Сергей Пономаренко - Седьмая свеча
– Интересная получается штука, красаве́ц, – традиционно делая ударение на последнем слоге, медленно протянул Степан, собираясь с мыслями. – Если бы кто-нибудь другой рассказал – ни за что не поверил бы. Тебя же знаю как облупленного, и на неврастеника ты не похож, на шизофреника тоже. Солидный человек, кандидат наук, ученый-психолог, а не псих какой-то.
Глеб не удержался и ткнул его кулаком в бок.
– Вот-вот, теперь вижу тактильные проявления маниакально-депрессивного состояния – на хороших людей с кулаками бросаешься! Ладно – шучу! А если серьезно, то раньше не замечал, чтобы на тебя бабушкины сказки и бредни так действовали. – Он громко и смачно высморкался в платок и продолжил: – Если не найдем рационального объяснения происходящему, то нам останется лишь признать это фактом, не требующим доказательств. – Сделав многозначительную паузу, Степан продолжил: – Самое неприятное в этой истории – это бабулька Маня. Она явно имеет непосредственное отношение ко всему происшедшему – и к гадалке не ходи! Кстати, раньше я не замечал за тобой тяги к пенсионеркам, красаве́ц, – улыбнулся Степан.
– Иди ты к черту! Нашел время для шуток, – огрызнулся Глеб. – Говорю тебе: сам не верю, что такое могло со мной приключиться.
– Ладно, успокойся. Это я для поднятия твоего духа.
В приемное отделение через внутреннюю дверь вошла высокая девушка в бледно-голубом одеянии, которое очень подходило ее смугловатому лицу, и направилась прямо к ним.
– Вы Костюк? – строго спросила она у Степана, поигрывавшего позолоченным мобильным телефоном последней модели. Он любил дорогие, эксклюзивные вещи, а особенно – внимание посторонних людей к ним. Это тешило его самолюбие, и ради этого он не жалел никаких денег.
– Нет, это я. – Глеб поднялся.
– Петр Иванович сейчас не может выйти, готовится к операции. – Медсестра говорила Глебу, а сама искоса поглядывала на Степана. – Он просил передать вам список лекарств, которые потребуются больной, а с доктором вы сможете пообщаться часа через два, если это вас устроит.
– Как там Оля? Как ее самочувствие? – встревоженно спросил Глеб.
– Все в порядке, кризис миновал, нет никаких осложнений. Считайте, что она отделалась легким испугом.
«Хорош легкий испуг, от которого чуть Богу душу не отдала!» – неприязненно подумал Глеб, но промолчал.
– Обычно больных в таком состоянии мы сразу переводим в общую палату, но тут Петр Иванович решил немного подождать.
– Он чего-то опасается? – разволновался Глеб.
– Абсолютно нечего опасаться, – отчеканила медсестра, давая понять, что полностью в курсе всех дел Петра Ивановича. – В реанимации условия лучше, постоянный уход и контроль. Но если вы хотите, можно ее перевести в общую палату… – Медсестра пренебрежительно пожала плечами.
– Мы прекрасно вас поняли и очень благодарны Петру Ивановичу за заботу! – вмешался в разговор Степан. – И соответственно ее оценим! Как и ваше внимание! – Степан, как фокусник, мгновенно извлек словно из воздуха крупную купюру, и она сразу исчезла в кармане бледно-голубого халата, владелица которого наградила его ослепительной улыбкой. – Мы обязательно будем здесь через два часа. Когда мы сможем увидеть больную?
– Это против наших правил, но Петр Иванович готов сделать исключение, – с намеком произнесла медсестра.
– Премного благодарны, и, как говорится, за нами не заржавеет! До скорой встречи! – шутливо поклонился Степан.
Девушка в одно мгновение окинула его одновременно оценивающим и многообещающим взглядом, развернулась и ушла. Степан, в отличие от Глеба, не был красавцем, однако привык всегда находиться в центре внимания и пользоваться успехом у женщин. У Глеба остался неприятный осадок из-за излишней активности друга. Все же Оля его жена, а Степан как бы отодвигал его на второй план.
– Почему мы должны подстраиваться под этого Петю Ивановича? – недовольно проворчал Глеб. – Мы ведь еще не знаем, сколько времени будем бегать за лекарствами.
– Неправильно мыслите, маэстро, – со смехом произнес Степан, увлекая друга к выходу. – Во-первых, надо обязательно быть здесь через два часа и вручить очередную мзду этому Пете́, – он сделал ударение на последнем слоге, – чтобы он продолжал держать в реанимации под неусыпным контролем нашу дорогую Олечку. Расходы я беру на себя.
– У меня есть деньги, – запротестовал Глеб.
– Пока есть. Так сказать будет вернее, – поправил его Степан. – Больница, ремонт машины, разборки со страховой компанией, транспортной милицией, адвокат для судебных разбирательств – из-за этого ДТП тебя могут лишить прав или и того хуже, поэтому обязательно надо нанять адвоката. И одного из этих бедствий хватит, чтобы ощутить нехватку денег, а их сразу пять! Поэтому позволь мне выручить друга – дай сделать для тебя и Оли что-нибудь полезное.
