Знак Саламандры - Мария Камардина
А может, это ворожба цыганок на меня так действует? Я ведь понятия не имею, ни как распознать магию, ни как ею пользоваться. Вчера Маргарита заставила меня рассказать о произошедшем, но ведь в теории выходит, что и следователь может, ведь вряд ли делами, связанными с магией, занимается человек без дара. И ладно, если он захочет услышать реальные факты – а если удобные?
Окончательно накрутить себя я не успеваю. Дверь распахивается во всю ширь, и в комнате появляется незнакомый мужчина – лет сорока пяти, плотный, круглолицый, с собранными в хвост тёмными волосами:
– Доброе утро, Екатерина Павловна!
Фраза сопровождается улыбкой, которая почему-то вызывает ассоциации с довольным львом. Да и во всём облике новоприбывшего сквозит что-то хищное, хотя хищник этот явно не голодная дикая тварь – скорее, сытый и ухоженный домашний любимец, готовый в любой момент показать когти. Одет он не по форме: кожаный пиджак блестит в свете ламп, тёмная рубашка отливает синим, даже джинсы, кажется, слегка поблескивают, не говоря о начищенных ботинках.
– Капитан Князев, – представляется он, приподнимая очки с затемнёнными стёклами. – Олег Андреевич.
Я молча киваю. Капитан роняет на стол папку с документами, улыбается чуть шире и усаживается напротив. Щурится на дракона в клетке, хмыкает, снова смотрит на меня.
– Адвокат, к сожалению, задерживается. Снег, пробки, сами понимаете. – Он разводит ладонями и тут же сцепляет пальцы в замок. – А меня, к сожалению, через два часа будут очень ждать в другом месте. Я бы предложил вам пока что побеседовать, так сказать, неформально, чтоб мне иметь какое-то представление о деле.
– Без протокола и записи? – интересуюсь я. Голос звучит хрипло, Князев тут же придвигает к себе графин с водой, наливает стакан и протягивает мне.
– Без протокола, увы, никак. Вы же первая сможете пожаловаться, что я, такой-сякой, не провёл допрос в срок, а мне от начальства по шапке прилетит. А если не вы, – опережает он мои возражения, – так милейшая Анна Игоревна. Кстати, если вы с ней решите, что всего того, что вы мне сейчас скажете, говорить было не надо, то от показаний, данных в отсутствие адвоката, имеете право отказаться.
– Я ведь вообще имею право их не давать, – вспоминаю я. Князев снова хмыкает.
– Не свидетельствовать против себя, – поправляет он и вынимает из папки лист бумаги. – А вот полный список всего, на что вы имеете право, со всеми ссылками на статьи, извольте ознакомиться и расписаться. И особенно попрошу обратить внимание на седьмой пункт.
Князев стучит по бланку, почему-то средним пальцем, отчего на нём вспыхивает искрами вычурный перстень с россыпью мелких камней. Я перевожу взгляд на листок. Седьмой пункт выделен жирным шрифтом и гласит, что подозреваемый или обвиняемый имеет право на…
– Вызов Саламандры, – проговариваю вслух, чтобы убедиться, что мне не мерещится.
Капитан терпеливо кивает.
– С нас нарочно требуют напоминать, при каждой встрече. Некоторые, знаете ли, не верят, думают, мы тут шутки шутим. Хотя многие просто боятся, и я их очень даже понимаю…
Я нервно сглатываю – и тоже понимаю.
Высшие элементали вмешиваются в жизнь простых людей очень редко. В основном к ним обращаются главы государств: вроде как для консультаций по поводу достижения всеобщего благоденствия. Можно и не обращаться, но те, кто своевольничает при принятии решений, затрагивающих судьбы большого количества людей, имеют все шансы получить свою консультацию с выездом – а иногда и последующей кремацией. Можно поставить в заслугу пришельцам, что на Земле практически прекратились военные конфликты, да и жизнь внутри стран медленно, но уверенно движется к лучшему. Конечно, имеются и недовольные, вопящие о негуманоидном вмешательстве, но желающие вопить находятся при любом режиме и в любой стране.
Подавляющее большинство людей никогда в жизни с элементалями не сталкиваются, однако шанс на это имеется у всех, и он закреплён в законе. Если кого-то ошибочно обвинили в совершении преступления или, напротив, несправедливо оправдали виновного, а законных способов разрешить проблему нет – или кажется, что нет, – пострадавший имеет право на высшую защиту. Занимаются этим обычно Саламандры – считается, что они всегда видят правду и не приемлют лжи, им не нужны ни доказательства, ни признания. Если человек, воспользовавшийся правом на вызов, невиновен, его отпускают немедленно. Если виноват…
Что ж, приговор вершится ещё быстрее.
Я ёжусь и обнимаю себя за плечи, Гошка в клетке беспокойно поднимает голову и тихонько свистит. Капитан успокаивающе улыбается.
– Выпейте воды, – говорит он. – И не нервничайте, вас никто не заставляет решать сейчас, их хоть в зал суда можно вызвать, даже самой последней инстанции. Да и, честное слово, я бы на вашем месте не спешил. Был у нас один активист, чуть ли не на первом допросе потребовал высшей справедливости, потом пришлось пепел из всех углов выметать. И дело-то было – тьфу, на пару лет колонии, не больше… А у вас пока что вообще ничего не известно.
Я беру стакан обеими руками, стараясь не думать о том, что туда могли подлить какую-нибудь сыворотку правды. Делаю осторожный глоток – вода ледяная. Князев тем временем вынимает из папки ручку и щелчком отправляет ко мне через стол так, что она останавливается точнёхонько рядом с бланком. Я вытряхиваю из головы образ Саламандры, сжигающей человека заживо, и поспешно просматриваю прочие пункты. Ставлю подпись, подтверждая, что права мне зачитаны и разъяснены. Капитан улыбается шире и жестом фокусника меняет листки – расписка исчезает в папке, на стол ложится бланк протокола. Рядом с ним возникает маленький серебристый диктофон.
– Ну что же, начнём?..
И мы начинаем.
Как давно я знакома с Ильиной Алёной Григорьевной. В каких мы были отношениях. Что послужило причиной конфликта – тогда, в школе. Как она проявила себя в работе. Не было ли у неё конфликтов с кем-то ещё из коллег…
Я честно отвечаю на все вопросы, стараясь по возможности быть объективной и не скатываться в обиды. Капитан понимающе кивает, снова улыбается – мне кажется, что сочувственно. Я даже нахожу в себе силы рассказать о Сашке и его аллергии, а Князев вздыхает, качает головой и мельком упоминает какой-то схожий случай – вроде как парень пытался приворожить девушку, а ту, увы, откачать не успели, так он едва с крыши не бросился, бедняга…
– А почему вы решили, что приворожить Соколова пыталась именно Ильина?
Я поджимаю губы, пытаясь сформулировать ответ так, чтобы не упоминать Настасью.
– Она… пыталась строить ему глазки, – выговариваю наконец, чувствуя, как внутри что-то напрягается при воспоминании обо всех этих её
