша?
— Рauvre mais fier (бедный, но гордый).
— Не поняла?
— Это тот гимназист, которого мы видели в вагоне-ресторане, и которого ты назвала бедным, но гордым.
— Ммм, как интересно, так он ел у тебя с рук уже?
— Да! — почти выкрикнула в лицо матери девушка.
— Не кричи, я прекрасно тебя слышу. Вот видишь, у тебя настоящий дар приручать мужчин.
— У меня совсем другой дар, маман, и ты знаешь это.
— Знаю, но ты только что приобрела ещё один, и весьма полезный. Юноша тебе понравился?
— Ещё чего, он не нашего круга!
— А если бы оказался нашего?
— Если бы да кабы, мы бы с ним не общались.
— Эх, пожалуй, я урежу жалованье нашей гувернантке, она учит тебя дурным манерам.
— А тогда я стану доплачивать ей из своих карманных денег.
— А я тебя их лишу, — спокойно сказала мать.
— А я займу у брата.
— Он не займёт тебе.
— Займёт.
— Я скажу ему.
— Ну и скажи, скажи, скажи!!!
Графиню кольнула болезненная реакция дочери, и она второй раз за эту ужасную ночь пошла на попятную.
— Успокойся, Женевьева, я не смеюсь над тобой, жизнь всё расставит по своим местам. Не стану я никого наказывать, рада, что ты умеешь отстаивать свои права и людей, которые тебе дороги и не сделали ничего плохого. Надеюсь, это тебе поможет в жизни.
— Он настоящий боец, хоть и безродный.
— Ну, я не увидела в нём бойца, да и, скорее всего, его родитель почётный гражданин, поэтому у него есть все шансы стать кем-то более значимым, чем сейчас.
— Ну не графом же.
— Не графом, но с таким весьма оригинальным даром он легко покорит Павлоградский бомонд, если, конечно, захочет, и сможет стать вхожим в закрытые элитарные клубы. Там тоже любят всякие художества, знаешь…
— Знаю, — и девушка отчётливо скривилась, что не укрылось от глаз матери.
— Ты что-то знаешь о них?
— Знаю и много, и я ему сочувствую, если он попадёт туда неожиданно для самого себя.
— Ну не будем загадывать, это его жизнь, а не наша. Я иду помогать с перевязкой раненых, а ты посторожи наши вещи, а то, не ровен час, на них кто-то может и позариться. Вокруг глушь и полиция окажется здесь нескоро, как и железнодорожные жандармы.
— Хорошо, маман.
Глава 8
Дирижабль
Отойдя от Петра, я поневоле остановился, потому как не знал, где мне, собственно, искать еду. У нас её нет, в лесу, окружающем нас плотной стеной, можно найти грибы и ягоды, а также клещей, но темно, и ничего толком не видно. Есть вариант попросить еду, но у кого, да и глупо как-то. Та девица, что дала мне плитку шоколада, давно ушла, и она могла оказаться у неё последней, а просить снова… уж лучше провалиться от стыда под землю. Просить у других — могло показаться верхом наглости и, скорее всего, у большинства пассажиров ничего не было, да и Пётр, думаю, этого бы тоже не одобрил, хотя голод не тётка, и даже не дядька. Оставался, по сути, единственный вариант — идти в вагон-ресторан и купить у них еду за деньги.
Пока я раздумывал, ноги сами меня несли к вагону-ресторану, идти становилось легко, потому как небо светлело с каждой минутой, и когда я подошёл к вагону-ресторану, окончательно рассвело.
Вынув часы из внутреннего кармана кителя, я отщёлкнул крышку и посмотрел на циферблат. Часы показывали немногим больше половины пятого утра, час волка или кого там ещё, но сейчас все волки находились далеко, убежав от людей подальше. Оно и понятно, с людьми животным лучше не связываться.
Возле вагона-ресторана толпились люди, ругаясь между собой. С первого взгляда мне стало ясно, что это всё сплошь персонал, так как большинство из них щеголяли формой железнодорожника. В это время из вагона выскочил мужчина, тоже одетый в форму, который, судя по его знакам различия, являлся титулярным советником железнодорожного ведомства, а значит, начальником поезда или кем-то, с ним схожим.
Выскочив, он стал размахивать руками и отдавать команды, призывая отправляться в лес собирать грибы и набирать воду для кухни из ближайшего ручья. В ответ шёл глухой ропот и град нелицеприятных вопросов.
— Нам кормить людей сегодня весь день, а продуктов столько нет, — пытался увещевать чиновник своих подчинённых, выслушивая в ответ нежелание персонала заниматься этим в такую рань.
— Помощь придёт нескоро, я отправил короткое сообщение радиоэфиром и получил короткий ответ: «Ждите, будем к полудню». Так