– Спасибо. Ты настоящий друг, – растрогался Глеб.
– От тебя пока благодарности не принимаю, потому что это целевая помощь нашей Олечке. Постараюсь также все уладить с транспортной милицией. Права сразу не обещаю, но похлопочу. И с ремонтом покалеченной автолошадки подсоблю – у меня есть хорошие мастера, просто чудеса творят! Поэтому за своего четырехколесного друга не переживай – хромать не будет.
– Спасибо, Степа.
– Ты меня забросал благодарностями так, что мой автомобиль может и не тронуться с места под их непосильной тяжестью. А нам еще придется выискивать лекарства по выданному списку, и, как ты правильно заметил, эти поиски могут отнять у нас изрядное количество времени. Начнем с поиска по интернету. Так что по коням! – весело закончил Степан.
– По коням! – радостно согласился Глеб.
11
Поздно вечером, усталые, но довольные, они возвращались домой. Все лекарства были доставлены в больницу в срок. Хирург оказался заведующим отделением и после переговоров со Степаном клятвенно заверил, что Оля останется в реанимации до полного выздоровления и ей будет обеспечен наилучший уход. Кроме того, он разрешил посещение больной со следующего дня. Все остались довольны. Затем друзья заехали на штрафплощадку и организовали транспортировку автомобиля Глеба на СТО.
– Не вижу причин ночевать тебе одному в пустой квартире. Поедем ко мне, выпьем неплохого коньяку, гарантирую, что настоящий, французский, потреплем языками по-бабски, а если не захочется спать, распишем «пулю», – предложил Степан.
Глебу и самому не хотелось возвращаться домой, где ночью с ним творились всякие чудеса. Да и жизнь Оли была вне опасности, так что он принял предложение друга. Степан жил один в трехкомнатной квартире на Борщаговке и яростно вступал в спор с каждым, кто морщился при упоминании этого промышленного района, доказывая, что тот ничуть не хуже других районов города. С женой он расстался еще шесть лет назад, когда находился в глубочайшем кризисе, как он выразился, «засосанный болотом безденежья по самые уши». Но по странному совпадению или просто по стечению обстоятельств, с того самого момента дела у него пошли в гору. Как он объяснял друзьям, будучи на седьмом небе от счастья из-за того, что от него ушла жена, он сумел сконцентрироваться, напрячься и повторить подвиг барона Мюнхгаузена – вытащил самого себя из того болота «за чуб». Конечно, чуба у него не было, как и вообще волос на голове, но он объяснил это тем, что как раз и лишился его во время той нелегкой и весьма болезненной операции.
Его просторная квартира не была загромождена лишними предметами. Большой кожаный диван с изменяющейся конфигурацией, дымчатый полупрозрачный журнальный столик, две разноцветные напольные вазы с искусственными цветами, декоративный фонтанчик и домашний кинотеатр – вот и все предметы обстановки огромной гостиной, сотворенной из двух комнат.
Спальня была выдержана в голубых тонах и больше напоминала будуар какой-то модницы, а не комнату одиноко проживающего холостяка. На туалетном столике находились даже наборы косметики и женские духи.
«Интересно-интересно! Степан никогда не рассказывал о своих сердечных привязанностях, а такое складывается ощущение, что у него есть постоянная пассия. Его спальня совсем не похожа на комнату холостяка. Ничто не указывает на то, что здесь часто меняется женский контингент, наоборот, все буквально кричит: женщина у него одна! Надо будет при случае его деликатно о ней расспросить», – подумал Глеб.
Просторная кухня-столовая была выставкой современных достижений в области максимального сокращения ручного труда в домашнем хозяйстве. Всевозможные кухонные устройства, мигающие лампочки панелей управления, машина для мытья посуды, гриль, небольшой жарочный шкаф, двухметровая морозильная камера, такой же холодильник. Степан сделал ревизию холодильника, и на столе появились копченое мясо, маслины, крупно ноздреватый сыр, баночка мидий в томатном соусе. Из бара он достал початую бутылку «Мартеля». Глеб предложил сделать горячие бутерброды в микроволновой печи, но Степан охладил его пыл, сообщив, что толком не знает, как ею пользоваться, и добавил: «Если ты умеешь, то тебе и флаг в руки». Укрепившись во мнении, что какая-то женщина уже как следует взяла в оборот друга и тому недолго осталось ходить в холостяках, Глеб ограничился приготовлением обыкновенных бутербродов, ибо Степан и на это не был способен. Обнаружив в ящичке под мойкой картофель, Глеб решил его пожарить и изгнал Степана из кухни, так как тот ему только мешал, ухитряясь постоянно что-то ронять и, периодически что-то вспомнив, названивал по мобильному телефону. Степан охотно удалился, сообщив, что вспомнил об интересной книжке, случайно затесавшейся в его домашнюю библиотеку и способной кое-что прояснить относительно странностей, творившихся с Глебом в последние дни.
